Заметки о формировании рабочего батальона Свердловского района г. Москвы

Пшеничный Петр Митрофанович

 

12 октября 1941 года секретаря нашей Парторганизации т. Абрамян вызвали в Свердловский РК ВКП (б) и сообщили ему о Партийном решении по организации для защиты Москвы рабочего батальона Свердловского района.

Когда Абрамян сообщил нам – членам Партбюро стройтреста № 17 об этом решении, то я тут же заявил, что я записываюсь в этот батальон.

13 октября я явился в военный отдел Свердловского РК ВКП (б) к т. Столбову и после беседы с ним я занялся работой по организации батальона, как предназначенный на должность командира батальона.

По существу над организацией батальона работал весь райком партии во главе с секретарем т. Новиковым.

Военный отдел, отдел кадров работали беспрерывно по отбору членов и кандидатов партии для батальона, а также беседовали с беспартийными товарищами, изъявившими желание записаться добровольцами в этот батальон.

В 2.00 14.10.41 г. за мной на квартиру приехала машина Райвоенкома с запиской о немедленной явке в Райвоенкомат.

По приезду я встретил Райвоенкома вместе с т. Столбовым, Казиевым и Рогачевым и мы все поехали в здание Моссовета, где помещался штаб обороны.

Там собрались представители всех районов г. Москва и после короткого совещания наметили районы обороны для каждого рабочего батальона.

Нашему Свердловскому батальону указан район обороны на северо-западной окраине сп. Кутузовского между Киевская ж.д. и северо-западной окраиной п. Фили. С тем расчетом чтобы к исходу дня 15.10.41 г. мы заняли оборону.

В 6.00 14.10.41 г. мы все без т. Столбова поехали на рекогносцировку местности, откуда возвратились к 10 часам утра.

К этому времени наш Райком ВКП (б) отобрал для б-на около 120 человек. Нужно было ускорить работу, чтобы к следующему дню сформировать полностью хотя бы одну роту.

К концу дня 14 октября составился список около 200 человек, и по этому списку товарищи были вызваны 15.10.41 г. в театр Ленинского Комсомола, где им всем объяснили: цель и назначение их вызова, и объявили о переходе с 16 октября на казарменное положение с явкой к 12.00 16.10.41 г. с необходимыми вещами на место сбора.

16 октября прибыло около 150 человек, из них часть отпросилась на несколько часов для провода эвакуирующихся семей, часть из них потом не возвратилась. Всего из этого состава осталось около 140 человек.

Зато 16 и 17 октября, когда угроза Москве почувствовалась наиболее остро, наплыв добровольцев и партийных и беспартийных значительно усилился.

РК ВКП (б) производил тщательный отбор и даже при этих условиях мы к концу дня 17 октября имели около 350 человек.

К этому времени мы полностью сформировали стрелковую роту (командир роты лейтенант Рогачев и политрук Петров).

Пулеметную роту (командир роты ст. лейтенант Казиев и политрук Филиппов).

Взвод истребителей (командир взвода истребителей т. Маркусевич).

Взвод химзащиты (командир взвода майор Павлов).

А также хозяйственный и санитарный взводы.

Санитарный взвод, возглавляемый участницей гражданской войны т. Оя был очень большой и часть людей из этого взвода мы перевели в другие подразделения.

В штабе батальона были: командир батальона Пшеничный, Военком – Стуков, начальник штаба – Калинин, адъютант – Салтанов, и другие технические работники.

Одновременно с формированием батальона проводилась работа по обучению его, вооружению и обмундированию.

Батальон вооружался новыми польскими винтовками и пулеметами.

Большую работу по вооружению батальона провела комсомолка Алла Агеева. Она получала на базах оружие и передавала всем подразделениям, неутомимо работала по 20 часов в сутки.

Обмундирования форменного мы не получали, но те, кто был плохо одет или обут, тому выдавали обувь, телогрейки, шаровары и т.д.

Хуже обстояло дело с питанием. В большинстве бойцы питались всухомятку колбасой и галетами, и только с приходом 17 октября добровольца т. Александрова, последний вместе с Фаерманом энергично взялись за организацию питания. Договорились со столовой и обеспечивали в дальнейшем на все время горячей пищей бойцов батальона.

18 октября прибыл ко мне работник штаба 1 коммунистического полка и передал мне приказание к 15.00 18.10.41 г. явиться в штаб полка (Тимирязевская академия), а батальону в 15 часов выступить по направлению Дмитровского шоссе. (До этого ночью с 16 на 17 октября меня вызвали в Моссовет и сообщили и новом районе обороны).

Поставив в известность секретаря РК ВКП (б) мы с военкомом поехали в Тимирязевку, поручив начальнику штаба т. Калинину и командиру 1 роты т. Рогачеву вести батальон по указанному маршруту.

В Тимирязевке мы явились к командиру полка майору Кузнецову и после короткой беседы мы выехали с командиром полка в В. Лихоборы.

По дороге встретили наш батальон, который шел походным порядком. Остановили его на привал, поручив т. Калинину найти помещения для ночлега батальона в районе Н. Лихоборы.

В В. Лихоборах командир полка указал нам район обороны, и мы возвратились к своему батальону.

Когда прибыли к батальону, командир пулеметной роты Казиев меня спрашивает, не видел ли я его пулеметы. Оказалось, что пулеметная рота погрузила свои пулеметы и патроны на машину, и машина, обогнав колонну, уехала вперед. На машине с пулеметами поехала т. Агеева.

Мы все переполошились, послали розыск, и нашли пулеметы, машину и т. Агееву в В. Лихоборах, на участке Сокольнического батальона, который прибыл туда на два дня раньше нас.

Через несколько дней нас объединили с батальоном Сокольнического района в один батальон и наименовали Третий стрелковый батальон 1 коммунистического полка. Командиром батальона был назначен майор Ганенков, прибывший из штаба полка. Я остался начальником штаба.

В начале ноября наш батальон передали во вновь формируемый Третий полк Московских рабочих, и он получил наименование Второй стрелковый батальон Третьего стрелкового полка Московских рабочих. Перед передачей в наш батальон еще влилась одна рота Краснопресненского района.

В первых числах ноября меня перевели в штаб Третьего стрелкового полка.

 

П. Пшеничный 11.01.42 г.

 

История вооружения 3 Московской коммунистической дивизии

Автор неизвестен

 

В октябре месяце 1941 года, когда германский фашизм, сосредоточив на западном фронте большое количество своих пехотных, танковых и моторизованных дивизий, артиллеристских соединений и авиации, бросился в свое второе наступление на Москву и стал угрожать сердцу Советской страны столице Москве; на защиту своей красной столицы поднялись сотни добровольцев коммунистов и беспартийных большевиков. Районные партийные организации, возглавившие это движение, приступили к формированию рабочих батальонов, задачей которых являлась защита города Москвы от немецких бандитов на ее ближайших подступах.

Первейшей задачей районных партийных, общественных организаций и Райвоенкоматов, принявших непосредственное участие в формировании этих батальонов, была - вооружение этих батальонов.

Вопрос со свободным оружием в тылу в то время стоял чрезвычайно остро, а поэтому для вооружения этих вновь формируемых батальонов было использовано все старые вооружения, находящиеся в различных школах, институтах, районных организациях Осоавиахима, в заводских отрядах охраны, и т.д. Большая часть этого оружия являлась учебными образцами, по которым велась подготовка и ознакомление с вооружением отдельных осоавиахимовских кружков, учащихся средних общественных и специальных школ, институтов и т.п., (как пример, можно привести вооружение б-на, сформированного парторганизацией Киевского р-на, оружием, изъятым с кинофабрики Мосфильм, употреблявшимся на фабрике как реквизит при съёмках различных патриотических батальных фильмов, например «Пётр I», «Чапаев» и др.) Таким образом большую часть всего этого оружия необходимо было отремонтировать для того, чтобы иметь возможность употреблять его как боевое оружие. На вооружение этих батальонов поступило следующее стрелковое вооружение:

Индивидуальное

винтовки: 1) отечественные калибр 7,62; 2) немецкие калибр 7,92; 3) польские калибр 7,92; 4) английские и канадские калибр 7,7; 5) французские калибр 8,40; 6) австрийские калибр 7,92;

револьверы и пистолеты: револьвер «Наган» калибр 7,62; пистолет тк и тоз; Маузер, Браунинг и Зауер калибр 6,35; Кольт калибр 11,43 и др.

Коллективное

пулеметы станковые:

Максим калибр 7,62; немецкие максимы калибр 7,62; пулемёты Кольта калибр 7,92; авиапушки пулемёты «Шкас» калибр 7,62; пулемёты «Виккерс» калибр 7,7 и др. оружие.

пулемёты: отечественные ДП калибр 7,02; чехословацкие «Шкода» калибр 7,92; польские калибр 7,92; Гочкиса калибр 7,92 и др.

Как видно вооружение разнокалиберное и различное по своей конструкции, что представляло значительное затруднение и для снабжения этих батальонов боезапасами и запасными частями, которые, кстати сказать, отсутствовали совершенно, а также и для обучения и ознакомления будущих бойцов с таким обилием различных конструкций и марок оружия, что требовало от командиров универсального знания оружия. Одновременно с созданием партийными и общественными органами стрелковых пехотных соединений штабом Московского Военного Округа и штабом обороны г. Москвы формировались артиллерийские дивизионы. Личный состав артиллерийских частей брался из числа мобилизованных Р.В.К., а материальная часть завозилась в Москву со всех концов СССР, главным образом находившаяся во всех арсеналах, снятая с вооружения старых конструкций.

По приказу НКО и штабом обороны г. Москвы приступили в конце октября к формированию участков обороны Москвы на правах дивизии, в том числе участка №1, который послужил стержнем, вокруг которого формируется 3 Московская коммунистическая дивизия.

1-ому участку обороны были приданы 2 полка московских рабочих, 1-ый и 2-ой, формируется из московских рабочих батальонов и созданы как описано выше. Одновременно с формированием стрелковых частей было окончательное доформирование артдивизионов, приданных 1-му боевому участку, 262, 276 и 278. Материальная часть – 41 пушка 76 мм образца 1900 г., 2 гаубицы 122 мм образца 09/07 и 1 гаубица 152 мм образца 09/302. Бойцы вооружены винтовками на 85%.

Наименование

1 и 2 стр. полк

АртДивизионы

Винтовки отечественные

796

348

Винтовки французские 8,00

1483

-

Винтовки польские 7,82

2312

-

Винтовки английские 7,7

283

-

Маузер 7,92

147

-

Винтовки австрийские

5

-

Пулеметы станковые

188

-

Пулеметы станковые Максим 7,62

90

-

Пулеметы станковые польские 7,92

6

-

Пулеметы станковые Виккерс 7,6

-----

6

Пулеметы ручные ДП 7,62

29

-

Пулеметы ручные польские 7,92

39

-

Пулеметы ручные чехослов. 7,92

67

-

Пулеметы ручные  7,92

51

-

Револьвер Наган

1

-

Пистолет ТК и ТОЗ

216

-

пп

-

39

Пушки 76 мм 1900

-

41

Гаубицы 122 мм 09/07

-

2

Гаубицы 152 мм 09/302

-

1

 

Вся артиллерия предназначалась главным образом для борьбы с танками противника, но вместе с тем, артснаряды к орудиям главным образом шрапнель и значительно менее фугасина; бронебойные снаряды отсутствовали совершенно. Запасные части, инструменты и принадлежности матчасти, состоящей на вооружении, так же совершенно отсутствовали, но несмотря на все затруднения, вся артиллерия была подготовлена к встрече непрошеных гостей и отдельные подразделения отпустили гостям соответствующее количество тяжеловесных подарков.

В ноябре месяце 1 участок обороны г. Москвы переформируется в дивизию – 3-ю дивизию московских рабочих со всеми присущими каждой дивизии подразделениями. Формирование этой дивизии шло по линии Н.К.О.. Через артуправление М.З.О. для формируемых частей дивизии отпускает вооружение, правда в очень незначительных количествах и боеприпасы в необходимых количествах.

Усилиями командования при непосредственном участии секретаря МК ВКП(б) Щербакова при моторазведроте дивизии создаются танковые подразделения. На московских заводах для этого подразделения ремонтируют танки и к началу декабря в момент боёв за Москву на близких подступах танки разведроты нашей дивизии так же принимают участие в боях.

Передаётся для вооружения артполка формируемой дивизии 3 шт. 122 мм гаубицы обр. 10/20 с полным комплектом 3 шт. и принадлежностями; 4 пушки 76 мм образца 1933 года.

В критические для Москвы дни, предшествовавшие наступлению Красной армии, один из дивизионов, а именно 276 со всем своим вооружением был выдвинут вперёд в Солнечногорском направлении.

Первостепенной задачей командования 1-го участка обороны г. Москвы и вновь сформированных приданных участку частей было: 1) ремонт всего вооружения состоящего на вооружении в кратчайший срок и 2) организация вооружения отдельных, более мелких подразделений (батальон, рота) однотипным и однокалиберным оружием.

С первой задачей по ремонту оружия справились части не легко (при ближайшем участии партийных организаций гор. Москвы и коллективов рабочих Московских заводов: з-д Серп и молот, Циам, Станкоинструмент и т. д.) и благодаря наличию в отдельных подразделениях бойцов, работавших до армии слесарями на заводах, хотя до приказа в армию не знавшие оружия, но большевистская настойчивость и русская смекалка, помогли личному составу частей, занятому на участке артснабжения, быстро справиться с этой задачей и из всего этого огромного количества, в большинстве своём бутафорского вооружения, воссоздать боевое оружие, с которым можно было устроить достойную встречу зарвавшемуся врагу. Вторая задача так и не была решена командованием путём внутренних перебросок имеющегося оружия от одного подразделения к другому.  К моменту формирования 1-го участка обороны г. Москвы полки имели личного состава:

п/п

Наименование частей

Старший и средний комсостав

Младший комсостав и рядовой

1

Стрелковый полк

292

3391

2

Стрелковый полк

298

2935

 

Процент вооружённости полков 63%, т. е. примерно 2300 человек в двух полках не имели вооружённости совершенно.

Некоторые подразделения дивизии принимают участие в боях - несут материальные потери и людьми и вооружением.

У 278 артдивизиона выбывает две пушки и … у моторазведроты также убывает вооружение.

В ноябре месяце формируются 3 стрелковый полк московских рабочих, на формировании которого из 1-го полка уходит один батальон со всем вооружением и из 2-го полка так же один батальон, тоже со всем вооружением.

В ноябре месяце Дивизия переименовывается в 3 Московскую Коммунистическую дивизию.

После отпора, данного частями Красной Армии злобному врагу под Москвой, 3 Московская Коммунистическая стрелковая дивизия переходит к новому этапу - периоду боевой подготовки всех своих бойцов и командиров.

Попутно постепенно происходит перевооружение и дивизионных отдельных частей: изымается из дивизии ряд иностранных образцов винтовок (канадские винтовки; французские винтовки), отечественная устаревшая материальная часть заменяется на более современную. Придаются 100 мм и 25 мм французские пушки для артиллерийских и полковых батарей и по заверениям Артуправления МЗО в ближайшее время все иностранное вооружение будет изъято из частей дивизии и заменено отечественными образцами, что значительно продвинет вперед боевую подготовку частей дивизии

Воентехник 2 ранга подпись

 

Воспоминания

Кравченко Клавдия Алексеевна (Александровна)

 

Город жил полной свободной жизнью. Казалось, ничто не могло нарушить его спокойствия. Но нет. Зубы точил озверелый враг, скрежетал из-за угла, строя планы нападения на своего соседа - Советский Союз, который спокойно и планомерно укреплял свою мощь.

 День был солнечный, радостный. Вдруг радио провозгласило о выступлении с речью Народного Комиссариата Иностранных Дел тов. В.М. Молотова. Это было 22/06 - 41г.

 В своей речи тов. В.М Молотов сообщил о вероломном нападении на Советский Союз злейшего врага всего мира - фашизма, так нагло ворвавшегося из-за угла, как вор, нарушив мир и покой нашей родной страны.

 С первых дней мой муж Кравченко В.Ф. ушёл в ряды Красной Армии. Я осталась одна. Вся спокойная и счастливая жизнь, в которой мы жили в течение 12 лет, была нарушена. Я не жалела, что муж ушёл, была счастлива, что он, не ожидая вызова из райвоенкомата, ушёл добровольцем. Я гордилась и горжусь, что мой муж любит свою страну и показал себя, как истинный патриот, сын Советского Союза, став грудью на защиту своего отечества.

 Всё это получилось неожиданно. Я осталась одна. Мне хотелось уйти вместе с мужем, но в то время я не могла. С первых же дней мною было принято решение, что в этой Великой Отечественной войне я не должна остаться пассивной. Если на долю моей старшей сестры, Е.А. Анучиной, выпала счастливая доля быть на гражданской войне, целый год партизанить, завоёвывать Великий Октябрь, то я из 7-ми сестёр последняя должна быть участницей в укреплении этих завоеваний и в уничтожении паразитов.

 И вот настал мой счастливый день. Это было 13/X-41г. Перед собой я поставила все задачи, все трудности. Когда меня в комиссии спросили, не испугают ли меня трудности, которые встретятся впереди, я смело ответила, что мною уже всё заранее обдумано и ничто меня не может испугать. Единственно чего я боялась - это медосмотра, как бы меня не забраковали, т.к. только в феврале 1941 г. я перенесла тяжёлую операцию. Но все сомнения рассеялись - медкомиссии не было. Всё было хорошо. Хотелось только вперёд, поближе, где бьют врага. На карту было поставлено всё. Уходя, я бросила на чужих людей квартиру и всё, что приобреталось годами. О своих личных интересах, когда встал вопрос о защите Родины, я забыла. Сердце билось радостно, что я с мужем, хотя и на разных направлениях, могу драться за счастье, за свободу своей страны.

 Но оказалось, что я попала в не регулярные части, а во вновь организованный коммунистический Батальон. Позднее всех нас Дзержинцев соединили с Молотовцами. Таким образом нас стало 65 чел. девушек. Встал вопрос о прикреплении девушек к ротам. Многих уже прикрепили, а я и девушки, которые теперь вместе со мной, сидели и печально ожидали своей участи. Все очень боялись, как бы нас не отправили обратно. Нас было больше, чем полагалось. Но вот настал радостный день, когда в конце октября мне предложили выбрать себе 4 чел. девушек и направиться в роту. Об этом я сообщила девушкам, ранее намеченным мною Умновой Ане, Даниловой Миле, Маслихиной Люсе и Шопен Наде.

 2/XI-41г. радостные и сияющие мы направились в 3-ю роту, которая в то время была в Нахабино. Девушки были счастливы. Наконец-то наши ожидания и боязнь за отсылку домой закончились. Впереди нас ждала огромная работа. По прибытии в роту нас ждало новое препятствие. Девушки, которые были ранее посланы в эту роту, запротестовали уехать оттуда и возвратиться обратно в санчасть. Я вполне понимала их. В душе приветствовала их энтузиазм, их желание остаться в роте. И в тоже время необходимо было отвоевать себе место в роте и только сейчас, или мы никогда не увидим фронта, отошлют обратно, а там куда-либо в госпиталь. Страшно хотелось встретиться с врагом, руки чесались, хотелось задушить его, чтоб навсегда стереть с лица земли кровожадных бандитов. Благодаря моей настойчивости мы остались в роте, а девушки уехали в санчасть. Позднее действительно их всех разослали кого куда.

 С этого дня у нас началась новая жизнь. Как приятно сознавать, что наша помощь идёт на пользу. Но тут выявилось, что при отъезде нам дали очень мало медикаментов. Отсылая, нас снабдили всем, что требовалось в условиях фронта. Но мы столкнулись с другой работой, пока мы лечили бойцов, подготовляя их к бою, так как после перехода, который они совершили в конце октября, у многих были потёртости ног и от непривычки разные заболевания. Пришлось поехать в Иваньково за медикаментами, где тогда стояла санчасть батальона. Целый день в Иваньково я тревожно ждала машину до Нахабино. У меня уже была забота, а как же там в роте, хорошо ли всё сделают девушки? Хотя все они хорошо подготовлены, но по своей молодости могут допустить ошибки. И вот уже поздно вечером машина шла в Нахабино, но она была настолько нагружена, что для меня не было места. Тут снова мне пригодилась моя настойчивость. Помню наверху, на чём- то, с опасностью при рывке свалиться, поместилась я. Меня это не смущало. Я была довольна. Казалось, что я возвращалась домой, к родной матери после долгой разлуки. Да и хорошо, что я возвратилась. По приезде я узнала, что наша рота идёт обратно в Спасск, где уже находился штаб батальона и остальные роты. Предстоял большой переход. Это был для меня действительно большой переход, т.к. за всю свою жизнь я никогда так много не ходила пешком. Я даже немного была не уверена - выдержу ли?

 И вот в ночь с 6/XI-41г. на 7/XI-41г. мы двинулись в поход вместе со всей ротой. Эта ночь была необычной - предпраздничная ночь. В мирное время она выглядела пышной, сияющей, с массами огней на улицах Москвы. Эта ночь мне будет памятна. Несмотря на снежную вьюгу, мы шли и не чувствовали усталости. Мы - девушки - шли впереди. Бойцы жаловались, что мы идём быстро - они устали, а мы шли и потихоньку напевали. На привалах перекидывались шутками. Этот переход показал мне ещё раз, что я способна перенести и большее. Великий день 7/XI-41г. мы встречали вместе со 2-ой ротой. Не смотря на ночной переход и на то, что я отдыхала не более 2-х часов - вечером после торжественной части я уже отплясывала под гармошку с бойцами свою любимую присядку.

 В Спасске многим девушкам пришлось пережить еще тревогу за свое пребывание в роте. Все как то было неустойчиво. Еще все шло укомплектование санотделений при ротах. Одних присылали, других забирали. Ко мне прислали еще 2-х девушек. Спустя некоторое время этих 2-х девушек забрали и прислали одну - Осипову Аню.

 Теперь уже тревога прошла. В этой роте мы остались навсегда и, как мне кажется, и врага бить будем вместе.

 Вот уже как 3-й месяц как мы живем в роте. Трудно было в начале. Практических указаний как-то не от кого было получить, так как все шло формирование и переформирование. К жизни армии я не была обучена. Приходилось изворачиваться и призывать на помощь все свои способности. Но чем больше мы находились в роте, тем яснее становились наши задачи пребывания в ней.

 Помню, как все мы переживали, когда в начале у нас в роте была вшивость, хотя и незначительная, но все же лучше было ее ликвидировать совсем. Я поставила перед собой задачу довести вшивость до нуля. Необходимо было постричь бойцов, как-то поступить с грязным бельем, чтоб они его не держали при себе. Бойцы стриглись неохотно, но где уговором, где приказанием через командование были пострижены все. Как и мы, бойцы почти все не были в Армии, а поэтому не были приспособлены к военной жизни, к военной дисциплине, это были все люди от станка, с производства, пришедшие добровольно для борьбы с гнусными собаками гитлеровцами. Трудно было, но упорная работа с бойцами, занятия с ними и учеба привели к хорошим результатам.

 Трудовая армейская жизнь преобразила производственника в хорошего бойца. Если раньше бойцы не хотели соблюдать правила санитарии, то теперь они сами идут не только нам навстречу, но и подгоняют друг друга. Теперь бойцы живут в землянках. Вся наша работа проводится в землянках. Среди бойцов проводим беседы о правилах пользования индивидуальным пакетом, об обморожении и другое, следим за чистотой землянок, а самое основное, чтоб не было вшивости, она почти доведена до нуля, теперь появление вши у нас, как чрезвычайное происшествие.

 Пусть мы еще не были на фронте, но мы чувствовали, что уже сделано немало и все это направлено против озверелого врага. В ежедневной работе и учебе мы подготовляем себя и выковываем хороших бойцов на защиту нашей родины. Мы не только готовы по санитарному делу, но мы умеем стрелять, хорошо стрелять. Пусть знают собаки фашисты, если они получат от меня пулю, а я в этом уверена, на что способна Советская женщина - дочь своего народа.

 Помню день. Это было 5/I-42г. мне сообщили, что завтра будут фактические занятия. 6/I-42г. в 7ч.30 мин. утра я, Аня Умнова и два санитара тронулись к месту расположения нашего подразделения. В белых маскировочных халатах мы выглядели, как приведения. Сердце радостно колотилось. Хотя это была и учебная, хотелось вправду встретиться с врагом, но все же было хорошо, все необходимо и в будущем нам еще пригодится. Нашему подразделению была дана задача занять деревню. Шли в наступление. Мы двигались сзади. Даже глубокий снег нас не страшил. Было приятно утопать на этой белоснежной пелене, распластавшись ползти по ней. Но я была недовольна тем, что нас не могли использовать для выноски раненых, потому что из дивизии были привезены собаки. Все же я была довольна, даже не чувствовала усталости.

 Своей жизнью и работой в роте я вполне удовлетворена. Я чувствую, что вместе с массой я творю великое, хорошее дело. Жду только момента, чтоб пойти вперед на помощь громить врага. Отплатить озверевшим собакам, гнусным извергам за все слезы матерей, детей и жен. Больное мое место - это утеря мужа. Но я не падаю духом и не теряю надежды, что он жив. Разобьём фашизм - радостная будет встреча. Все личные интересы отодвинуты назад. Одно меня смущает, что вот уже 4-й месяц я ничего от него не имею. Не выразить словами всей ненависти к проклятому врагу. Я уверена, что час расплаты наступил. Враг найдет свою могилу в нашей прекрасной земле, только она ему будет камнем. А у нас снова вырастут гиганты заводы, фабрики, школы и дома. Жизнь зацветет зелёными садами, воспрянет духом наш народ. Враг будет разбит, а фашизм навсегда исчезнет с лица земли.

К. Кравченко 1942 г. 1 батальон 2 сп

 

Воспоминания

Валяев

 

Враг прорвал фронт. Над Москвой нависла грозная опасность. Ещё более мрачными стали и без того дождливые октябрьские дни. Москвичи ждали призыва партии, чтобы взять оружье и громить врага. Всё чаще слышалось требование на оружье. Учебные пункты всеобуча усилили военную подготовку. Газеты, не скрывая правды, били тревогу, призывали встретить врага во всеоружии, не пустить его к красной столице. Защитники Москвы, её истребительные батальоны из рабочих и интеллигенции были полностью готовы.

14 октября началась запись и отбор добровольцев в Красную армию для защиты Москвы. Заводы, фабрики и учреждения посылали на сборные пункты, открытые райкомами партии, своих лучших людей. В эти дни сбылась и моя мечта - встать на защиту страны, партии, всего, что терпеливо меня растило, воспитывало - превратив из батрака в государственного работника.

Трудно было в эти дни быть вне армии. Это тяготило. Поэтому тревога и своя никчёмность как-то сразу забылись тут же после включения меня в список защитников Москвы. Стало ясно, что я должен был делать. Отправив отца жены с Наркоматом финансов РСФСР в тыл, я и жена, по профессии врач, явились на свои сборные пункты.

15/Х в 16.00, как было приказано, я явился на сборный пункт Коминтерновского района, выйдя в Центральном Доме Колхозника на Трубной площади. Все собрались дружно и точно к назначенному часу. По большим залам Дома Колхозника группировались работники одного и того же учреждения или предприятия. Все строго подтянуты, вещевые мешки за плечами, у некоторых свёртки одеял или привязаны котелки.

В каждой группе шли сдержанные разговоры о наступлении немцев, об обороне наших войск, об оставленных семьях, эвакуации учреждений и предприятий.

Суровые лица, продуманные суждения, какая-то особенная красота каждого резко бросалось тогда в глаза наблюдающему. Это был подъём народа: все мы были готовы отдать всё за любимый город, за Родину. Поэтому особенно сурово осуждались паникёры и трусы, что уже в тот день начали творить кое-где своё подлое дело, сея панику и растерянность. Вспоминаются мне два случая из области паники. Наблюдателем первого я невольно оказался в санитарной машине, на которой добирался до сборного пункта. По дороге от Рублёва до Москвы машина подбирала на Можайском шоссе пешеходов. Попал в неё таким образом и трясущийся от страха гражданин. Видимо бухгалтер какого-то учреждения. На нём тонкая одежда, сапоги. За плечами вещевой мешок.

Сам высокий, здоровый, лет 38-40 мужчина. Особенно приметен был у него нос - длинный и заострённый. Всю дорогу он, выставив свой длинный нос в заднее окно машины, смотрел: не догоняют ли нас немцы. Попытки его успокоить не увенчались успехом. Он, видите ли, точно знает, что немцы час назад были в 10 км от Рублево. На самом же деле они находились тогда на расстоянии свыше ста километров.

Свидетелем второго случая проявления паники я был в Наркомфине РСФСР. По поручению товарищей, с согласия своего командира поздно, часов в 10-11 ночи 16/Х я пришёл в наркомат. В кабинете наркома шло в это время нечто по форме похожее на военный совет в Филях. Были в сборе все члены коллегии НКФ и начальники его управлений. Председательствовал нарком т. Посколов. Обсуждался один вопрос - как выбраться из Москвы. Вопрос о предоставлении вагонов правительством решён ещё не был. Дадут ли вагоны или нет - известно не было. Вследствие этого одни предлагали пойти из Москвы пешком, другие вносили предложение захватить несколько автомашин и удрать на них. Секретарь партбюро Маслова и пред... Мирошниченко удрали ещё накануне.

Совещание всё более склонялось к предложению идти из Москвы пешком. Это привело к обсуждению тактики похода. Идти ли всем вместе, группами или поодиночке. Брать ли с собой семьи или оставить их. Нашлись и такие "герои", что заявляли об окружении немцами Москвы, и единственный мол выход из неё остался на г. Горький.

Это было прод....усительное совещание до смерти перепуганных людей. Сделав им предложение пойти со мной на защиту Москвы, я ушёл. Неприятно было видеть их. Позднее я услышал, что правительство дало вагоны, и все желающие благополучно выехали из Москвы.

Проявление паники 15 и 16 октября замечались по всей Москве. Только приход т. Сталина "Сим объявляю" - об осадном положении Москвы быстро и решительно навёл порядок, ударил по паникёрам. Москва организованно  и дружно стала создавать укрепления на своих подступах.

Но следы паники остались, для их уничтожения требовалось большое время. В эти-то дни и формировался наш 2-ой рабочий батальон Коминтерновского района. Подбирались командиры, создавались отделения, взвода и роты. Первую ночь спали в холодном зале. Были без оружья, что особенно волновало всех. На второй день получили польские винтовки и к ним по 20 шт. патрон. Не успели ещё мы просто осмотреть и очистить от фабричной смазки винтовки, как получили приказ выступить навстречу врагу. Командир батальона произнёс речь о стойкости в бою, призвал к победе. Он и комиссар простились с оказавшимися здесь своими жёнами. Часть бойцов, не получившая оружия, осталась в казарме. 16/X в 16.00 час. батальон тронулся в путь. Вышли на Арбат, двигались по направлению к Кутузовке по Можайскому шоссе.

Незабываемые были часы. Минуты роднили людей быстрее, чем раньше десятилетия. В строю бойцы делились сокровенным, тайны не было. Некоторые обменивались адресами. Все полные решимости, прекрасные как патриоты, были лишь взволнованы тем, что не успели вычистить и пристрелять винтовки, мало патрон. Я не видел, чтобы в эти часы  движения к близкому фронту кто-либо трусил, не слышал слов об опасности для жизни.

Нет, это не было свойственно людям, поднявшимся на защиту родной Москвы. Если бы даже у нас не было бы оружья, мы всё равно пошли бы в бой с дубинами, а то и голыми руками, чтобы рвать и уничтожать гадину, попытавшуюся отнять у нас нами же созданную жизнь с расцветающим счастьем. Но не пришлось нам на этот раз дойти до фронта. Там доблестные бойцы Красной Армии остановили врага. Нас повернули от Киевского вокзала  обратно. Кто-то говорил, что этот поход был учением. Не знаю. Знаю, что когда шли, об учении не думали.

Вновь мы ночевали в казарме. На следующий день, рано утром вновь в поход занимать указанный нам рубеж. В Щукино, где был тогда наш рубеж, пришли поздно. Разместились по баракам, где раньше жили рабочие. Сходили на ужин в столовую военгородка. Отыскали титан, разожгли его и напились чаю.

Кругом выставили дозоры, часовых, а в бараках дневальных. Спали хотя и на полу без постелей, но крепко, утомлённые большим переходом. На утро 18 или 19 октября батальон приступил к рытью окопов. Меня же в числе 17 человек направили в распоряжение штаба полка, где формировали комендантский взвод. С тех пор я служу в нём. Вскоре мы приняли присягу Красных воинов. Это было для нас поворотным от гражданства к армейскому. Клятва была дана и надо было строго её блюсти. Началось ученье и служба по охране штаба. Многое об этом ещё можно написать, но для этого нужно время, чтобы всё вспомнить, всё изложить.

 

Валяев Боец комендантского взвода Секретарь партбюро Управления штаба 2 го полка московских рабочих.

11/1 – 42 г.

 

Мои воспоминания

Шеболдова Мария Андреевна

 

17 июля 1941 года я сдала последний предмет и поехала к тете на Фили, где хотела провести последние свои дни отпуска. 22 июня выступает по радио т. Молотов с речью о вероломном нападении германии на Советский Союз. В эти минуты, когда т. Молотов говорил, я была поражена и ничего не могла сказать. Потом что-то во мне зарядилась, что я не ясно себе тогда представляла. Через несколько дней я со своей подругой Шурой Клементьевой подаю заявление в Дзержинский РВК с просьбой послать нас на фронт для оказания помощи нашим доблестным красным воинам. Но перед этим, как подать заявление, мы продумали все, что нас могло ждать впереди, все лишения и невзгоды и неожиданности, которые мы могли иметь. Мы ясно себе представляли ту арену, на которой мы могли очутиться. Но ничто ни устрашало нас, у нас было только одно желание: помогать и уносить с поля раненых. Чтобы мы через определенный промежуток времени снова обрушивались на врага и о себе мы даже не думали. Вот приняли у нас заявление и сказали ждать ответ, мы с ней с замиранием сердца ждали поездку, какими глазами мы смотрели на почтальона, когда он приходил к нам. Через порядочный промежуток времени мне принесли повестку явиться по адресу Рождественский бульвар, 18, РОКК. Директор РОКК т. Харрединов нам сказал, для того чтобы быть полезной на фронте и помогать бойцам нужны медицинские знания. Если желаете пойти на фронт, то учиться 3 месяца. Эти три месяца нам показались вечностью. Но мы взялись энергично за учебу и сократили три месяца на два. И моя желанная мечта сбылась. 15.10.41 г. меня вызвали с работы в РОКК. И зав. учебной частью т. Лейкина сказала: «Мара, завтра в 10  часов утра ты должна явится с вещами в 606 школу. Я приехала домой в 8 часов вечера и стала собирать вещи с тем, чтобы на завтра успеть заехать на работу и к 10 часам в школу. Утром, когда я приехала к метро Сокольники, то меня поразило, что метро не работает. На троллейбусе толкучка, все нервничают, спешат на работу, и я стою, нервничаю. Вообще с горем пополам села на троллейбус, приехала на работу и вижу: все сотрудники, рассеянные ходят из угла в угол, не знают за что браться, лихорадочно уничтожают бумаги, накопленные годами, сходятся в кучки и о чем то шепчутся. Потом расходятся, и так без конца. Некоторые мне говорят: «Мара, не ходи, а будешь партизанить с нами в Московских лесах. Я должна была получить деньги, но не дождавшись кассира, уехала в школу. В этот день я снова пошла на работу и была еще раз поражена тем, что председатель союза т. Аракчеев, член партии с 18 года, который призывал защищать Родину, в такой момент взял деньги, которые были в кассе, оставил союз на произвол и, как трус, выехал в неизвестном направлении. Когда я пришла в 606 школу, то сразу почувствовала, что я считаюсь уже военной. Без спросу нельзя никуда выйти. Это особенно чувствуется после той вольности, как дома, нас одели в военную форму и сколько было радости и гордости в том, что мы военные люди и идем на защиту своего отечества. В Москве мы пробыли всего несколько дней. Числа 21 или 22 мы выступили из Москвы. Шли, уже вечерело, шёл снежок и дома постепенно укутывались ночной тьмой. Мы шли по Московским улицам и пели песни, было какое-то чувство, которое трудно описать, а смысл его таков: а может быть, из нас кто-нибудь идет в последний раз по этим улицам, но никто не говорил об этих чувствах. И только песни становились громче и громче, где-то затихали вдалеке. За окраиной города мы догнали свою часть. Немного отдохнув, мы пошли дальше в конце колонны и опять пели песни. Шли бодро, ни на шаг не отставая от мужчин. А снег все шел и шел. Мы поздно вечером пришли в Покровское-Стрешнево, где остановились в доме отдыха летчиков. Здесь, мы как только вставали, завтракали и шли в сад, где проводились политбеседы. Занимались ползаньем, выноской «раненых», часть дежурила в санпункте и дневали. Отсюда нас перевели д. Иванково, где нас соединили с девушками Молотовского района. Мы в Иванково маршировали, ползали, выносили «раненых», делали всевозможные повязки, изучали матчасть. Ходили копать окопы и пулеметные ячейки. Я была прикреплена к взводу третьей роты и в конце октября мы ходили в Нахабино, где пробыли несколько дней. В Нахабино я стреляла из ручного и станкового пулемета. Утром ходила к бойцам, где проводила беседы, как оказать первую помощь себе и товарищу. Помогала на кухне. Враг был не очень далеко от нашего рубежа, я интересовалась всем, ходила изучать свой рубеж днем и ночью, я просила командира взвода, чтобы он мне объяснил цель, задачу, как будет вести бой наше подразделение. В Нахабино проводили боевые учебные занятия, я выполняла роль санитарки, но и наблюдала за действиями бойцов и, замечая те или иные ошибки на мой взгляд, я записывала в книжечку, а после занятий говорила своему командиру, который, если видел, что мои замечания правильные старался исправить. Нас (т. е. девушек) отзывают обратно в Иванково, на следующий день я уже работала машинисткой в штабе батальона. Из Иванково мы переехали в Спас. Я здесь работаю уже так же машинисткой.

 

13.01.42 г. Село Спас. Шеболдова М.

 

Воспоминания об организации коммунистических батальонов гор. Москвы

Метлин Виктор Арсеньевич

 

Война началась, когда я работал главным бухгалтером Наркомата Угольной промышленности СССР. Хотелось помимо своей основной работы еще что-то сделать на помощь фронту, и я с особой энергией работал последовательно сначала в Наркоматовской комиссии по эвакуации, а потом в штабе по обучению военному делу работников Наркомата. Оголтелые гитлеровские головорезы лезли на нашу Родину, наша прекрасная Красная столица подвергалась налетам фашистских стервятников и казалось, что все еще мало, очень мало сделал для помощи фронту.

В начале Октября немецкие полчища стали угрожать нашей всесоюзной кочегарке Донбассу. С чувством глубокой ненависти к врагу, с болью в сердце давали мы указания об эвакуации Донбасса, настаивая на том, чтобы обязательно были сохранены материалы (документы) необходимые для возобновления работы на угольных шахтах.

Спокойная уверенность подкреплялась полной верой и прочным убеждением в том, что когда бы и куда бы не влезла гитлеровская грабьармия – все равно она найдет погибель на полях и равнинах нашей родины, все равно армия мародеров, грабителей и насильников захлебнется в свой черной крови.

13 октября 1941 года я получил приказание эвакуироваться вместе с оставшимися работниками Центральной бухгалтерии в гор. Молотов. 14 октября 1941 года, утром зашел ко мне тов. Дехтярев Сергей Николаевич (Он работал секретарем коллегии Наркомнефти СССР). Поговорив с ним о том, что наша родина переживает тяжелые испытания, мы считали, что от членов партии требуется участие в непосредственной борьбе против фашистских захватчиков.

Днём 14 октября 1941 года в Партийном Комитете Наркомата меня известили о том, что для защиты Москвы организуются Коммунистические батальоны, и я заявил, что согласен встать в ряды бойцов этих батальонов.

Когда думаешь о том, насколько мужественно и твёрдо шли коммунисты Наркомата в батальоны, вспоминается следующий случай. Когда члену парткома Наркоматов Степанову А. П. заявили, что наряду с другими добровольцами ему до формирования следует пойти на комиссию, он стал категорически возражать и доказывал, что ему не нужно никакой комиссии, он хочет пойти на фронт и только и пошёл на комиссию лишь потому, что эта была партийная комиссия.

В ночь на 15 октября я подготовил к эвакуации дела и аппарат Центральной бухгалтерии Наркомата, отправил своих работников с грузом на железнодорожную станцию, а сам, собрав необходимое в вещевой мешок, явился на сборный пункт.

После того как нас распределили по подразделениям нам представили отпуск для сдачи дел по работе и устройству личных дел.

В Наркомате нас очень внимательно и участливо встретил член коллегии Наркомугля СССР тов. Киселев Н. А., при помощи которого мы быстро оформили необходимые документы и по его распоряжению аппаратом Наркомата были приняты наши денежные документы для направления их нашим семьям.

Такое участливое отношение к нам члена коллегии Наркомата нам очень помогло, так как у всех нас было только одно основное личное дело – это забота о семьях, большинство которых было вне Москвы

Шестнадцатого октября 1941 года мы были обмундированы, начались строевые занятия. Ночью на 17 октября мы изучали польскую винтовку, вооружившись которой были готовы к походу.

Характерны и незабываемы переживания при выступлении в поход на рубежи. Мы выступали для непосредственных действий с винтовками в руках против зарвавшихся захватчиков, готовые грудью защищать подступы к Красной столице, готовые своими костями загородить фашистским мерзавцам дорогу к Москве. Хотелось дороже отдать свою жизнь за наше правое дело, а поэтому был упрек к самому себе: зачем вовремя не овладел, как следует, военным делом. Передовые части нашей доблестной Красной Армии приостановили наступление гитлеровцев и мы, воспользовавшись предоставленной возможностью, стали укреплять наши рубежи, попутно обучаясь военному делу. Это были дни напряженной работы, но нам в то время казалось, что мы еще мало готовимся к достойной бойцов Коммунистического батальона встрече армии вшивых негодяев.

Из службы в рядах Коммунистического батальона (я был бойцом 3-го взвода 1-й роты) хочется отметить два момента – это поход в с. Нахабино и охрану минных полей.

Поход в Нахабино для нас был неожиданным т. к. мы занимали рубежи около канала Москва-Волга и полагали, что на этих рубежах придется встретить гитлеровских молодчиков.

Мне лично казалось, что пришло время (это было 21 октября 1941 года) пустить нас в бой на более отдаленных подступах к Москве.

Крепче сжималась в руках винтовка, особая прилежность появилась при чистке её, бережно хранили полученные гранаты.

После 26-километрового марша, выступили копать окопы (каждый для себя). Любовью исполнялась эта работа, тщательно присматривались к сектору обстрела, внимательно устраивали бойницы. Боевая тревога ночью, ожидание противника в окопах - это моменты напряжения, но в то же время моменты большого подъема, когда каждый из нас был готов к выполнению любого приказа командира, когда чувства исполняемого великого долга перед Родиной поднимает бойца и наполняет его какой-то особенной силой.

После похода наше подразделение было направлено на охрану минированных участков, для чего подбирались лучшие бойцы.

Насколько бдительно проводилась эта охрана видно из того, что с первых же дней охраны нашей частью минированных участков не было допущено ни одного случая происшествий. Но тогда, когда приводилось проходить мимо часового, охраняющего минированный участок около того или иного сооружения, не хотелось видеть, что на ближних подступах к Москве придется взрывать сооружения красавцы.

Наши доблестные передовые части повернули фашистских мерзавцев и теперь канал Москва-Волга может спокойно готовится к навигации, чтобы эта важная водная артерия в 1942 году была обращена на службу для полного разгрома гитлеризма.

3 ноября 1941 года, после того как я пришел из наряда, мне объявили, что меня вызывают в штаб дивизии. Сдаю оружие. Мой начищенный штык понравился старшине роты и он решил оставить его для себя.

Из штаба дивизии меня направляют в формирующийся артиллерийский полк и 5 ноября 1941 года я стал начфином Артполка.

 

Метлин В.А. начальник финансовой части Артполка

Январь 13 дня 1942 г.

 

Воспоминания об организации Куйбышевского коммунистического батальона г. Москвы

Лихарев Иван Алексеевич

 

В ночь с 13 на 14 октября 1941 года, я вернулся с трудового фронта, работал за городом Малоярославцем. По приезде получил трёхдневный отпуск, но уже 14 октября ко мне приехал член президиума ЦК профсоюза учителей Шляхов и сообщил, что партийная организация сегодня обсуждает вопрос об организации коммунистического батальона для защиты г. Москва.  Вечером 14-го числа на собрании я записался в коммунистический батальон Куйбышевского района. На этом же собрании было решено направить в коммунистический батальон члена ВКП(б) Кононова, который увильнул от вступления в ряды ополченцев и не поехал на трудовой фронт. Несмотря на решение парторганизации, Кононов и на этот раз в ряды коммунистического батальона не пошёл, мотивируя, что он в армию пойдёт только по призыву РВК. И этот «партиец» до сих пор не исключён из рядов ВКП(б), так как парторганизация совместно с ЦК профсоюза 16-го эвакуировалась из Москвы, а Кононов остался в Москве, и сейчас уже уехал в командировку по линии Центрального Совета ДСО «Учитель» в новорусские города, так как в Москве оставаться он боялся и из командировки он не вернулся до сих пор.

15 октября 1941 года бойцы Куйбышевского батальона в 2 часа дня стали собираться в 44 школе, что в Армянском переулке. Распределение по ротам и взводам проходило в основном по учреждениям, за исключением пулемётчиков и артиллеристов, которых сразу назначали в пулемётную роту. До вечера занимались оборудованием, часть товарищей немедленно была откомандирована за оружием. К 20-ти часам были привезены пулемёты и французские винтовки с патронами. Отдан был приказ о набивке пулемётных лент. К этой работе приступили все бойцы и командиры, а также сандружинницы. Пулемётные ленты отсырели, патроны не входят и нет опытного человека, который бы тут же показал, как нужно проводить эту работу. Бывший пулемётчик Ермолаев и юрист Шавельзон были заняты разборкой пулемёта и трудились над разрешением проблемы сальника, так как незнание материальной части пулемёта не приводило их к успешным результатам, вода протекла в приёмник, а требовалась привести пулемёт в состояние боевой готовности. Спасло наставление для пулемётчиков и к 10-ти вечера сальники были набиты, но набивка лент далеко не была ещё окончена. Для набивки пулемётных лент была дана машинка в разобранном виде, до полночи её собирали, но наладить так и не сумели и решили проводить набивку лент вручную. На каждый пулемёт было заправлено по несколько лент, но потом оказалось, что набивку лент проводили неправильно, патроны не входили в приёмник. И на следующий день, оставаясь в помещении школы военного городка, заново проводили набивку лент.

В то время, как одни товарищи занимались приведением пулемётов в состояние боевой готовности, другие изучали вновь полученные французские винтовки, разбирали патроны, распределяли запасные части и инструменты между отделениями пулемётной роты. Здесь опять не обошлось без курьёза, так как многие не различали патроны, и получалось так, что в одну и ту же ленту были набиты патроны калибра 7,62 и 7,92 мм. Многие удивлялись, что французские винтовки тяжелее и длиннее русских трёхлинеек, а почему-то заряжаются только двумя патронами. Около 10-ти часов вечера я услышал радостный возглас и сразу же около товарища Португалова образовался кружок. Оказалось, что после получения винтовок Португалов обнаружил, что винтовка заряжается не двумя, а десятью патронами. С этого момента товарищ Португалов стал считаться специалистом по французской винтовке, все пошли к нему за консультацией, как заряжать винтовку. Однако и этого специалиста постигла неудача в другом, он никак не мог разобрать винтовку, не сумел он этого сделать и на следующий день, когда уже прибыли в Щукино. Тогда было решено просить командование батальона о присылке нам в пульроту специалиста или инструктора, который бы показал, как разбирается эта винтовка. Но наша просьба не была удовлетворена, так как в батальоне не нашлось человека, который бы знал эту винтовку. 

Уже на следующий день мы дошли сами и научились разбирать и собирать эту винтовку, Настроение у собравшихся в школе было боевое. Все мысли были направлены на то, как бы скорее овладеть выданным оружием и, во всяком случае, быть готовым к столкновению с врагом. В городе уже чувствовалась необычная обстановка. В ночь с 15 на 16 октября, нам было дано разрешение покинуть помещение школы для устройства личных дел, получение расчёта в своих учреждениях. Этим воспользовались трусы, которые полагали, что это удобный момент для того, чтобы скрыться. Так, некто Сиволапов, который был в одном подразделении с нами, обратно не вернулся, но он сбежал «организованно», так как получил согласие на эвакуацию от своего начальства. Заручился бумажкой и с этой бумажкой в школу не являлся, чтобы одобрить своё отчисление из батальона, так как, зная, что этой бумажке не придадут никакого  значения.

Утром 16 октября батальон вышел из школы и направился занимать рубежи, которые были предназначены для нас в районе деревни Щукино. Все бойцы батальона хорошо знали, что мы можем продвигаться только вперёд и ни шагу назад. Начались дни боевой учёбы и работы. Со второго дня пребывания начали рыть укрепления, а вечером и ночью занимались изучением оружия. Недостаток шанцевого инструмента был быстро восполнен: командиру 1 пулеметного отделения т. Линда, работнику Центросоюза, было поручено собрать ломы, лопаты и топоры, пилы у местного населения. Население быстро откликнулось на нашу просьбу и к вечеру первого дня мы уже имели необходимый инструмент. Состав батальона был таков, что в нём было очень мало людей с начальным образованием, что обеспечивало быстрое овладение оружием. Так у нас рядовыми бойцами пульроты были: т. Белов – руководитель кафедры марксизма ленинизма, воинское звание - бригадный комиссар, т. Ступин – бригадный комиссар, теперь работает в политотделе дивизии. Командиром второго отделения был инженер Аскинази, лейтенант артиллерист, теперь работает помощником командира второго сп. Первым номером второго отделения был т. Португалов, работавший ранее инженером Мосторготдела. Этот список можно продолжать очень долго, так как людей, имевших воинские звания среднего и высшего комсостава, было очень много, большинство из которых были рядовым бойцами. Однако и среди людей батальона, которые пошли защищать грудью нашу Москву, нашлись люди, которые под разными предлогами искали случай, чтобы их отчислили из батальона. Так боец второго отделения Салоп, член ВКП(б), в прошлом участник гражданской войны, тогда он командовал полком, не раз заявлял, что он по состоянию своего здоровья не может драться с оружием в руках. Таких как Салоп набралось около 50 человек, которые и были направлены в распоряжение РК ВКП(б). Бойцы, командиры все имевшееся время использовали для владения техникой и с успехом справлялись со своей задачей. Если в первые дни пулемёты не были отрегулированы, то через три дня под руководством инспектора Ермолаева пулемёты уже давали не одиночные выстрелы, а давали очередь. А через неделю все пулемётные подразделения сдавали зачётную стрельбу и сдали ее успешно. В подразделениях не было такого бойца, который бы не знал материальной части, все умели собирать и разбирать пулемёт, замок пулемета, набить сальник. Учёба шла днём и ночью, каждую ночь стреляли в боевом охранении. И когда 31 октября приехали представители Московской пролетарской дивизии за пополнением, то желающих было так много, что отобрать требуемое количество не составило никакого труда. Многие бойцы несколько раз обращались к командованию, чтобы их скорее отправили на фронт и зачислили в число 50, но их просьбы так и не были удовлетворены. Наш батальон недолго носил название Куйбышевского коммунистического батальона. Уже через неделю началось объединение районных батальонов. Стал организовываться второй стрелковый полк, а в наш Куйбышевский батальон влились коммунисты и непартийные большевики Коминтерновского и Пролетарского районов. Начался новый организационный период. Начали ждать и работать во втором стрелковом полку, где я был в роте резерва.

 

13.01.1942 г. Комиссар (военком) 4 батальона ЛАП Лихарев И.А.

 

История вооружения Рабочего батальона Киевского района г. Москвы

Автор неизвестен

 

Источником получения вооружения для сформированного партийными организациями Киевского района города Москвы рабочего батальона были таковы:

•        Имущество и реквизиты киностудии Мосфильм, в числе которого оказалось значительное количество изношенных и неукомплектованных французских винтовок, применявшихся при съёмке исторических фильмов.

•        Учебные пособия, экспонаты военных уголков и кабинетов осоавиахимовских организаций района, из которых особенно пригодились учебные пулемёты, станковые и ручные, которые были получены без лент, дисков и запчастей к ним.

•        В последних числах октября путём обмена с рабочими формированиями других районов удалось подобрать основные части и принадлежности, в том числе ленты.

•        С завода №22 НКАП было получено несколько некомплектных пулемётов авиационных марки «Швак», из которых были собраны и смонтированы своими силами на автомашины своеобразные зенитно-пулемётные установки.

•        Боеприпасы, в частности винтовочные патроны, были получены при прямом содействии райвоенкомата путём изъятия из комендантских взводов заводов, входящих в район и частично за счёт небольших запасов Райосоавиахима.

•        Гранаты боевые, как РГД-33, так и «полька» были получены непосредственно с заводов промкооперации, их производящих по знакомству на основании простой записки.

•        Одновременно с этими путями группового получения вооружения отдельные винтовки, гранаты и небольшое количество патронов доставлялись бойцами в батальон без всякого учёта, как отобранные у гражданского населения, подобранные в районах расположения других частей и т.д.

•        Наличие в составе батальона группы квалифицированных слесарей-оружейников давало возможность после упорной и интенсивной работы, до 80% полученного вооружения привести в боевое состояние, в результате чего к моменту слияния в полк батальон Киевского района был обеспечен в основном индивидуальным оружием на всё наличие бойцов и даже смог сдать на склад полка излишествующие винтовки и пулемёты.

 

Интендант 2-го ранга

 

История вооружения первого коммунистического полка Московских рабочих

Агол Иосиф Миронович

 

15 октября 1941 года на защиту родной Москвы поднялись сотни добровольцев коммунистов и беспартийных большевиков. Организованные в районные батальоны они пришли на защиту рубежей на подступах к Москве. Вооружение рабочих батальонов производилось силами районов из того оружия, которое имелось у последних в наличии. Так Первомайский батальон был вооружён главным образом французскими винтовками. Другие батальоны были вооружены канадскими, польскими и русскими винтовками. Таким образом, при слиянии отдельных батальонов в полк оказалось разнокалиберность и разнотипность вооружений. Процентное соотношение указанного вооружения было: Французские винтовки – 33%, Польские – 30%, Канадские - 15%, Русские – 22%. Станковые пулемёты немецкие, русские и польские калибр 7,62 мм и 7,92 мм. Ручные пулемёты были преимущественно иностранных образцов польские и чешские, и лишь незначительное количество русских. Всё вооружение поступило из районных Советов Осоавиахима и Райсовета, от учебных заведений и также крупных предприятий.

Первой задачей, постановленной перед командованием, являлось организация вооружения отдельных подразделений одним типом и видом оружия. С этой целью было проведено внутреннее перераспределение оружия между подразделениями, что позволило вооружить первый батальон русскими винтовками, второй батальон – польскими, третий – французскими. Канадские винтовки были изъяты из вооружения основных подразделений и были переданы мелким спецподразделениям.

Такая же работа была проведена в части перераспределения станковых и ручных пулеметов.

Вторая задача, требовавшая немедленного выполнения, это приведение в боевую готовность наличного оружия. Для выполнения этой задачи была создана оружейная мастерская на базе  мастерской Первомайского батальона. Мастерская боепитания провела осмотр и необходимый ремонт всего оружия. Кроме того мастерская изготовила шомпола и другие приспособления по уходу и чистке оружия. Для ускорения ремонта применялся ряд приспособлений, весь ремонт производился в мастерской. Состав оружейных мастеров позволял производить более сложный ремонт стрелкового оружия и пулеметов. Так, по заданию дивизии мастерская выполняла ряд работ. Таким образом, разрешив первую задачу снабжения целых подразделений однотипным оружием и проведя качественную проверку всего оружия, полк перешёл к дальнейшей задаче - освобождение от многотипности в вооружении в целом по полку.

Получив из ПАСа русские винтовки, полк изъял полностью канадские винтовки, предав последние в дивизию. Затем, по мере поступления русских винтовок, стали изыматься из третьего батальона французские винтовки. В настоящие время на вооружении полка остались только два вида стрелкового оружия: русские и польские винтовки. Проведена также однотипность в вооружении станковыми пулемётами. Все пулеметы с калибром 7,92 мм с вооружения сняты и переданы в ПАС. На вооружении остались только станковые пулемёты «Максим» калибром 7,62 мм. В настоящее время проводится работа по унификации личного оружия. Все оружие калибром 6,35 мм русских и иностранных образцов, полученные в своё время из районов, отбираются и заменяются револьверами «Наган». Дальнейшая задача перед полком: обеспечить автоматическим оружием подразделения в соответствии со штатной положенностью.

 

Нач. артснабжения 1 сп мл. л-т Агол

 

История артиллерийских частей

Пономарев Николай Федорович

 

12 октября 1941 г. я был вызван из арт. академии им. Дзержинского в Москве, где мне было предложено формировать арт. дивизионов 261, 262, 263, 266, 272, 273, 276 и 273, но их формирование нач. составом и красноармейцами уже проходило в Кузьминках, в РВК г. Москва и Кунцево. Через 4 дня решением МВО был создан 5-й боевой участок, в который вошли 262, 273, 276 и 278 арт. дивизионы. Через 6 дней, т.е. 23 октября 273 ОАД личным приказом генерал-майора т. Устиновым был от нас изъят.

Как происходило формирование людьми: снабжались 262 ОАД в Москворецком РВК. 273 был создан из состава противотанковой арт. бригады, которая находилась тогда в Кунцево. А 276 и 278 формировались в Кузьминках. Боевую технику получали с Киевского вокзала, Павловской слободы, Чернышевских казарм и базы 38. Боеприпасы и прочее вооружение и приборы получали в этих же пунктах и плюс Лефортово. И 23 октября дивизионы, получившие мат. часть 1900 г.: боеприпасы, гранаты осколочно-фугасного действия и шрапнели, с плохо ещё подготовленным составом, но были готовы громить врага на подступах к столице.

Используя оставшееся время проводили с исключительным напряжением боевую подготовку.

Начались боевые стрельбы с тем, чтобы проверить мат. часть, боеприпасы и личный состав. Так началась жизнь артиллерии. В процессе всей боевой работы дополучали и пополнялись вся остальная техника. 28 октября 1941 г. получен приказ МВО за №0021 о формировании арт. полка ПТО. С этого момента началась организация арт. полка. Ком. состав присылали из штаба обороны г. Москва, личный состав был выделен из арт. дивизионов, затем были получены 260 из школы СибВО.

30 октября 1941 г. был получен приказ по дивизии №08 о формировании пола ПТО из 3-х арт. дивизионов 262, 276 и 278 с сохранением нумерации и хозяйства дивизионов, что было проделано.

На основании приказа МВО от 13 ноября арт. дивизионы из состава полка ПТО выведены, а полк стал формироваться заново, но уже не как полк ПТО, а как полк дивизионной артиллерии.

18 ноября по личному приказанию Военного Совета 276 ОАД был отправлен на фронт в район Завидово и с этого числа дивизион из состава артиллерии дивизии выбыл.

24 ноября 1941 г. получен приказ обороны г. Москвы №02 о формировании штабной батареи.

4 и 5 декабря 1941 г. 2 орудия 1 батареи 262 ОАД участвовали в бою, помогая своим огнём пехоте, находящейся на фронте.

16 декабря 1941 г. получен приказ начарта МЗО за №0278 о расформировании 262 ОАД: людской состав, матчасть и вооружение передать в стрелковые полки для формирования полковых батарей.

С этого времени началась жизнь полковых батарей, до этого для полковых батарей были подобраны люди (не полностью), которые занимались не как артиллеристы, а прорабатывали общие вопросы.

10 января 1942 г. 278 ОАД переименован из отдельного арт. дивизиона в противотанковый дивизион.

С момента получения штата в первых числах декабря началась организация отдельной зенитной батареи. Матчасть получена 12 января 1942 г. Людской состав поступал небольшими группами из отдела кадров МЗО.

В настоящее время имеем:

1.      Арт. полк 2-х дивизионного состава.

2.      278 противотанковый дивизион.

3.      Штабная батарея НАД.

4.      Зенитная батарея.

5.      По одной полковой и одной противотанковой батарее в каждом сп.

Имуществом, вооружением, матчастью и приборами до сего времени полностью не обеспечены.

 

Нач. штаба артиллерии З МКСД

Майор Пономарёв

 

История формирования Батальона трудящихся Советского района г. Москвы

Гольштейн Григорий Яковлевич

 

14.10.1941 г. в 10 часов утра было созвано совещание секретарей первичных парторганизаций Советского района, где было объявлено секретарём РК ВКП/б/, т. Андреевым о формировании батальонов трудящихся города Москвы.

В связи с этим было предложено секретарям парторганизаций отобрать самых лучших членов парторганизаций, комсомольцев и непартийных большевиков с предприятий, учреждений и учебных заведений в порядке добровольной записи, а также в порядке партмобилизации.

В 18:00 14 октября 1941 года штаб по формированию батальона, в который входил секретарь РК ВКП/б/, Андреев, Райвоенком майор Качнов и заведующий военным отделом РК ВКП/б/ Черныщов, лично знакомились с товарищами, назначенными на командно-политические должности и утвердили следующий состав: командир батальона подполковник Крюков (который самовольно 15 октября 1941 года оставил свой пост и уехал вместе с наркоматом Вооружения в г. Молотов); комиссар батальона ст. батальонный комиссар Гольштейн Г.Я., командиры 1-ой стрелковой роты лейтенант Трофимов, 2-ой стрелковой роты техник интендант Дмитриев и пульроты лейтенант Шапурин (также вместе с комбатом покинул пост и уехал). Политруками рот были назначены: 1-ой роты – Караковский, 2-ой роты Шефер, в последствии отпущен домой, и пульроты – Михайлов.

С 9:00 15 октября 1941 года начали приходить во вновь формируемый батальон, который находился на 2-ой Братской улице (школа №131). В течении всего дня 15 октября и в половине 16 октября 1941 года шли всё время бойцы, которые опрашивались и направлялись по ротам.

16 октября 1941 года к вечеру было получено оружие для батальона в количестве 190 штук винтовок (польских) с патронами, 16 отечественных пулемётов «МАКСИМ» и 4 ручных пулемёта (бельгийских). Кроме того, было получено большое количество противотанковых гранат, случайно была обнаружена на улице грузовая машина без владельца, на которой находилось 990 противотанковых гранат, которые были доставлены в батальон. Начиная с 16 октября 1941 года, ежедневно усиленными темпами проводились занятия по боевой и политической подготовке.

16 октября 1941 года согласно указаниям генерал-майора Фролова было оставлено в батальоне всего лишь две роты: одна стрелковая и одна пулемётная, так как полученное оружие не обеспечивало полное вооружение 2-х стрелковых рот.

Всего в батальоне при двухротном составе было 381 человек, из них членов и кандидатов ВКП/б/ – 180 человек, членов ВЛКСМ – 95 и беспартийных – 106 человек. В ночь с 15 на 16 октября 1941 года генерал-майором Фроловым был отдан приказ нашему батальону занять рубеж в районе Кунцево, деревня Мазилово. Немедленно, я вместе с комбатом и комротами выехали в этот район для его принятия.

К вечеру 16 октября 1941 года это приказание было отменено, и нашему батальону было приказано прибыть на стадион Динамо, откуда с батальонами других районов мы должны были занять новые рубежи. Через два часа, около 21:00 16 октября 1941 года нам было приказано не выходить из школы и ждать дальнейших приказаний, 17 октября 1941 года в 15:00 было получено от генерал-майора Фролова приказание к 17:00 этого же дня выступить всему батальону в районе Тимирязевской академии для формирования 1-го коммунистического полка. В указанный срок батальон прибыл и был размещён в водном институте Тимирязевской сельскохозяйственной академии. С утра 18 октября 1941 года ежедневно началась напряжённая работа по изучению материальной части оружия, гранатометанию, самоокапыванию и строевым занятиям. В ротах приступили к выпуску боевых листков и стенных ротных газет. Ежедневно проводились политические информации и беседы.

При формировании 1-го коммунистического стрелкового полка, нашему батальону было предложено на базе отдельных рот батальона сформировать отдельные штабные роты 1-го сп. Таким образом, на базе нашего батальона были сформированы роты ПВО, рота связи, разведрота, саперная рота, комендантский взвод, химический взвод, огнемётный взвод, непосредственно подчинённые штабу 1 сп. Формирование указанных подразделений было закончено к 30 октября 1941 года. 60 человек бойцов, командиров и политработников были откомандированы обратно в Советский РК ВКП/б/ за невозможностью их использования. С этого же числа мы перешли на довольствие красноармейского пайка в 1 сп, так как до 29 октября 1941 года мы питались в столовой треста Главресторан, частично за свой счёт и за счёт Райсовета.

29 октября 1941 года я был назначен комиссаром штаба 1-го сп, где пробыл до 15 ноября 1941 года. С этого же числа я был назначен отсекром партбюро 1-го сп, пробыв на этой должности в полку до 25 ноября 1941 года, я получил предписание политотдела 3-й МКСД о моём назначении военкомом ОБС, куда я немедленно направился и приступил к исполнению обязанностей.

С 25 ноября 1941 года и по настоящее время я нахожусь в ОБС в должности военкома.

Из среды личного состава батальона, много бойцов были выделены на командно-политическую работу, как в самом 1 сп, так и в дивизии. К таким бойцам относятся Киверин, Караковский, Жидкова, Ена, Гудесблат, Калинин, Шамшурин, Захаренко, Палкин и другие.

Прилагаю при сем типовой штат батальона трудящихся г. Москвы, приказ батальону от 29 октября 1941 года №4 о расформировании батальона и передачи личного состава в подразделения 1-го сп и других частей, три копии политдонесений, вырезки из газет «Правда» и «Красный воин», от 23 октября 1941 года, где указана работа Советского батальона. Кроме того в газете «Известия» от 23 октября 1941 года имеется заметка о батальоне Советского района «Героические защитники Красной Столицы», которую я приложить не имею возможности из-за отсутствия у меня газеты..

 

Бывший комиссар батальона трудящихся Советского района

Ст. бат. комиссар Гольштейн 25.01.42 г.

 

Танковый батальон

Костанашвили Тамара Иосифовна

 

Первые танки и их участие в боях

15 октября, когда организовались рабочие батальоны, в рабочий батальон Бауманского района вступили добровольцами студенты Московского механико-машиностроительного института им. Баумана. В этом институте был танковый факультет. Студенты-добровольцы танкового факультета привезли с собой в батальон все свои учебные танки.

В Сокольническом, рабочем батальоне тоже привезли добровольцы несколько танков. В начале октября один из танковых заводов в Сокольническом районе был эвакуирован, но было оставлено на заводе несколько бракованных машин. Часть из рабочих танкового завода не захотела эвакуироваться в глубокий тыл, и осталась в Москве, вступила добровольцами в рабочий батальон Сокольнического района. Из числа этих рабочих Манягин и Лещинский с завода № 37 по своей инициативе из остатков бракованных машин создали несколько боевых танков и привезли их в батальон, Это было 1б-го октября.

Когда командование дивизии узнало, что в рабочих батальонах имеются танки, было решено создать при дивизионном разведбатальоне танковую роту. Командиром танковой роты был назначен доброволец-инженер, мл. лейтенант Григорьев.

2 ноября 1941 г. танковая рота в основном уже была сформирована. Командиром роты остался мл. лейтенант Григорьев, политруком роты был назначен Митин, помощником командира по техчасти назначили Манягина. Водителем головной машины колонны - Лещинского. Всего было 9 танков. Все машины были полностью укомплектованы вооружением, людьми; основателям танковой роты пришлось много усилий приложить к тому, чтобы за короткий срок обучить добровольцев танковому делу. Действительно, к отправке дивизии на фронт танковая рота была в полной боевой готовности и вместе с другими ее подразделениями уехала на фронт.

С 1 марта 1942 г. танковая рота впервые приняла участие в боях.

Танки совместно с пехотой одновременно вступили в бой:

Потеряли: за Великуши 2 танка, Дягилево - 1 танк, Островня - 1 танк, Антоново - не было потерь.

Потери в боях были возмещены собственными усилиями. Эвакуировали на поле боя оставленные подбитые танки, отремонтировали их, захватили новые трофейные танки и машин стало больше, чем это было до начала первого боя.

После этого танковая рота провела несколько успешных операций и в конце мая месяца часть машин опять выбыла из строя, а остальные уже требовали капитального ремонта. В июне месяце Лещинский (водитель машины), Тарасов (к-р машины) и др. с машинами, требующими ремонта, были отправлены в Москву, чтобы вновь привести эти машины в боевую готовность.

 

Формирование отдельного танкового батальона

В июне 1942 г. те машины, которые были отправлены в Москву для капитального ремонта, все были отремонтированы. Но основное значение для усиления дивизии танками имело то, что от Московского комитета получили 15 танков и 7 бронемашин. Вся эта колонна 17 июля 1942 г. вновь вернулась в дивизию.

На этот раз количество машин уже стало таким значительным, что был сформирован отдельный легко-танковый батальон. Командиром батальона был назначен Герой Советского Союза Берендеев Н., помпотехом остался Манягин, комиссаром Мих. Кудрин.

В конце августа месяца Берендеев уехал учиться в Москву, командиром батальона был назначен с. л. Верес, вместо Кудрина с 5 ноября работает политр. Носов.

3. Лещинский Владимир Савельевич

За выдающиеся боевые заслуги и проявление в боях храбрости и мужества Владимир Савельевич Лещинский дважды отмечен высокой правительственной наградой. На его груди блестят орден Отечественной войны II степени и орден "Красной звезды".

Воентехник 2 ранга Лещинский до октября 1941 г. работал в Москве на Преображенке на заводе бронетанков №37.Когда Сокольнический райком партии 15 октября организовал набор добровольцев в рабочем батальоне Сокольнического района беспартийный большевик Лещинский добровольцем записался в батальон. В то время военные заводы постепенно эвакуировали в глубокий тыл и был эвакуирован завод №37. На заводе осталось несколько бракованных машин. Лещинский В.С. и Манягин И.С. привели эти машины в полную боевую готовность и с ними вместе пришли в батальон.

Владимир Савельевич, водитель-испытатель бронемашин и танков с этих первых дней прихода в батальон Сокольнического района и до сегодняшнего дня не расстался со своим привычным делом - танками и бронемашинами. Он и теперь, как и в первые дни прихода в часть, является механиком-испытателем и водителем бронемашин и танков. За это время он воспитал много смелых, боевых водителей машины, участвовал во многих кровопролитных боях, самоотверженно выполнял опасные ответственные боевые задания.

Орден Красной Звезды, он получил в боях за дер. Великуши. Танк, который вел Лещинский, ехал первым. Машиной руководил сам командир роты мл. лейтенант Григорьев (в этом бою он был ранен).Смелыми и решительными действиями им удалось подавить 3 дзота, три противотанковых пушки, 2 пулемета, рассеять и уничтожить до 100 автоматчиков противника. Они танками прогнали немцев от Великуши до Антонова. В этом бою Великуши была освобождена от немецких оккупантов.

Орден Отечественной войны II степени он получил за вывоз с поля боя трех наших подбитых танков. Во время наступления наших подразделений 31 августа на поле боя противник подбил 3 наших танка. Это было под Сутоки в расположении З71 сп в полукольце на расстоянии 35 м от противника.

Лещинский добровольно взялся за эвакуацию танков 6-го сентября со своими боевыми товарищами: Фомичев, Мельников, Кузьмин и Разгонов пошли выполнять задание. Противник заметил, открыл огонь, с силами пехоты перешел в контратаку. Смельчаки уже с гранатами отбивались от них, но танков не оставили. Отрыли, завели, сели и уехали. Возвращаясь обратно к своим, по пути пробовали …исправности машин, обстреливая из них огневые точки немцев.

 

«Я буду мстить за гибель родного брата, я буду воевать за освобождение Белоруссии»

(Из выступлений Лещинского В.С. на встрече знатных людей дивизии с делегатами московских рабочих)

С вашим приездом и с нашими боевыми делами, дорогие гости!

Я сам белорус, но себя считаю и москвичом. Много времени прошло с тех пор, как я начал работать на 37-м заводе в Москве.

В начале октября утром, слушая передачу последних известий Совинформбюро, узнал, что мой брат, который воевал па Ленинградском фронте, посмертно признан Героем Советского Союза. Семья у меня осталась в Белоруссии, я и теперь не знаю, какова их судьба.

И в это утро решил пойти в Действующую армию добровольцем мстить за гибель родного брата, воевать за освобождение Белоруссии.

В то время почти все главные военные заводы эвакуировали из Москвы в тыл. Скоро эвакуировался и наш завод. На заводе осталось несколько бракованных машин и недоделанные коробки. 15 октября, когда формировались рабочие батальоны на защиту Москвы, мы докончили доработку этих коробок, привели оставленные танки в боевую готовность и вместе со всеми этими машинами пришли в дивизию.

После этого я, не жалея сил и часто рискуя жизнью, бил и буду бить фашистских извергов. Вспоминается немало случаев, когда наши танки давали немцам почувствовать силу нашего огня.

Под Великуши мы действовали с 1-м батальоном 371 сп. Пошли наши 5 танков. Немцы выстроили боевой снежный вал. Дорога кончилась, моя машина шла первой. Стали с места вести огонь. Я дал первую скорость, прорвал снежный вал, начали в упор расстреливать огневые точки противника, прогонять автоматчиков до самого Антоново. За моим танком прорвались и все остальные танки.

На дороге Омычкино - Бяково застряли 3 наших танка. От немцев их отделяло 35 - 50 метров. Командир батальона Герой Советского Союза Берендеев дал задачу вывести танки. Я спросил своих бойцов - кто хочет идти добровольно. Желающих оказалось много. Взял четверых. Машины застряли в глубокое болото. Нам долго и тяжело приходилось их вытаскивать. Немцы уже гранатами начали нас закидывать. Наряду с работой мы тоже бросали в них гранаты. Несмотря ни на что, все танки были спасены и доставлены.

В настоящее время наш батальон держит оборону на переднем крае, зорко следит и в любую минуту готов перейти в наступление для уничтожения фашистов по приказу командования.

Передайте боевой фронтовой привет московским рабочим от коллектива нашего танкового батальона.

 

Костанашвили 19.03.43

 

Воспоминания

Бондарев Михаил Михайлович

 

В августе 1942 года 130 сд вышла на новый рубеж фронта в район Сутоки - одним полком (371 сп) с плацдармом на р. Робья, что впадает в р. Ловать, а двумя полками по левому берегу (южному) р. Робья - справа полк Ефанова, слева - полк Чернусских.

Здесь дивизии предстояло перегруппировать силы, активными наступательными действиями (на своем главном направлении - с плацдарма на участке 371сп) перерезать узкий коридор между Старорусской и Демянской группировками 16 немецкой армии и способствовать завершению окружения противника в Демянском котле.

С нашей стороны, по ряду объективных причин, быстрое наступление и продвижение вперед было невозможно. А потому требовалось прогрызать оборону противника методически, отвоевывая у врага метр за метром, и так изо дня в день. 1 сб 371 сп, командовать которым мне пришлось в то время, с приданными и поддерживающими средствами усиления своим боевым порядком находился на самом острие ударной группировки нашей дивизии на плацдарме р. Робья - фронтом на север.

Вот с этого знаменитого плацдарма в августе-сентябре 1942 г. и велись методические наступательные бои по прогрызанию обороны противника. Если в начале сентября и наблюдалось, хотя и незначительное, продвижение батальонов вглубь обороны врага, то уже, примерно к 20 числам сентября, всякое продвижение с нашей стороны, фактически прекратилось. Теперь бойцы батальона вели усиленное наблюдение за противником и снайперы продолжали по одиночным целям увеличивать счет убитых немцев.

Полк Ефанова действительно остался на оборонительном рубеже, а я со своим батальоном (1 сб 371 сп) так же остался на самом острие ударного "клина", т. е. на плацдарме р. Робья в районе Сутоки.

В дальнейшем события развивались в таком плане (излагаю по памяти).

27 сентября 1942 г. днем, после обеда, сначала в небе, примерно вдоль реки Робья, появился самолет-разведчик противника, как обычно мы его "величали" - "рама", а вскоре низко пролетел над нашим расположением самолет-истребитель, который разбросал листовки. В этих листовках противник пугает, что его войска скоро перейдут в решительное наступление с целью выхода на р. Ловать, а также с целью окружения и уничтожения наших войск, находившихся на этом выступе.

В этот же день, примерно часов в 19-20, немцы через свои радиодинамики (громкоговорители) сначала устно передали свое "предупреждение угрозы", а в заключении проиграли несколько русских песен, таких как "Коробейники" и даже "Катюшу".

О действиях противника я немедленно доложил командиру полка т. Дудченко И.И., а комиссар батальона послал политдонесение комиссару полка т. Кагакову С.С.. Тут же, от комполка я получил указание: "Повысить бдительность, стойко и решительно продолжать оборону занимаемого рубежа".

И уже утром 28 сентября с западной стороны послышался шум моторов вражеской авиации. Вскоре по нашему переднему краю обороны батальона открылся ошеломляющий ураганный ружейно-пулеметный огонь. Весь фронт обороны участка батальона затянуло пороховым дымом...

Этот ружейно-пулеметный шквальный налет по нашему расположению продолжался примерно 15 минут. Мы были в готовности твердо стоять на занимаемом рубеже и своими силами и средствами отразить атаку противника. Но, вопреки ожиданиям, немцы на нашем участке к активным действиям так и не приступили в этот день.

В течение всего дня 28 сентября мы на своем плацдарме продолжали вести оборону. Но уже в ночь с 28 на 29 сентября мне по телефону позвонил начштаба 371 сп майор Дмитриев и приказал: "Батальону выполнять роль арьергарда, продолжать удерживать занимаемый рубеж на плацдарме и во взаимодействии с полком Ефанова обеспечить отход(выход) главных сил 130 сд. Одновременно, батальону к рассвету 30 сентября в полном составе оставить рубеж на р. Робья и сосредоточиться в районе КП 371 сп на противоположном берегу."

Далее в устном распоряжении по телефону т. Дмитриев потребовал: "Отрыв от противника и выход провести с соблюдением всех мер охраны и обеспечения, и так, чтобы противник ни в коей мере не обнаружил наших действий на отрыв и отход."

Приказ начштаба полка был выполнен в точности и полностью.

К утру 30 сентября батальон в полном боевом снаряжении (все, что могли, забрали с собой: оружие, боеприпасы, и др. снаряжение) сосредоточился в указанном нам районе и по указанию т. Дмитриева организовал круговую оборону и боевое охранение. И надо сказать, что противник в течение всего 30 сентября так и не обнаружил нашего отхода из плацдарма.

С наступлением темноты начштаба 371 сп после заслушивания от некоторых командиров справок-докладов, объявил свое решение: "В ночь с 30 сентября на 1 октября всем оставшимся силам 371 сп, которые здесь сосредоточены, с соблюдением мер боевого охранения и подвижной разведки, по моему сигналу, в походной колонне, повзводно, группами на интервалах зрительной видимости (10-15 м не более), вдоль реки (используя для маскировки прибрежный кустарник) начать выход из так называемого "внешнего" окружения и к утру 1 октября присоединиться к главным силам 371сп, который к этому времени уже вступил в тяжелые бои на новом участке».

Надо отдать должное майору Дмитриеву: с присущим ему хладнокровием он умело справился с возложенной на него задачей - все оставленные на прежнем рубеже силы полка, были присоединены к силам, которые к тому времени находились под командой комполка Дудченко.

В этих тяжелых боях, по сути встречных по характеру для нашей дивизии и сил противника, намного превосходящего нас, воины славной 3мксд(130 сд) проявили массовый героизм.

И вот, примерно через 2 дня, полк Ефанова, так же в ночных условиях вышел из так называемого "окружения" и сосредоточился на указанном ему рубеже в готовности к активным боевым действиям.

О героизме воинов 371сп в этот период можно привести хотя бы такой пример: 2 сб 371 сп под командованием ст. л-та Сидоренко с ходу, после марша 1-2 октября вступил в бой с превосходящим противником и по несколько раз отражал яростные контратаки противника. И вот в один из критических моментов, когда создалась угроза окружения батальона путем обхода его с флангов, когда немцы почти вплотную приблизились к КП батальона, было принято одно из критических решений - вызвать огонь своей поддерживающей артбатареи на себя. И ст. л-нт Андрюничев, командир артбатареи, вызвал огонь на себя.

Контратака немцев была подавлена и опасность окружения была ликвидирована, хотя это обошлось нелегко и батальону. Был смертельно ранен комбат ст. л-нт Сидоренко. Временно командование батальоном принял на себя агитатор полка политрук Альперович, который был вдохновителем и организатором активных действий по отражению атак врага.

За участие в этих боях отличившиеся воины - солдаты и командиры были награждены правительственными наградами.

Этот участок пришлось занимать и мне со своим батальоном, немного отдохнувшим от предшествующих боев. Этот новый участок наши подразделения продолжали стойко удерживать, одновременно совершенствуя его в инженерном отношении, хотя уже в начале декабря дивизия вновь будет вести активные боевые действия в районе Андрюшин Угол, Медведово, Козлово.

 

Бондарев Михаил Михайлович, комбат 1 сб 371 сп,

 

Воспоминания

Столяров А.

Уважаемая Наталья Владимировна!

Сердечно благодарю вас за внимание. Нахожусь под большим впечатлением встречи 35-й годовщины Великой Победы, и хочу поделиться с вами своими воспоминаниями и доложить результаты трудовой деятельности в период войны и после.

Родился в 1925 году. Семья с 1932 года проживает в Москве. Настоящее время мать, сестра и брат живут в г. Москве (Фили). В 1941 году окончил 7-й класс 72-й Московской школы.

Война! В сентябре 1941 пошёл на работу слесарем на авиационный завод номер 22.

16 октября 1941 года - добровольцем вступил в 3-ю Московскую коммунистическую дивизию. Вот путь формирования и движения нашей части: 590 школа (Фили), Тимирязевская с/х академия, библиотечный институт (Левобережье) - техзавод им. Войкова (Сокол) - рубежи за Химками (Речной вокзал). В феврале 1942 года нашу дивизию перебросили на северо-западный фронт ст. Осташково через озеро Селигер. Дивизия действовала в горловине окружения 16-й немецкой армии. В бой вступили после многосуточного изнурительного марша в двадцатый числах февраля. 28 февраля 1942 года в бою я был тяжело ранен в голову и контужен (лежал на поля боя около 5 часов без сознания).

Затем лечился в медсанбате 664 ст. полка и 13 марта был эвакуирован в г. Москва, где до мая 1942 года лечился в больнице им. Остроумова, там мне произведена операция и извлечен из головы осколок мины.

После выздоровления Киевским райвоенкоматом города Москва был демобилизован, как после ранения и несовершеннолетний и направлен на работу на авиационный завод номер 23 (22). На этом заводе проработал до 1948 года в качестве слесаря - сдатчика.

Работать приходилось по 18-20 и более часов в сутки, из цеха не выходили неделями, месяцами. Неоднократно просился опять в армию. С 1948 года по 1953 год учился в Московской с/х академии им. К. А. Тимирязева.

После окончания академии работал в Министерстве сельского хозяйства БССР, затем после сентябрьского пленума ЦК КПСС (1953 г) добровольно перешёл на работу в Дзержинскую МТС, затем инспекцию с/х-ва главным зоотехником. В 1959 г избран председателем колхоза «Победа» этого района, где проработал до 1965 г. и был переведён начальником Березинского управления сельского хозяйства Минской обл.

В 1972 г. по собственной инициативе возвратился в колхоз им. Фалько Дзержинского района - председателем.

В 1978 по состоянию здоровья освобождён и в настоящее время работаю в Белорусском научно исследовательском институте экономики и организации сельского хозяйства ст. научным сотрудником.

Хочу доложить результаты своей производственной деятельности. За период 1959-65г. в колхозе «Победа» валовое производство с/х продукции возросло в 3,5 раза, колхоз по производству молока в области занял 2-е место, в республике 7-е.

В колхозе им. Фалько с 1972 по 1978 г. валовое производство продукции выросло на 90%. Колхоз в районе занял первое место по производству молока, урожайности зерновых культур.

Награждён орденами «Октябрьская революция», «Трудового Красного знамени», «Знак почёта», медалями «За отвагу», «За трудовую доблесть», «За оборону Москвы», «За доблестный труд в отечественной войне 1941-45г.» и другими, почётной грамотой Верховного Совета БССР, значками «Отличник сельского хозяйства» СССР и БССР.

Теперь хочу поделиться своими боевыми воспоминаниями.

После выгрузки на ст. Осташково и многодневного изнурительного марша (я шел на лыжах в боевом охранении) батальон с хода вступил в бой за овладение деревней (?). Наша рота охватила деревню с правого фланга. Стало темнеть, немцы открыли трассирующими пулями пулемётный и автоматный огонь.

На несколько мгновений все залегли и казалось нельзя было поднять голову. Не долго продолжалось замешательство. Первый поднялся высокорослый Алексей Евграфов, который прижал к груди пулемёт Дегтярева и со словами «За родину», «За Сталина», стреляя на ходу, по глубокому снегу бросился на противника. Промежуток 200-250 м между опушкой леса, откуда били немцы, и небольшой балкой мы перемахнули на одном дыхании.

Стало совсем темно, рота передвигалась дальше цепью (меня командир роты назначил своим связным). Вдруг справа с опушки леса с близкого расстояния ударили автоматчики.

Командир даёт команду станковым пулемётам открыть огонь. Однако пулемёты отказали (мороз и смазка). Пришлось ползком обойти и уничтожить заграждение.

В этом месте погиб сержант Прохоров. Храбрый, молодой и прекрасный человек.

Заняли деревню, которая горела. Днём начались атаки и обстрел из артиллерии и миномётов.

Налетели юнкерсы и устроили карусель. Запомнился поединок с одним из юнкерсов, который спустился на 100-150 м. Когда юнкерс шел на меня я открыл огонь из винтовки бронебойно-зажигательными пулями. Немец в ответ дал очередь из крупнокалиберного пулемёта, я вскочил в сарай под балку.

Затем немец пошёл на второй заход, было видно его улыбающееся со злорадством лицо.

Я опять сделал несколько выстрелов. Немец дал очередь, кругом ударили пули, я опять в сарай под балку. И так немец сделал три захода и три раза я пытался подбить его.

Потом они поднялись значительно выше, встретив дружный отпор.

На ночь батальон разместился в полуразрушенных домах. Под утро, в темноте батальон был поднят по боевой тревоге, построен и двинулся через лес, перелески, поляне по глубокому снегу. Никто не объяснял куда и зачем идём, но все чувствовали скрытность. Двигались молча. Когда хотелось кашлянуть затыкали рот руками или ложились в снег. Так двигались несколько часов, стало светать. Вдруг впереди началась стрельба. Батальон с ходу развернулся для атаки. Я был с правого фланга. Вышли из редкого леса, впереди мелкий кустарник и в 300-400 м деревня, из которой бьют по нашим цепям немецкие пулемёты, автоматы, миномёты. Бросились вперёд. Посмотрев налево я увидел навсегда запомнившуюся картину движения по открытому полю к деревне батальона (словно в кинокартине «Мы из Кронштадта»).

До крайнего дома оставалось около 100 м. Немцы были плотно, свистели пули. Залёг за полевой столбик, рядом другой боец. Слышу тугой шлепок пули в его тело. Вскакиваю и одним махом перескакиваю через изгородь к дому, из которого стрелял пулемёт, на ходу стреляю, бросаю гранату. За домом в огороде 2 трупа немцев, пулемёт.

Заняли деревню. В ней было захвачено много трофеев, особенно продовольствия, в котором мы нуждались. Подкрепились и двинулись дальше.

Об этом бое потом мне пришлось прочитать в 1942 г. в газете «Правда» (или «Комсомольская правда») военного корреспондента Исбаха под названием «Москвичи сражаются».

В этой статье описан поединок нашего пулеметного расчёта под командованием командира отделения тов. Репкина с немецким крупнокалиберным пулемётом.

Нашему взводу было поручено скрытно по оврагу речки пробраться к деревне.

Взвод спустился в овраг. Вдруг начался обстрел из миномётов, засвистели пули.

Взвод рванул вперёд, я остался отсеченным огнём и в несколько прыжков достиг противоположного высокого, крутого, покрытого крупными деревьями, берега оврага.

Поднялся наверх и скрытно начал двигаться вдоль оврага. Впереди метрах в 1200-1500 деревня, справа нее бьёт немецкая артиллерийская батарея. Между врагом и деревней небольшая котловина, покрытая мелким и резким кустарником. Решил пробраться скрытно поближе к батарее и обстрелять. Продвигаясь увидел 2-х минометчиков с миномётом, предложил им свой план.

Они меня послушали, затем к нам присоединился боец нашего взвода Ахундов (студент 2-го курса Московского института). Снег выше колен, тяжело пробираться, ползем. Немцы обнаружили нас, мы сделали несколько выстрелов из миномета и винтовки.

Мы вынуждены были залечь и окопаться до земли, так мы пролежали до темноты и все возвратились в деревню к своему взводу.

На другое утро батальон пытался наступать в разных направлениях на эту деревню, но встретив сильный огонь, откатывался назад. Начался сильный минометный обстрел деревни и леса, налетели немецкие самолеты, так мы пытались наступать несколько дней.

С воздуха нам не было поддержки, редко била наша артиллерия (не хватало снарядов), появилось много убитых и раненых. Особенно мучал мороз. Днём ярко светило и грело солнце. И таял снег на маскхалате, шинели, валенках. А к вечеру всё это смерзалось, становилось словно панцирем. Ночью морозы достигали - 25°. Некоторые пытались укрываться от мороза в домах деревни, но и там нависали юнкерсы и рвались мины.

26 (или) 27 февраля мне поручили доставить в штаб донесение по представлению к правительственным наградам. Штаб размещался в противоположном от нас доме деревни. Вручив донесение, я возвращался обратно, по деревне методически (10-15 секунд) рвались крупные мины, налетели 5 юнкерсов и началась карусель с пикированием и обстрелом из пулемётов и сбрасыванием бомб. Перебежками от дома к дому продвигаюсь по деревне к лесу. Вдруг слышу близкое пикирование юнкерса, бросаюсь в сени ближайшего слева дома. Свист падающей бомбы, прижимаюсь в угол, удар разрыва и ... в голову. Бомба попала в первую половину дома, где размещалась санчасть, на мне лежал убитый солдат. Я вышел из деревни и полем пробрался в лес в роту. Доложил командиру. На ночь мы соорудили из берез и ёлок чум, обсыпали его снегом, разложили внутри костёр, уселись по округе.

И так мучительно долго прошла ночь, просыпались (сидя) через 15-20 мин. от мороза, а валенки обгорали. Под утро нас подняли и начали сосредотачивать в овраге на опушке леса для наступления. Методично через головы в сторону противника летят наши снаряды, настроение поднимается, появляется уверенность. 28 февраля часов в 11-12 дня мы пошли в наступление, впереди взвод автоматчиков. Достигли места, откуда несколько дней назад мы с минометчиками пытались обстрелять немецкую батарею, продвинувшись вперёд метров на 100.

Начался спереди, справа, слева перекрестный сильный пулеметный и минометный обстрел.

Мы залегли, короткими перебежками, ползком в глубоком снегу немного продвинулись вперед, стреляя. Затем рядом справа падает мина. Удар в голову, теряю сознание, думал умираю, прощаюсь, вспоминаю жизнь, родных, ниточка, потом паутинка обрывается

Так пролежал 5-6 часов. Сознание пришло в обратном порядке. Обстрел продолжался. Кругом крики раненых.

Левая рука почти не действует, по правой щеке течет кровь. Начал звать сестру и я, которая отозвалась и находилась сзади в 20 метрах. Она сказала, если можешь ползти ко мне, я не могу поднять голову. Ползком ногами вперед (не мог повернуться) дополз до сестры. И та сказала, что помощь оказать не может. Собрав последние силы я  отполз назад несколько метров, был еще ранен легко в ногу и руку и опять потерял сознание.

Пришёл в сознание в доме на нарах, перевязанным. Нас отвезли несколько в тыл и поместили в медсанбате 664 ст. п.

Как потом я узнал, в этом бою был убит мой друг Алексей Евграфов, Мещеряков и др.

Когда бываю в Москве всегда посещаю памятник неизвестному солдату, памятник обелиск с 250 фамилиями погибших около нашего завода на Филях, где также увековечены наши однополчане. Вот и теперь в день 35-летия Победы, долго стою здесь, вспоминаю, вижу как сегодня те недолгие, но острые часы, дни, нахожусь вместе с живыми друзьями на памятнике.

Вот от этих заводских ворот 16 октября 1941 года утром почти бегом добрался до Смоленской площади, в Киевский райком комсомола. В райкоме пусто, вошёл в кабинет секретаря.

За длинным столом человек собирает вещи в вещевой мешок. Обращаюсь к нему с вопросом. Чем сейчас могу помочь своей родине, а у самого слёзы текут. Тов. Иванов (так кажется была его фамилия) спросил меня сколько мне лет, комсомолец ли я, умею ли стрелять? Я ответил, что мне 17,5 лет, комсомолец, стрелял из мелкокалиберной винтовки. Он сказал, что собирает вещи и идёт на фронт. Сказал, что около станции Фили в школе №590 формируется коммунистический батальон из коммунистов и комсомольцев завода №22. Не помню как добежал через всю Можайку до школы.

Документов кроме комсомольского билета у меня не было. Сначала не хотели принимать, несколько раз обращался к командиру (тов. Толстошееву, который дал согласие)

Тут же обмундировался в морскую форму, тельняшку, бушлат, чёрную шинель. На ноги надел хромовые сапоги (Петровских времён), на голову буденовку, подпоясал командирский ремень с портупеей.

Под вечер нас встретили в коридоре школы. Тов. Толстощеев обратился к нам со словами: «Товарищи, большая опасность возникла над нашей Родиной, Москвой. Немецкие фашисты, неся большие потери, рвутся к нашей любимой столице. Не сегодня – завтра мы вступим в бой с немецкими фашистами. Дальше отступать нельзя. Все как один умрём, но Москву не отдадим. Умирая мы победим, только через наши тела немцы перешагнут. Вы пришли добровольно, у кого не хватает сил, можете идти домой. Никто не ушёл. Потом началось формирование. Командир выделил меня из строя в станковый пулемётный расчёт тов. Репкина. Через 3-4 дня под вечер нас построили в полном боевом оснащении и маршем в течение ночи через всю Москву мы двигались и под утро прибыли в Тимирязевскую академию.

16 октября от заводских ворот я ушёл от матери, ничего не сказав о своём намерении и только 18 октября отпросился у командира на 3 часа.

Прибежал домой попрощаться и сообщить о себе. Дома все было собрано для эвакуации в г. Казань. Я сказал матери в успокоение, что нас перебрасывают в г. Иваново для учёбы и формирования.

Отец заявил, что не поедет в Казань, а поедет на фронт или останется в партизанах.

Нам повезло, такая возможно наша судьба остаться живыми. Но никогда нельзя забыть погибших друзей, которые были такими же, шли умирать, но верили в победу и остаться живыми. Мы не могли себе представить нашу Москву в руках врага.

Потом работая на заводе, сдавая лётчикам самолеты ИЛ-4 и ТУ-2, я всегда помнил как нам доставалось от юнкерсов и старался работать как можно лучше и больше. После войны решил пойти в сельское хозяйство, мы верили, и так нас учили, что понадобится 3-4 пятилетки, чтобы построить коммунизм. С тех пор я почти все время нахожусь на передовом фронте борьбы за хлеб, молоко, мясо. Старался работать за 2-3х, за своих друзей, перед которыми мы в большом долгу, работал до потери сознания.

Теперь мне не стыдно смотреть людям в глаза, это добыто результатами.

Уважаемая Наталия Владимировна, прошу Вас за откровение и утомительно длинное письмо. Расчувствовался. Я думаю, что один раз в жизни это можно допустить, тем более перед Вами, однополчанкой и коллегой по профессии.

С большим уважением, желаю всего самого наилучшего.

Приглашаю Вас к нам в Белоруссию. Г. Минск.

 

28.07.80 г. (А. Столяров)

 

Советский воин -  образ современного молодого человека

Иванов Сергей Леонидович, профессор, отец погибшего политработника В. Иванова

 

В красноармейской газете «Вперед, на запад!» от 23 февраля 1943 года напечатана заметка «Незабываемые имена»: «Сегодня наш взор обращен на победоносный гвардейский стяг, что гордо реет над нашими боевыми порядками. В зареве его шелка мы видим алую, дорогую кровь наших героев. Они, не задумываясь, отдали свою жизнь за свободу, честь и независимость социалистической Родины.

И первыми мы вспоминаем имена: снайперов - Героев Советского Союза Наталии Ковшовой и Марии Поливановой, командира трижды орденоносца Петра Пшеничного, политработника-орденоносца, сына профессора Владимира Иванова. Они ковали с нами победу. Их светлые образы вдохновляли и вдохновляют вас в суровой борьбе с немецкими оккупантами. Их светлые образы ведут нас на смертный бой, призывают к беспощадной мести врагу. Празднуя святую победу над врагом, мы с гордостью и любовью вспомним их имена. Мы вспомним, их как живых, как бессмертных. Слава и вечная память гвардейцам, павшим смертью героев в Великой Отечественной войне».

Как рос и воспитывался Володя Иванов посвящаем мы этот очерк.

 

Когда зимой дорога слишком скользкая, ваш друг возьмет вас под руку. Казалось бы, в этом нет ничего необычного - это нормальная и обычная услуга. Но вглядитесь в него внимательнее, и вы увидите в нем человеческое: если это ваш личный друг, то его поступок означает глубокое проникновение его культуры в ваше сознание и желание предупредить возможность падения. Если целому народу грозит порабощение, то обычный и нормальный жест спасает от гибели большую культуру, а народ от вырождения. СССР подал руку малым государствам в борьбе против гитлеризма и стал другом человечества.

Долгое время я шел по скользкой дороге, которая стала для меня таковой вследствие гибели на фронте моего дорогого сына Владимира. Он ушел добровольцем, чтобы защитить счастливую жизнь своей семьи и соотечественников. Мое личное горе было безутешным, пока я вновь не прочитал его писем с фронта, полных спокойного сознания естественности своего решения. На фронте он также прост, как и в своей повседневной работе, это жизнерадостный, энергичный, работоспособный, передовой, целеустремленный коммунист, воспитанник Великой партии Ленина. Здесь нет места личному горю, как нет места и гордости отца за своего сына, так как общественный подвиг сына выше личной гордости отца. Здесь только живой пример понимания своего долга перед Родиной, которому надо следовать.

Да, я не хочу показывать людям свое горе. Ведь такое же горе есть почти у каждой семьи и, видя чужое горе, каждый думает о своем. Но я не могу освободить себя от того, что принадлежит человеку, я не могу лишить себя великого звания отца. Близкие друзья сына, которые высоко ценят его подвиг, поймут мою печаль. Мы живем в эпоху великого философа В.И. Ленина, научившего человечество гуманизму, провозгласившего дружбу народов, и у меня рождается и крепнет убеждение в том, что настанет эпоха, когда близкими друзьями будет все человечество, и тогда все поймут от чего освободил человечество Ленин, поборовший зло. Память о сыне облегчает мою работу: он был коммунист и ленинец. К моменту Октябрьской революции он едва вступил в тот отроческий возраст, когда начинает развиваться сознание: Володя родился утром 8 марта 1910 года по старому стилю.

Его родители - мать, Анна Николаевна Демьянова, дочь профессора Московского с.х. института и впоследствии академика Николая Яковлевича Демьянова и отец, Сергей Леонидович Иванов, жили в Петровско-Разумовском. Приближение родов заставило их переехать в Москву, ближе к родильному дому к сестре Анны Николаевны, - Валентине Николаевне Шацкой, на долю которой и пали позднее заботы о воспитании Володи.

Сергей Леонидович был учеником К.А. Тимирязева, натуралист-ботаник, все свободное время проводил в путешествиях по России и за границей, был всегда в разъездах.

Детские годы Володи протекали в различных семьях. Московскую квартиру матери он сменял на отцовскую в Нижнем Новгороде или Петрограде, Демьяновскую у деда на квартиру у Шацкого, Москву на Малоярославскую школу Шацкого. Но эти смены не несли с собой каких-либо неудобств и оставались незамеченными благодаря ровному и всегда приветливому отношению родни к Володе.

Есть в нашем великом народе женщины простые и чистые духом, способные полюбить ребенка так сильно и глубоко, что посторонний наблюдатель уверует, что видит перед собой счастливую семью. У Шацких была домашней работницей девушка, которая сыграла в жизни Володи огромную роль. «Мне было 28 лет, рассказывала она позднее, - когда ко мне посватался жених, который настаивал, чтобы сыграть свадьбу и уехать жить с ним. В это время на моих руках оказался Володя, которому было 1,5 года. Я не стала раздумывать долго и решила остаться с Володей и воспитывать его. Шацкие часто, в особенности летом, уезжали для отдыха по России и за границей, и мы оставались одни».

Заботу о Володе, о том, чтобы он был чисто одет, вовремя накормлен и по-детски проводил детские годы, тетя Поля выражала в такой простой и искренней форме, полной самопожертвования и преданности, что эти черты стали характером самого Володи. Самое ценное в человеческих отношениях - полное доверие - делало эти отношения чрезвычайно трогательными. Уже учась в школе и заканчивая ее, Володя делился с тетей Полей своими переживаниями, о чем, возможно, не решился бы поднять речи с другими.

Тетя Поля была для Володи своего рода Ариной Родионовной, и он до конца оставался ее близким и понимающим другом. Если Володю позднее в общественной жизни или на фронте называли «человеком большой души», то в создании такого характера огромная роль принадлежит тете Поле. Ее свежий и светлый ум, лишенный предрассудков, вел ее подсознательно к одной цели, к счастливой жизни, но не одного только слепо любимого воспитанника, а счастливой жизни всех.

Володино детство было счастливым. Спасибо тебе, тетя Поля!

На второй год нашей семейной жизни я был командирован Ученым Советом на 1,5 года за границу для подготовки к званию профессора физиологии растений открывшегося тогда Воронежского с.х. института.

Вскоре случилось то, к чему была подготовлена наша семья. Мы с женой относились друг к другу с большим уважением, но она была не удовлетворена тем, что постоянно оставалась одна и предложила мне развод, который и состоялся в 1914 году.

Следствием распада нашей семьи было то, что Володя еще более удалился от влияния родителей на его воспитание и почти совершенно переселился к Шацким.

С.Т. Шацкий, известный в близком кругу сокращенно как Станислав, агроном по образованию, избрал себе педагогическую деятельность. В его «Сеттлементе» в Ватковском переулке собирались дети, лишившиеся родителей, не имевшие возможности учиться в школе - позднее получившие название «беспризорников». Наряду с обучением грамоте дети обучались трудовым навыкам, ремеслам, а летом выезжали на полевые работы недалеко от Малоярославца по Киевской ж. д.

Отсутствие принуждения, свободный выбор занятий, полное равенство всех в «колонии» Шацкого, помощь старшего возраста младшему и огромный авторитет дяди Стаси, который достигался простым, справедливым отношением Шацкого к питомцам колонии - создавали полный глубокого обаяния облик руководителя колонии, навсегда сохранившийся в сознании питомцев. Музыкальное воспитание в колонии проводилось пианисткой В.Н. Шацкой, хорошим знатоком истории музыки. В колонии часто слышались звуки Шопена и Шуберта, Бетховена и Гайдна, Чайковского и Рубинштейна, Глинки и Лядова и других композиторов, нигде, кроме колонии, недоступных питомцам.

Натуралист и агроном по образованию Шацкий любил природу и приучал к наблюдениям над нею на экскурсиях в поля, в лес, на реку. Обладавший приятным тенором, он устраивал вечера самодеятельности, где пел и сам и где пели колонисты. Колония была школой для многих, но школой без рамок и расписания уроков, так как Шацкий умел находить время, чтобы во время придти на помощь каждому, кто проявлял ту или другую способность. Поддержанная дружеской рукой «дяди Стаси» способность быстро оформлялась, получала свое развитие. В колонии не было места для развития склонности к лени.

В такой колонии и в такой обстановке очутился Володя. Здесь он провел много летних периодов, чередуя жизнь в колонии с жизнью в Петровско-Разумовском у своей мамы или в соседней квартире у ее сестер Демьяновых, да изредка у меня, так как я с 1913 года переселился в Петербург.

Так сложилась жизнь Володи. Свое детство и юность он проводил у разных родственников поочередно, где всюду к нему относились с большим вниманием, и я думаю, ему никогда не приводило в голову пожаловаться на равнодушное отношение. Он рано развился в умственном отношении, был чрезвычайно любознателен, и беседы с ним доставляли всем истинное удовольствие. Пока он был юношей и жадно впитывал в себя жизненные впечатления, главным руководителем Володи оставался С.Т. Шацкий. В то время, как другие сосредоточили свое внимание на том, чтобы сделать жизнь Володи здоровой, веселой и счастливой, Шацкий воспитывал его волю и разум. Володя в колонии под Малоярославцем никогда не оставался праздным. Особенно важной чертой развития Володи была система чтения. Он не читал всего подряд, что попадется под руку, без разбора. Наоборот, следя за его чтением, я всегда поражался тем, что Володя не просто читает книги, а подробно изучает автора. В то время, как наше поколение брало у автора только наиболее важные и наиболее интересные его произведения, для Володи автор существовал целиком. Я с большим удовольствием, уже много позднее, когда Володя сделался студентом Плехановского института по экономическому факультету, наблюдал, как Володя изучал все трагедии Шекспира, такие произведения Байрона, о существовании которые я имел очень смутное понятие. Володя рано, еще в школе, вступил в комсомол, в котором проводил энергичную работу и сделался незаурядным агитатором. Он много работал над самообразованием и так как мы жили не все время вместе, то, встречаясь с ним после перерыва в несколько месяцев, я всегда констатировал новые черты его развития и умственного склада, какие не замечал раньше. С таким же упорством и настойчивостью он изучал и политическую литературу, произведения В.И. Ленина.

Будучи натуралистом-ботаником и любя природу, я естественно хотел видеть в Володе также натуралиста. При всякой возможности я совершал с ним прогулки, дальние поездки и экспедиции, рассказывал ему, как живут растения, знакомя с эволюционными процессами. Словом действуя на него всеми доступными мне средствами, я был особенно счастлив, когда мне удалось взять его с собой на 1-1,5 месяца в экскурсию на Кавказ в 1924 году, в большую серьезную экспедицию по Алтай в 1926 году и вторично на Кавказ в 1927 году. Володя складывался уже в экономиста в период Алтайской экспедиции, но он очень охотно помогал мне в сборе материалов для исследования.

Совершая поездки по СССР с Володей, я хотел, чтобы он собственными глазами видел нашу страну, нашу природу и наш народ в самых разнообразных проявлениях. Его живой и впечатлительный ум самостоятельно впитывал богатые впечатления и по тем многочисленным вопросам, которые он ставил передо мною на остановках, во время отдыха, у костра или у реки, я мог судить, насколько сильно работала его голова. Он видел сам свой рост и приучался верить в свои силы. Он полюбил природу и был неутомимым помощником при сборе материалов для моей работы. Впоследствии, когда он уже работал в области экономики, охотно предпринимал поездки и командировки по стране, я убедился, что наши поездки не пропали для него даром: он вырабатывал собственный план таких поездок, проводил их систематично и его отчеты всегда носили характер серьезного исследования.

По окончании десятилетки в 1930 году Володя зашел как-то ко мне /я снова жил уже в Москве с 1922 года/ и объявил, что он женился и за дверью ожидает его жена, желающая представиться мне - Клавдия Алексеевна Архипова - его школьная подруга. 5 ноября того же года Володя стал отцом - у них родилась Ирочка. Годы 1930-1934 Володя учился на экономическом факультете в Плехановском институте, который окончил с отличием, и начал работать в системе Всесоюзного наркомснаба. Занимая здесь должность инспектора по хлебоснабжению населения, Володя часто выезжал вглубь страны, в командировки.

Каждое дело, которое поручалось Володе, он проводил добросовестно и весь отдавался ему. Товарищи по работе ценили его отношение. Однажды я навестил его на работе и он скромно предложил мне познакомиться со свежею стенной газетой. Я увидел там его фото и прочел заметку о том, что комсомол Наркомснаба рекомендует его в члены ВКП/б/.

К тридцатилетнему возрасту это был сложившийся философ-материалист, глубоко прочувствовавший Маркса и Ленина, он умел стойко и непоколебимо добиваться того, что считал полезным для строительства коммунизма.

Вскоре он оставил Наркомат и перешел в Научно-исследовательский экономический институт при Наркомате заместителем директора.

Научная работа Владимира шла очень успешно благодаря его обширным знаниям, хорошей памяти и блестящей рабочей дисциплине. Как-то он услышал мой рассказ про своего деда /моего отца/ математика, о его педагогическом приеме. Если я затруднялся в решении какой-нибудь задачи и прибегал к помощи отца, он, подбадривая меня, говорил: «Ну, что же тебя затрудняет? Положим, что задача уже решена и искомая величина есть икс. Остается только подставить ее в задачу и решить». Владимир всегда видел этот икс. Подставляя его в задачу, он, логически рассуждая, шел к ее решению. Его не пугали никакие трудности. Они, напротив, создавали для работы особый интерес и подъем. После года работы в Институте он стал готовиться к кандидатской диссертации. Гитлеровское нападение нарушило все планы. Целью каждого советского человека стала борьба с гитлеризмом.

Жизнь столицы изменилась. Эвакуировались вглубь страны учреждения, укреплялись подступы к Москве, создавались добровольческие отряды. Я лежал дома после тяжелой хирургической операции и Наркомпрос предложил мне выехать на педагогическую работу в Красноярский педагогический институт. 11 октября 1941 года я отправился в Сибирь. Утром этого дня Володя вернулся из-под Смоленска, где он рыл окопы вокруг города. Узнав, что я уезжаю, он приехал проводить меня. Было уже к вечеру и очень неспокойно.

Ежедневно налетали на Москву гитлеровские самолеты, недопускаемые книзу и носившиеся где-то на невидимой высоте. Был час перед такой бурей. Я сидел возле вещей в середине туго набитого людьми вагона, закрытого рамами по-зимнему. Володя подошел к окну и показал развернутую бумагу: в ней организацией высказывалась «благодарность бригадиру Владимиру Сергеевичу Иванову за отличную организацию бригады по рытью окопов». Я вспомнил о другом таком же «землекопе», моем брате Михаиле, который также пошел рыть окопы, уже будучи 63 лет, и также получившего благодарность. С тяжелым чувством я уезжал в Красноярск в то время, как огромное множество моих знакомых шло добровольцами воевать. Но я был еще в постели после операции долго еще: больше двух месяцев мне пришлось пользоваться хирургической помощью в Красноярске. Поезд долго не отходил, и я дал знак Володе, чтобы он ушел домой. На ст. Буй рассказывали, что в предшествующем составе вчера фашистской бомбой было разрушено два вагона и около ста человек убито и ранено. Все мои помыслы были на защите Москвы, на фронте. Меня же неумолимо несло на восток, в противоположную сторону, где тихая жизнь и нет затемнения и летающих в небе самолетов.

Вскоре приехала моя жена Устинья Васильевна, рассказала мне о московских событиях 13-16 октября 1941 года и о Володе.

Он позвонил ей на другой день после моего отъезда по телефону и сообщил, что вступил уже в дружину добровольцев и отправляется на фронт со своей частью. Винтовка стоит около него в углу. «Я не сказал папе об этом, чтобы не беспокоить его. Мой институт эвакуируется на Урал, и мне предлагали выехать с ним. Я отказался от эвакуации, так как мое место на войне. Завтра я еду в северном направлении». Вся семья его была уже эвакуирована: жена, 4-летний сын и тетя Поля в Бугульму, а дочь - в Рязанскую область, эта разобщенность его сильно беспокоила.

Сознание своего долга перед Родиной делало решение Володи твердым. Оно нисколько не поколебалось за все время пребывания на фронте и после того, как удалось вывезти дочь из Рязани и соединить ее с матерью в Бугульме. Боевая обстановка, казалось, стала его нормальной и обычной.

Итак, Владимир - доброволец и с середины октября на фронте. Он не находил нужным советоваться и говорить с кем-нибудь из родных на эту тему, так как имел более сильного и более авторитетного советника - сознание долга перед Родиной - совесть коммуниста. «Мое место на фронте», - сказал он по телефону моей жене и ей показалось, что слегка дрогнул его голос, когда он говорил в заключение: «Если со мной что-нибудь случится, не оставьте вы с отцом моих детей».

 

Слово советского воина-добровольца Владимира Сергеевича Иванова (выдержки из писем с фронта).

 

17.10.41 г.

Дорогой отец!

Большое счастье, что почти накануне грозных событий с сегодняшних дней, удалось соединить Иру с Клавой и Вовой. Хорошо, что и тебе удалось проскочить. Что ни говори, а такая тревога тебе не пошла бы на пользу...

Мне было предложено выехать в Новосибирск, но я отказался и пошел через Райком в Красную Армию. С сегодняшнего дня я уже красноармеец. Надеюсь, что Стива доберется до тебя. Прошу по возможности помогать Клаве с детьми и морально /письма/ и материально хоть немного.

Целую Володя.

 

23.10.41 г.

Дорогой папа!

Я нахожусь в Москве, на одной из окраин. Поскольку в настоящих условиях можно говорить о перспективах, в ближайшем будущем так же буду в Москве... Если соберешься написать мне о своих делах, пиши в адрес А.Н. для меня, т.к. я пока еще не знаю почтового адреса своей части. Свяжись с Клавой, ей сейчас еще более неспокойно.

Целую Володя.

 

/Написано на открытке с картинкой! "Горжусь своим сыном"/

02.11.41 г.

Дорогой папа!

Я уже сообщал тебе, что 16 октября в день помутнения разума у многих москвичей и разоблачения подлецов, я добровольцем ушел в ряды Красной Армии. Адреса пока для писем сообщить не могу, пиши в Тимирязевку.

Здоров, привет, целую Володя.

 

30.11.41 г.

Дорогой папа!

Я нахожусь на Волоколамском направлении, поблизости от Москвы. Если бы не возможность иногда связаться со своими по телефону, то можно было бы считать себя полностью оторванным от всех близких, так писем за все время пребывания в армии я еще не получил ни от кого из вас. До последнего времени я находился в «созидательной» стадии войны, как условно можно назвать рытье окопов, землянок и т.п. Сейчас уже эта стадия в прошлом. Наступила стадия вооруэженно-оборонительная. Она может перейти в непосредственно боевую и через неделю-две и через несколько часов. Пока только слышен отдаленный гул артиллерийской канонады да полетывают иногда вражьи самолеты, бросают разную дрянь. Живу в отстроенной своими руками теплой и уютной землянке. На стенах, обитых как и потолок и нары, авиационной фанерой - портрет Ленина и плакаты. Под потолком - две электрических лампы. Беспрерывно говорит или вещает какую-либо музыку радио. Здоров, сыт, одет, бодр и уверен в победе.

Пиши. Привет. Целую Володя.

Адрес см. на конверте.

 

03.01.42 г.

Наконец наладилась, после длительного перерыва, связь с Клавой. Я получил на этих днях две открытки от нее, письмо от Ирочки и письмо от Вовы, старательно выведенные печатными  буквами три строчки. Материально Клава живет хорошо. Она получила много продуктов /одной лишь картошки около полутонны/ и солидную сумму денег от меня /зарплату в институте я продолжаю получать/. Настроение у нее, судя по письмам, резко улучшилось. Как и ты, она полностью одобряет мое решение. Я за время службы в Армии получил несколько благодарностей, в том числе одну, объявленную приказом командира полка 31.12.41 г.

Помимо военной подготовки мне приходится вести пропагандистскую работу. Я являюсь старшим групповодом-пропагандистом роты и регулярно веду политзанятия с бойцами взвода. Три раза выступал с докладами на оборонных сборах. Один раз, в порядке подготовки, был в доме Ученых на докладе т. Александрова о 6-ти месяцах войны.

Сейчас нахожусь несколько дальше от Москвы, чем раньше. Связаться по телефону стало труднее. Место, где стоим исключительно красиво. Лес, Москва-река. Сосны диаметром до полутора метров. Морозы стоят свирепые, но теплая одежда в достатке. Выручают валенки.

Целую Володя. Привет У. .В.

261-я полевая почта, 2-й стрелковый полк, 2-й батальон, 5-я рота, ИВАНОВ В.С.

 

06.01.42 г.

Дорогой папа!

Сегодня утром получил твое письмо со статьей из «Красноярского рабочего». Вместе с тобою радуюсь твоим успехам в работе. Что же касается содержания этой статьи, то она является для меня пока еще неоплаченным векселем. Было время, когда казалось, что вот-вот предстоят бои и для нас. Так было до середины декабря. Но вышло так, что мы до сих пор не вышли из стадии обучения. Обучение проходит у меня успешно. За это время я получил три благодарности: две от командования роты - за отличную стрельбу и третью от командира полка в новогоднем приказе за отличную боевую и политическую подготовку. Два раза в неделю провожу политзанятия с бойцами своего взвода, кроме того два-три раза провожу так называемый политчас, это дает полную загрузку голове, без чего было бы скучно. От Клавы начал получать, наконец, письма. Она живет материально благополучно... Место, где стоим сейчас, исключительно живописно. Рядом река-Москва и один из ее притоков. Леса. Снег глубокий, так же, как у вас там, рассыпчатый. По телефону говорить стало значительно сложнее, но все же иногда удается. Здоров, бодр и прочее. Посылаю «портрет бойца».

Крепко целую. Привет Стиве. Володя.

Да! К Новому Году получил от командования подарок: рукавицы, носовой платок, безопасную бритву с лезвиями, щеточкой и чашкой для мыла, немножко копченой колбасы и печенья. Последнее особенно пришлось по вкусу.

Володя.

 

25.01.42 г. 261 п/п, 801 минометный дивизион, 3-я батарея.

Дорогой папа!

Вот уже несколько дней как я переведен в отдельный минометный дивизион нашей дивизии в качестве заместителя политрука батареи. Перевод из части в часть позволил побывать в Тимирязевке у родителей Клавы. К последним захожу каждый день минут на 5-10, т. к. временно нахожусь в пяти минутах ходьбы от них. Клава пишет, что у нее все в порядке ... Со всех точек зрения выходит лучше, что Клава и дети сейчас не в Москве, а в колхозе. Сегодня меня избрали еще и парторгом батареи. Работы, таким образом, хватает, причем работы и интересной и ответственной. Благодарю за твое участие в материальном обеспечении ребят. С таким молодцом, как Клава, они, уверен не пропадут, но и ей нужна поддержка.

Крепко целую Володя.

Привет У.В., долго не мог отгадать, что такое Н.Г. /Новый Год/.

 

07.02.42 г.

Дорогой папа!

С переходом в другое подразделение нарушилась связь со всеми вами, так хорошо было налаженная до этого. Правда, о Клаве и о детях я узнаю через «посредников»... Я чувствую себя хорошо, скучаю лишь без писем. Послал еще несколько бандеролей с детскими книжками для Ирочки и Вовы. Эти посылки очень радуют их. У них накопляется сейчас библиотека, которую и в Москве мало у кого найдешь. Я отобрал за эти месяцы - несколько раз удалось побывать в городе - все, что было хоть сколько-нибудь интересного в магазинах. В Москве продолжаются морозы. Вас «красноярцев» ими и не удивишь, а нам носы щиплет, но я одет исключительно заботливо и тепло. Мама здорова. Привет У.В.

Целую Володя. Пиши В.

 

12.02.42 г.

Дорогой папа!

Вчера простился - не знаю на сколько - с Москвой. Мог бы, если бы знать точно, сколько времени простоит эшелон, сбегать взглянуть, что осталось от твоей бывшей биостанции. Вокзал - /Клин с.п./ груды развалин, рядом в парке - трофейные машины и орудия. Сегодня второй день на территории, бывшей под немцем.

Целую. Привет У.В.    Володя.

 

20.03.42 г.

Дорогой папа!

Почему нет давно вестей от тебя? У меня все в порядке, воюю уже около месяца. За все это время почти не приходилось жить в избе, все больше в заново вырытых землянках или шалашах из еловых ветвей.

Морозы, особенно по ночам, все еще свирепствуют. Мечтаю о бане, в которую никак не попадешь. Пока есть в деревне баня, там немцы, а выбьем немцев, они все сжигают перед уходом. Впрочем, не все, далеко не все из них уходят. Педантично они выстругивают из досочек крест и выводят на них имя и фамилию, год рождения и смерти одного из закапываемых /в одну могилу пихают по несколько трупов/. Многие фрицы валяются неубранными в снегу. Рассказать при встрече будет о чем. От Клавы и Тины получаю вести, хотя и не так часто, как хотелось бы.

Привет У.В. Целую Володя.

 

26.03.42 г.

261 п/п, 801 отд, мин. дивизион. Иванов В.С.

Дорогой папа!

Видимо, ты все же нарушаешь свое обещание писать каждые пять-шесть дней. Да и Клава жалуется на то, что письма от тебя стали приводить все реже. Нездоров, некогда или ленишься? Если у тебя все в порядке, не мешало бы почаще писать. Я продолжаю свою лесную жизнь, полную своеобразия. При всем том работа моя протекает нормально. Вчера проводил своих людей в члены партии на заседании партийной комиссии. Заседали в землянке, метрах в 800-900 от деревни, пока еще занятой немцами. Пока принимали одного из товарищей, неподалеку от землянки взорвалось четыре вражеских мины. Принимали другого: пока он рассказывал свою автобиографию, ему пришлось дважды отрываться к миномету. За это время его орудие выпустило около десяти мин по немцам. Как видишь, «условия» работы не совсем обычны. Здоров. Клава и дети /последнее письмо от них от 21.02 с. г./ тоже. В Тимирязевке порядок. Сестра Леля - в газете за перевыполнение нормы /она слесарь/. Дня три тому назад потеплело и развезло.

Привет У.В. Целую Володя.

 

21.04.42 г.

Дорогой папа!

Только что получил, после очень большого перерыва, письмо от тебя /от 02.04/. Рад, что ты работаешь с увлечением. Где бы не быть, но драться за Родину - таков закон нашего рода. Не так ли? Было время, когда фрицы нахально летали надо мною, а теперь стали робеть: наши научились сбивать их из имеющихся огневых средств, в том числе и из карабинов. Весна началась поздно, но дружно. За несколько дней сошел снег. Ожили муравьи, змеи, жабы, порхают бабочки /а над головой снаряды/. Живу в землянке, в лесу. Выстроили баню и ходим чистыми. Кроме тебя все пишут /от всех получаю/ аккуратно более или менее.

Целую. Привет У.В. Володя.

Ты удивишься, но раз положено, я выпиваю 100 граммов водки, хотя она и не вызывает во мне энтузиазма. Володя.

 

02.05.42 г.

Дорогой папа!

Адрес: Красноярск, Педагогический институт

профессору Иванову Сергею Леонидовичу.

По рассеянности написал было письмо самому себе, да еще обратил себя в профессора. Твои письма действительно где-то теряются. После очень большого перерыва я получил два дня тому назад открытку от 08.04 о Цвейге и др. Вчера я сразу получил десять писем: 5 от Клавы, 1 от Ирочки, 3 от мамы и 1 от Тины. Я пишу часто и много. Род войны и характер ее операций пока позволяют делать это. Реже, чем Клаве, писал, особенно в последнее время, тебе. Постараюсь исправиться. Здоров. Благодарю за заботы и теплые слова привета. Секретарь МГК и МК Щербаков написал нам: «Знайте, что ваша родная Москва смотрит на Вас, гордится Вами и всегда будет всем сердцем вместе с Вами». Это приятно. Желаю успеха в работе.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

04.05.42 г.

Дорогой папа!

Ничто в природе не пропадает!

Вчера получил три твоих открытки: от 24 и 25 апреля и от 27 … марта. Последняя открытка со стихом насчет карих глаз. Таким образом, почта, по-видимому, со мною расквиталась. Вчера же пришли две открытки от Клавы и от Ирочки. Ирушка в конце апреля была больна малярией. Очень рад за тебя, что у тебя хорошо наладилась работа. С сожалением узнал из газет о смерти Ив. Алексеевича /Каблукова/. Сам я здоров, продолжаю лесную жизнь, хотя и не на одном и том же месте. Тебе может быть интересно, что в южной части Ленинградской области слой промерзшего грунта в лесу превышает 100 см. А жизнь течет своим чередом. Следуя твоему совету, собираюсь завтра варить щи из молодой крапивы. Одуванчики, к сожалению, не попадаются. Клава пишет, что деньги от меня получает и материально живет удовлетворительно. Я очень доволен, что дети и она сыты и не испытывают трудностей, переживаемых оставшимися дома. Ты, наверное, каждый раз бранишь меня за почерк, но мне хочется написать побольше и я мельчу. Стоит на пути и завоевание звания гвардейцев. Дела покажут, выдержим ли мы испытания.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

16.05.42 г.

Дорогой папа!

Посылаю тебе свое фото. «Во я какой». Снимок покажет тебе, что лесная жизнь пошла мне даже впрок. Вышел я, правда не ахти как, но общее представление все же можете составить. Что же касается каламбура, то он возник случайно. Уже после надписи я заметил, что вышло с потугою на остроту. Здоров. Наслаждаюсь солнцем после двух дней дождя, оживившего природу, но наведшего злую слякоть. У меня был еще один снимок - мартовский. Тот был лучше, но у меня его не осталось. При случае напишу поподробнее. Сейчас дела.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

24.05.42 г.

Дорогой папа!

Несколько дней подряд на нашем участке идут ожесточенные бои. Немцы выбиты из нескольких деревень с большими для них потерями, но огрызаются. Моя батарея показала образцы самоотверженной борьбы за честь Родины. О многом следовало бы рассказать, да не позволяет обстановка. Трое из батареи уже награждены орденами и медалями. Сейчас представлены к правительственной награде еще восемь или десять человек. Наши люди научились метко класть мины из своих минометов. Березовый сок кончился. Перехожу на витамины, экстрагированные из хвои. Чтобы не сетовать постоянно на почту, я завел манеру нумеровать свои письма, правда, с середины. Считал, что за войну написал штук 75, а оказалось, что у нас их около 150. Выходит, что я все же аккуратен. Клавдюшка, впрочем теперь уже и сама признала это.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

29.05.42 г.

Дорогой папа!

Ограничен временем, сообщаю лишь, что здоров, письма твои /открытки/ получаю более или менее регулярно. Пиши мне теперь по адресу: 261 пп, подив, мне. Подив - это политотдел дивизии, где я со вчерашнего дня работаю инструктором по оргпартработе.

Привет. У.В. Целую. Володя.

 

02.06.42 г:

Дорогой папа!

Пользуясь оказией - наши люди на машине едут в Москву - шлю привет и пожелания успехов в работе. С конца мая мой адрес изменился /см. конверт/ в связи с переходом на новую работу в политотдел дивизии. Я здоров и бодр. Получил даже книгу Кола Брюньон от Клавы за оптимизм и жизнерадостность. Наблюдения показали мне, что свойства эти даже в самые трудные и тяжелые дни моей жизни не покидали меня. Это наше - семейное.

Привет. У.В. Целую. Володя.

 

06.06.42 г.

Дорогой папа!

Вчера сразу получил шесть писем от Клавы и Ирочки, последние из них помечены кануном «полосы рождений», в нем Клава обещала отметить наши семейные юбилеи трехсотпроцентным выполнением нормы. Лето никак не может установиться в здешнем комарином крае. День - два светит солнышко, подсыхают обнадеживающие дороги, а затем снова дождь. Руки в волдырях, зудящих даже на третий день после укуса. Объективные показатели развития природы таковы: черемуха отцвела, цветут ландыши /фиалки появились еще раньше/, зажелтели одуванчики, а белых шариков их еще нет. Вот тебе определение, данное методом артиллерийской или минометной «вы   ки». На днях получил легкое ранение осколком фашистской мины. Оба ранения - слепые.

Осколки были вынуты под местной анестезией. Один из них порвал правый рукав гимнастерки у «средней трети правого плеча», другой - сапог «правой стопы».

Несколько связан пока в передвижении, но думаю через несколько дней полностью восстановиться.

Целую. Привет У.В. Володя.

Адрес. 261 п/п, политотдел, Иванов В.С.

 

14.06.42 г.

Дорогой папа!

Если бы не беспрерывные дожди, портящие дороги, мы думаю, далеко бы ушли вперед. Не век же тут оставаться в этих болотных краях. Холод такой, что даже комары, которых здесь уйма, угомонились. Бить мы научились, пусть еще не в совершенстве, но хорошо. Будем еще лучше бить. Ведь бьем врага ненавистного, бьем, чтобы отстоять честь и независимость Родины, детей и жен наших. Ирочка окончила четвертый класс на отлично, хотя и болела. Я уже вновь начал работать на полный ход, раны постепенно проходят, хожу уже без хромоты. Получил ли мое фото?

Привет У.В. Целую Володя.

Кажется вскоре смогу поздравить вас всех. В.

 

16.06.42 г.

Дорогой папа!

Получил твою открытку от 22 мая. Поздравление могло дойти до тебя еще раньше. Выходит ты и в войну франтишься, если сшил себе новый костюм. Но это хорошо: «профессор должен всегда быть в форме». Вчера наши, после ряда не удававшихся попыток, захватили языка. Действовали смело. Уже часть из участвовавших в операции награждены медалями.

Все мне пишут про огороды. Неужели вы не занимаетесь картошкой и овощами?

Вчера слушал содержательный доклад о международном положении. Много нового, чего нет в газетах, которые попадают к нам на второй день. Рана на ноге прошла уже. Руку еще два-три раза буду, вероятно, показывать врачу и перевязывать, но уже сейчас хожу нормально без перевязки через плечо, которую носил дней 10. Клава и вы об этом знаете... Ира пишет, что у них изба, что твоя библиотека: ребята приходят и берут книги, а почитать самим нечего.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

22.06.42 г.

Дорогой папа!

Вот тебе описание здешнего края:

«Земля неприглядных туманов, земля бесконечных высот. Негнущихся мачтовых сосен, никем не пройденных болот. Здесь каждая тропка известна, здесь каждый пригорок знаком. Дымится река на рассвете, как кринка с парным молоком». К этому отрывку из фронтовой поэмы поэта Матусовского можно было бы еще добавить про дожди без конца и грязь, покрывающую дороги и тропы. Но про дождь что-то отовсюду пишут. Вовочка оказывается, прибежал недавно в избу и притаился с хитрой физией.

- Ты что? - спросила Ирочка.

- Бегал папу встречать, он идет вон там по дороге... Папа же в это время был, как и сейчас, за тысячу слишком километров от них.

Вчера малость заблудился в лесу на переднем крае фронта. Что все же делается теперь в лесах нашей страны: под редкой елкой не увидишь землянки, следы постели - всюду жили наши люди, пришедшие бить фашистов.

Продолжают цвести ландыши. Черемуха отошла, земляника забелела. Одуванчики есть, но накопать их так и не пытался. Вначале неудобно было наклоняться к земле, нога болела. Теперь же не знаю, не вышли ли из возраста.

Письма получаю ото всех, хотя от тебя и редковато.

Ручей в лощине раздулся и стал похож на небольшую горную речку. Мосты снесены, что особенно удручающим показалось мне вчера, после того, как я, проходил километров 25 по одной и той же дороге; возвращался домой и вынужден был дать еще километра полтора крюку из-за отсутствия их ...

Целую Володя.

 

22.06.42 г.

Дорогой папа!

Получил открытку твою от 14 июня. Почта работать стала исправнее. Сообщение, что Таня (прим. двоюродная сестра Володи, дочь Михаила Леонидовича) тоже в Красной Армии - радует новое подтверждение здорового патриотизма рода нашего.

Сегодня у меня небывалый день: почта обернулась за два дня и я получил 13 писем, в том числе и твое от 14 июня, пять из Бугульмы, три из Тимирязевки и т.д.

Ира пишет: «Мы все не можем дождаться, когда настанет момент окончания войны. Сильнее бей проклятых фрицев и приезжай за нами». Вова тоже написал письмо, к которому пришил засушенный им самим цветок. У него тоже есть огород теперь, на нем /огороде, а не на Вове, конечно/ растут огурцы, капуста, помидоры и картошка. Клава пишет, что Ира уверенно говорит всем, что осенью я приеду за ними. Вова во всем тянется за Ирой, а так как она очень развитая девчонка, то он, по-видимому, тоже скоро станет профессором. И зря, конечно, в этом возрасте. На протяжении последних дней участвовал в подготовке ночных операций по поимке «языка». Дело это нелегкое. Была одна удачная операция, за которую людей в тот же день наградили медалями, а каждый раз не выходит одинаково хорошо.

В моем бывшем дивизионе уже семнадцать награжденных, из них два орденами, а больше медалями. Из 17 - десять бывшая моя батарея. Я все еще слежу за нею и веду счет. Чувствую себя хорошо. Сейчас еще прибавилось работы: я замещаю уехавшего в командировку в Москву секретаря дивизионной партийной комиссии. В переводе на язык тыла это нечто вроде секретаря Райкома, правда со своей спецификой. Работать приходится не в кабинете, а в землянках, часто на передовой линии обороны. Лето все же пробивается, уже несколько дней нет дождя. Сейчас погода многое может изменить в нашем положении. С 16-й окруженной надо кончать.

Целую. Привет У.В. Володя.

 

24.06.42 г.

Дорогой папа!

Ты ученый, может быть ты и сможешь объяснить, сколько же воды может пролиться на землю? Вчера тряхнул ранней молодостью, верхом ездил по вызову в армию. В общем все в порядке, - приобретенные 16 лет тому назад навыки послужили на пользу. С непривычки ноги, конечно, малость устали, так что, когда представилась возможность пересесть на машину на обратном пути, мы не преминули ее воспользоваться. Места здесь красивые, много озер. Хороши сопки, покрытие высокими елями да соснами, многие из которых причудливы по форме стволов чрезвычайно. Работаю уже нормально, повязку меняют раз в три дня. В Бугульме и в Тимирязевке все в порядке. Ирушка, несмотря на вызванные болезнью пропуски, перешла в пятый класс с похвальной грамотой. Очень хотелось бы повидать вас всех. Ну, да  теперь осталось сравнительно мало.

Целую. Привет У.В. Володя.

Получил твою открытку от 07.06.42 г.

 

28.06.42 г.

Дорогой папа!

Вчера послал с оказией - в Москву уехал секретарь дивизионной партийной комиссии, у которого я остался заместителем, табаку и махорки в Тимирязевку. Последняя открытка твоя у меня от 7 июня /см. письмо от 24.06/. Огород это всеобщее занятие теперь. Только я ничего не сею. От Клавы получаю хорошие, ласковые письма. Она исключительный молодец. На днях получен приказ фронта о награждении орденом Красной Звезды командира дивизиона, где я раньше /до политотдела/ находился. На днях, я думаю, будет еще приказ о новых наградах. С момента этих боев прошло уже больше месяца. За это время мы подготовились и оснастились техникой. Немцам вскоре не поздоровится.

Привет У.В. Целую Володя.

Адрес: 261 п/п, политотдел, Иванов В.С.

 

04.07.42 г:

Дорогой папа!

Вчера получил твою открытку от 22.06. Сегодня ровно месяц со дня моего ранения и я снял повязку и отодрал размягченную предварительно вазелином корочку с рубца. Попозже иду в баню отмываться. Посылаю фото, опубликованное 02.07 в нашей фронтовой газете. Снимали в конце мая, когда я еще был комиссаром батареи. Не чересчур плохое, но при наличии фантазии догадаться можно, что это я. Сегодня небывалый случай: сейчас уже четыре часа дня, а еще не было дождя, светит и греет жаркое солнце. Начинает созревать земляника. Вчера видел первые ягоды. Вести о Севастополе обидны, но 300000 фрицев, положенных под его стенами, это вот цена, после которой даже собаке Гитлеру скоро уж станет не под силу наступать. Он будет бежать, а мы его бить, бить.

Целую, Привет У.В. Володя.

Пиши адрес: Политотдел, а не подив. Вол.

 

07.07.42 г.

Дорогой попа!

Твоя перемена взглядов на Кола Брюньона под влиянием Клавиной шутки навело меня на мысль: не начнешь ли ты и мед кушать, если половчее пошутить и если мед будет, конечно. Рана моя зажила окончательно. Еще в апреле мы отправили письмо двум московским рабочим, перевыполняющим, как значилось под их фото в Известиях, норму выработки мин на 50 процентов. Несколько дней тому назад узнал, что письмо это, посланное нами через газету, попало и в Московский городской комитет партии, который провел с ним нужную работу на заводе. На организованных в цехах митингах выступали со словами приветствия по адресу Красной Армии рабочие и работницы завода. Они брали на себя обязательства увеличить производство мин, чтобы скорее кончали с фрицами. Выступали и те двое, которым мы писали. Вот тебе одна из форм связи фронта с тылом.

Сегодня ходил слушать доклад о международном положении. Читал сын Деборина - Григорий, с которым я хорошо знаком по совместной работе в Наркомате. Он рассказал много интересного. Перечитывание писем и мне не раз коротало время, но на днях пришлось, воспользовавшись оказией, отправить пачку Клавиных и Ирушкиных писем в Тимирязевку на хранение. Их накопилось много, не менее 50-70 штук. Носить при себе так много писем не в чем, да и попортиться они могут. Пришлось рискнуть и расстаться с ними.

Целую. Привет У.В. Володя.

Красноярск, Педагогический Институт, проф. Иванову Сергею Леонидовичу. Адрес отпр. 261 полевая почта, политотдел, Иванову В.С.

 

15.07.42 г.

Дорогой папа!

За последние дни получил много твоих открыток: от 14, 19, 22, 29 и 30 июня и 3 июля. Это хорошо, что мне удалось навести порядок «среди тебя» и ты стал аккуратным. Представь, я тоже вспоминал не раз уже нашу поездку по Алтаю. Внешним поводом к этому послужила верховая езда. Приходится часто бывать в подразделениях, сильно разбросанных территориально: без лошади скоро не управишься. Работается нормально. Вести о неудачах в Средней России не колеблят нашей уверенности в победе, хотя и обидно, что фашистская погань все еще лезет вперед. Но отвечать следует не эмоциями, сколько оружием. Это мы и делаем.

Целую.

 

13.07.42 г.

Дорогой Володя!

Твои жизнерадостные, боевые, бодрые письма читаю своим друзьям много раз, как гордость за тебя и за нашу патриотическую ивановскую породу. Твоя работа как идейного вдохновителя победы, научного последователя путей к победе, хорошего товарища в беде и радостях фронта - большая гордость для меня. «Кола Брюньон» я наконец осилил - читал чуть не три недели. В нем есть много культурного умного. Роман Ролановского /он читает Плутарха/, но название это к тебе не могу применить и думаю, что оно частично лишь верно и не привьется, Телячья жизнерадостность, чревоугодие, похвальбишка, жизнь настоящим днем, не прочь подебоширствовать - на фронте глубокой идейности патриота, скромности, самоотверженности, дружбы в беде с риском смерти - его и твои черты не соизмеримы, И я недаром называю твою работу научной организацией победы над фашистами, как научная работа наших великих вождей. Она конгениальна с ними, вечна по ценности. Твое вдохновенное слово Тане даст ей силы и бодрость на подвиги и эта маменькина дочка может явить пример большого мужества. Ее воспитал Михаил, который вырос за войну и проявил себя достойным и нашего бессмертного отца - твоего деда, погибшего на работе, защищая от бюрократического произвола своих подчиненных и своего племянника - политработника на фронте. Здесь замечательное лето. Я много хожу на «Столбы», на биостанцию – всегда километров 20-25 и от моей болезни, чувствую, не осталось и следа. Всегда таскаю на спине 8-9 кг. Стал легок на ногу и в гору бегу, как заяц /только без его трусости/. Письмами обмениваемся с Клавой, Ирой, М. Л. часто. Устинья Васильевна здорова и много работает дома и по огороду, но не имеет обыкновения писать письма. Своим родным за 8 лет она написала не более двух писем - что с ней сделаешь? Так уж сложился человек. 5-го июля в Правде была картинка: идут закладывать мины под командой В.С. Иванова. Спрашивали, не ты ли? 18 июля последний экзамен.

Член президиума Научно-технич. Совета помощи промышленности Красноярского края при исполкоме - твой папа.

Целую. Уст. Вас. шлет привет.

Это письмо вернулось обратно с пометкой:

«адресат выбыл, адрес не известен. Н-к М. П. Бурченкова»

 

Дорогой Володя!

Отъезд на Игарку задержался и 29 июля выехать не удалось. Говорят, что можно будет выехать завтра, 6 августа. План работы подробно рассмотрен и подготовлен. За 14 дней необходимо сделать очень много. От тебя не имею писем с 15 июля. Я сообщал уже тебе, что Лева усердно работает на заводе и его имя помечено среди выполняющих норму на 250-270 процентов. Перед отъездом желаю тебе здоровья, счастья и удачи в битвах с немцами, которых надо уничтожить всех до единого. Обидно за цветущие станицы и хлебородные края. Моя задача показать, что северные широты Союза могут быть богаты пищевыми продуктами, хотя и в короткое летнее время. Этих богатств хватит не только для удовлетворения местных нужд, но и для экспорта в глубь страны. Тороплюсь на пристань.

Целую крепко и желаю удачи.    Папа.

1942 г. 5 августа. У. В. шлет лучшие пожелания здоровья и успехов.

 

Письмо было послано Володе по адресу: ДКА 261-я полевая почта Политотдел Владимиру Сергеевичу Иванову. Это письмо вернулось обратно.

10 августа получено страшное известие: Володя погиб на Калининском фронте.

Клянусь отомстить за его смерть!

С.Л. Иванов

 

Почти одновременно было получено письмо из политотдела.

23.07.42 г.

Уважаемый профессор!

С большою горечью на сердце вынуждена сообщить Вам о потере т. Иванова В.С. Тов. Иванов наш сотрудник политотдела любил Родину, любил жизнь и, не щадя себя, отдал все силы на нашу победу, на разгром подлого немецкого фашизма. За свои боевые заслуги тов. Иванов награжден орденом Красного Знамени. В одном из наступательных боев т. Иванов, выполняя задание командования, поднял часть в атаку и обеспечил успех операции.

Вражеской миной т. Иванов был убит наповал. Тело его вынесли с поля боя и похоронили с воинскими почестями.

Мы все сотрудники, боевые товарищи Владимира Сергеевича очень его уважали и любили за милый, живой ум, беззаветную преданность делу партии Ленина-Сталина. Он никогда не терялся в трудные моменты, всегда умел подбодрить, развеселить, успокоить, был очень требователен к себе и другим.

Мы не можем поверить в случившееся, хотя это случилось на самом деле.

От лица всех моих и его товарищей примите наше горе. Быть может Вам от этого станет хоть немного легче.

Мы мстим за смерть т. Иванова, как и за многих других погибших героев в борьбе с немецким фашизмом.

В полевой сумке т. Иванова мы нашли несколько конвертов, написанных его рукой, в том числе и этот на Ваше имя. Я сама из Тимирязевской Академии, была ассистентом кафедры овощеводства, немного знаю и семью т. Иванова. Пишите, если Вам что-либо надо.

С уважением секретарь отдела

АЛЕКСЕЕВА /Алексеева Мария Владимировна/

 

Известие о внезапной гибели Володи на фронте после его бодрых, патриотических, полных энергии писем, твердой уверенностью в конечном недалеком и полном разгроме фашистов - жестоко поразило меня.

Я стремился узнать обстоятельства и события, которые тяжелым кошмаром мучили меня своей неизвестностью. Я написал письмо в ту часть, где сражался Володя, с просьбой сообщить эти подробности. На мою просьбу откликнулись: подполковник К.А. Бирюков, начальник политотдела, военком Сандгрен, медсестра Воробина Ольга Дмитриевна, Алексеева М. В., секретарь Политотдела и позднее политрук роты.

Привожу мое обращение и письма боевых товарищей Володи.

 

13.08.42 г.

Дорогой товарищ!           /К. Бирюков/

До меня дошли сведения от родственников из Москвы о гибели моего дорогого сына, Владимира Сергеевича Иванова, 32 лет, б. младшего политрука, а затем, по слухам, комиссара полка. Прошу сообщить мне обстоятельства гибели Володи, где и как это произошло, если ли его могила и точно где. Мне было бы очень дорого, если бы одновременно меня известил кто-нибудь из близких друзей Володи о последних минутах работы и жизни Володи. Передайте всем знавшим Володю мой отеческий привет, пожелания счастья и успехов в боях с фашистами.

Профессор Красноярского Пединститута Сергей Леонидович Иванов,

Красноярск, ул. Сталина, 37.

 

Брат Володи - Лева, получил несколько писем от боевого товарища Володи - Ростова.

17.08.42 г. Папа… Отдыхать буду после войны, а пока работать и работать. Вырезку из фронтовой газеты, где представлен мл. политрук В. Иванов я видел, но я видел также и газету «Вперед на запад» от 16 июля, где младший политрук В. Иванов представлен к ордену Красного Знамени, и в передовой статье упомянуто его имя как героя, с какими можно победить и победим немца. 19 июля Володя был убит. Так пишет его товарищ Ростов /сорвался из «ВойНЫ и мир»/. Вот: Я запросил Ростова при каких обстоятельствах погиб Володя. Насчет «отца лучших»: у нас на заводе повесили доску почета «Лучше люди завода» всего 38 человек, под номером 9 значится Иванов Л.С., так что и я не подвел. Желаю хорошо провести отпуск.

Лева.

 

30.08.42 г.

Папа! Вчера получил письмо от Ростова. Вот, что он пишет. «Володя погиб смертью героя при атаке переднего края обороны противника под дер. Малое Врагово Молвотицкого района Ленинградской области и там же похоронен». Номер газеты с приказом о награждении Володи орденом Красного Знамени обещает достать и прислать. Один экземпляр этого номера имеется у Анны Николаевны… Я представляю горе Клавы. Надо как-то ее успокоить… Желаю тебе хорошо отдохнуть.

Лева.

 

17.09.42 г.

Здравствуйте, дорогой профессор!

Пишет Вам Воробина Ольга - санинструктор одного из подразделений части, в которой служил и беспощадно громил подлого врага Ваш сын Владимир. Только сейчас прочитала Ваше письмо, помещенное в газете нашей части, где Вы просите близких друзей Владимира сообщить Вам о последних минутах жизни и работы Вашего сына. Правда, я не близкий друг Владимира, я даже его очень мало знаю, но я сочла своим долгом написать Вам. Ведь с его именем у меня связано очень многое, его имя будет вспоминаться всегда с великой датой в моей автобиографии - днем вступления в ряды нашей коммунистической партии.

Словно сейчас вижу его улыбающиеся темные глаза и слышу его голос, который твердо ставит передо мною задачу дальнейшей борьбы с врагом всего человечества, и как лучше с еще большей любовью перевязывать наших раненых бойцов и командиров и, не щадя жизни, пренебрегая опасностью, презирая смерть, вытаскивать с поля боя наших воинов, храбро сражающихся за освобождение Родины от оккупантов.

Он крепко пожал мне руку и поздравил как молодого коммуниста, выросшего в боях Отечественной войны, прошедшего огонь и воду, добровольно вступившего в ряды Красной Армии в грозные дни опасности, нависшей над нашей любимой столицей…

И вот после этого прошло только две недели. Наша часть пошла в наступление на высоту, за которую враг крепко держался. Бои были упорные, напряженные, из которых мы вышли победителями, правда, не без потерь. Ведь война. В число погибших был Ваш сын, Владимир, руководивший боем. Он получил смертельную рану в брюшную полость от руки подлого фашиста, вырвавшего из наших рядов дорогого товарища-коммуниста.

Смерть была слишком мгновенна: боль не исказила лица, оно осталось спокойным и по нему скользила улыбка…

Произошло это 20 июля 1942 г. под дер. Малое Врагово Демьянского р-на, где и был похоронен.

Погибшим Вашего сына я не видела, т. к. наше подразделение наступало с др. фланга, где под шквальным огнем я оказывала помощь раненым.

Вот, дорогой профессор, все вкратце, что я могла сообщить.

До свиданья, желаю Вам здоровья и отличных успехов в Вашей плодотворной работе. Пишите мне, я буду ждать ответ по адресу. ДКА ппс 261 664 сп 1 бат. Воробиной О. Дм.

 

19.09.42 г.

гор. Красноярск, ул. Сталина 37, Пединститут, профессору С.Л. Иванову

261 ппс 664 стр. полк, отдельная минбатарея, Военком Сандгрен

Уважаемый гр. Иванов С. Л.

Я прочел Ваше письмо в газете и хочу Вам написать. Пишу вторично, уже сейчас по другому адресу. Из письма Вы поймете, почему я писал и сейчас пишу. Я не могу сказать, что был другом Владимира Иванова, но я был его боевым товарищем и товарищем по партии. Впервые я познакомился с Владимиром в Москве 23 января 1942 г. Он был избран отсекром партбюро, а я его заместителем. Там мы с ним работали - растили парторганизацию вместе до 28-го мая 1942 г. Он ушел работать в другую часть, а я его заменил, стал отсекром и военкомом батареи. Так как характер работы В. И. был очень близко связан с моей работой в дивизионе, мы виделись очень часто, а будучи членами одной партийкой организации по службе тем более встречались часто.

Будучи значительно старше В. И. по возрасту и партии, я всегда находил в нем делового грамотного коммуниста. Это был представитель - сын нашей родины, который свои знания и жизнь полностью отдавал на борьбу с врагом. Без фраз, а только делом, всегда весело он приходил ко мне и приезжал. За день до смерти он приехал ко мне в 3-ем часу дня и мы с ним договаривались о заседании ДПК. В это время мне позвонили о том, что есть цель к бою, Я быстро поднялся и начал вести огонь батареи. Он минут через 10 подошел ко мне и говорит: «Знаешь, я поеду сейчас на НП, а потом на обратном пути и проведем заседание». Я дал согласие на вечер или даже на утро. Он был не очень весел и говорит: «Лучше утром, тем более все будут на месте».

Он ушел, был он в гимнастерке. Утром рано мне сообщили горькую весть. Недалеко от нашего НП он был убит. Работала батарея и я не мог пойти попрощаться с ним. Сколько обменов мысли у нас было за все время. Зима, шалаш или просто на снегу сидим с карандашом и по очереди делаем заметки.

Батарея хранит боевые традиции. Бойцы прочитали Ваше письмо. Были очень благодарны вам и тепло храня память о своем военкоме взорвали 7 дзотов, минное поле, 13 пулеметов, 2 батареи, до 2 бат. пехоты фрицев, несколько повозок с боеприпасами, 3 захваченные фрица в их же траншеях на 75-90 метрах - ответ и посмертный салют своему военкому Краснознаменцу Владимиру Иванову.

Военком батареи Сандгрен, Лес.

 

24.09.1942 г.

г. Красноярск, ул. Сталина, д. 37 Пединститут

Профессору Сергею Леонидовичу Иванову

Уважаемый Сергей Леонидович!

Сведения дошедшие до Вас о гибели Вашего сына Владимира правильны. Он умер смертью храбрых, выполняя боевой приказ.

Вы знали его лучше нас. Но мы знали его, как воина. Последнее время он работал в политотделе нашей славной дивизии, ни разу не дрогнувшей перед врагом. Он был старшим инструктором политотдела по организационно-партийной работе. И в то же время выполнил обязанности ответственного секретаря дивизионной партийной комиссии. Он выполнял свои обязанности добросовестно и всегда отличался большой скромностью.

Он был требователен к себе и другим. Пользовался большим авторитетом среди товарищей. Будучи направленным в часть в момент боя, он возглавил группу смельчаков, которая должна была проявить образцы бесстрашия перед врагом. Не взирая на минометный, пулеметный и автоматный огонь, Ваш сын вместе с другими шел вперед. До вражеских дзотов осталось всего лишь несколько метров, как Владимир был тяжело ранен. Он умер в пылу боя. Ваш сын с почестями похоронен.

Вы знаете, конечно, что он награжден орденом Красного Знамени. Как раз в день боя, в котором Владимир погиб, он узнал о своей награде.

Мы вместе с Вами скорбим о безвременной гибели талантливого коммуниста. Его кровь уже отомщена - нами за август истреблено более 1500 фашистов. Память о вашем сыне в сердцах его боевых товарищей будет жить всегда.

С товарищеским приветом

Начальник политотдела,                             К. БИРЮКОВ

Старший батальонный комиссар

 

29.09.42 г. Игарка

Каждый день работы на Игарке дает новые впечатления. Спуск в шахту вечной мерзлоты, где мы пробыли при минус 4° с полчаса и видели много интересного, поучительного и красивого. Поездка на Полярную с.х. станцию на одном из островов Енисея, беседы с агрономами, хозяйственниками, просто с жителями Игарки на темы наших заданий - все это прежде самодовлело бы для меня; теперь же видится сквозь образ Володи, окрашивается его знаниями. Досадно делается, что нельзя будет посоветоваться с ним, услышать его мнение, его понимание. И вместе с тем былые личные переживания сменяются общественными. Нельзя представить жизнь без Володи полноценною, как ее понимал Володя – общественно. В Партию безоговорочно. Это лучшее почтение его памяти. Работать, как Володя. Быть, как Володя.

Целую всех. Сергей.

 

Осенью 1942 года я подал заявление в парторганизацию Пединститута о своем желании вступить в ВКП/б/ с намерением заменить для партии ушедшего сына. В июле 1944 г. я стал членом КПСС.

На протяжении этого короткого рассказа красной нитью проходит одна мысль, рожденная однажды и полезная для строительства коммунизма, никогда не умирает, но продолжает нормально развиваться; она сливается с конечной целью коммунизма и становится руководящею для ее автора.

В слове отца указывается, как и при каких условиях зародилась руководящая мысль Володи. Он вырос в культурной трудовой обстановке и в семье, у Шацких, у деда - академика Н.Я. Демьянова видел никогда непрерываемую рабочую деятельность. Начиная с самого раннего детства, он воспитывался в условиях величайшего гуманизма и уважения в человеку.

Единственно суровым чувством в его воспитании была ненависть ко всякого рода карьеризму, обману, жестокости в отношениях к человеку. Он рано научился жить интересами не только узкого семейного круга, и все свои переживания и приобретаемый опыт переносил ко всему народу. Поэтому, когда настало гитлеровское нашествие, он безо всякого колебания пошел в бой.

И его боевые друзья, вспоминая «незабываемые имена», говорят о беспощадной мести к врагу, к которой их призывали эти имена.

Часто говорят, что в письме всего не выскажешь. «Все», конечно, понятие относительное. В своих письмах с фронта скрыта /а он написал их - жене, матери, В.Н. Шацкой и отцу - за 9 месяцев на фронте около 200 писем/, Владимир с предельной простотой и ясностью показал свою сильную любовь к Родине - патриотизм, свою преданность идеям Великой Партии, любовь к народу, за счастье которого он дрался, и умер с улыбкой на лице, не менее великий и в отношении к малому - к своей семье.

Не мне, отцу Владимира, говорить о его заслугах. Но не будет чрезмерною гордостью, если я скажу, что в жизни моего сына на фронте есть много поучительного для современной молодежи, и что его место и среди тех, кто с открытым сердцем едет работать на целину, на завод, в научную лабораторию, всюду, где куется новый человек, - и в этом его бессмертие.

Могу ли я, потерявший сына, найти утешение в этом слове? Да! И я преисполнен чувства великой благодарности тем, кто подал мне руку и провел по тяжелому пути моей понятной всякому печали.

Спасибо Вам, мои друзья!

 

19 мая 1957 г.

 

 

 

Воспоминания

Бондарков Николай Васильевич

 

В Великую Отечественную войну в 1942 г. на Старорусском направлении Северо-Западного фронта в составе 1 -й ударной армии, будучи помощником начальника артснабжения 130-й стрелковой дивизии (бывшей 3-й Московской коммунистической дивизии, впоследствии преобразованной в 53-ю гвардейскую стрелковую дивизию), я выполнял боевое задание по обеспечению полков дивизии боеприпасами.

В ночь на 29 сентября 1942 г. я получил боевое задание командования обеспечить к полудню 29 сентября доставку боеприпасов на передний край в 371-й, 528-й и 664-й стрелковые полки, которые с 26 сентября вели беспрерывные бои против немецко-фашистских захватчиков, сдерживая их наступление, предпринятое на участках 7-й гвардейской и 130-й стрелковых дивизий.

Все коммуникации от деревни Птицыно (второй эшелон 130-й стрелковой дивизии) до переднего края в указанном районе находились под интенсивным обстрелом вражеской артиллерии и массированной бомбардировкой его авиации большой численности (50— 60 самолетов).

Для выполнения этого боевого задания тогда же, в ночь на 29 сентября, были отобраны и погружены на две трехтонные автомашины подлежащие доставке в полки боеприпасы. Когда погрузка была закончена, в 6 часов утра 29 сентября я выехал с этими боеприпасами в указанный район, имея в своем распоряжении связного — красноармейца Игнатова — и двух шоферов автомашин.

Примерно через час мы подъехали к речке Робья, неподалеку от деревни Козлово, где должны были переправиться по мосту на другой берег к рубежам переднего края, занятого полками нашей дивизии. Но мост через реку был уже разбит вражеской авиацией и непригоден для переправы. Приходилось искать брод.

Мы замаскировали машины боеприпасами недалеко от разрушенного моста, у тенистых деревьев, оставили их под охраной шоферов одной из машин и втроем (я, второй шофер и связной) отправились на поиск брода.

В этот день возобновились неприятельские бомбардировки нашего переднего края, подступов к названной речке, расположенных здесь же соединений первого эшелона 7-й гвардейской стрелковой дивизии, передового медпункта нашей дивизии и основной магистрали коммуникаций.

Исследуя речку Робья от моста вверх по течению, на протяжении до полутора километров, нам удалось найти два места для брода гужевым транспортом. При этом мы дважды попадали в зону бомбардировок.

Сделав отметки мест брода на карте и нанеся кроки намеченной переправы, я направил связного Игнатова в стрелковые полки нашей дивизии с разнарядкой привезенных боеприпасов и распоряжением о высылке за ними подвод и нужного количества красноармейцев для доставки боеприпасов непосредственно в батальоны, роты, к месту боя — по указаниям командиров полков.

Возвращаясь к месту, где были оставлены замаскированные автомашины с боеприпасами, около 9:00, я заметил, что на небольшом участке в районе против разрушенного моста прорвалась группа немецких автоматчиков и пехотинцев численностью около ста человек, окружая, таким образом, часть 664-го стрелкового полка и его первый эшелон.

Добежав до своих машин, я залег в кювете около передней из них и начал обстреливать из автомата ППШ продвигавшихся к речке немцев.

В то же время началась интенсивная бомбардировка вражеской авиацией подступов к реке со стороны, где стояли наши машины с боеприпасами. Вскоре я был выведен из строя, когда взорвавшейся бомбой был отброшен на несколько метров и длительное время находился в бессознательном состоянии. Придя в сознание, когда солнце было уже высоко, я установил, что был ранен осколком в голову и, видимо, сильно контужен, так как, кроме острой боли самой раны я ощущал сильный шум в ушах и блеск в глазах, голова была в крови, кровь шла также из носа и левого уха.

С трудом поднявшись на ноги, я прикрыл рану индивидуальным пакетом и сам завязал ее, так как вокруг никого не оказалось.

Осмотрев машины, установил, что мотор и радиатор ближней машины разбиты, но находящиеся в кузове боеприпасы не повреждены.

В то же время я заметил, что в результате вражеской бомбардировки загорелся сарай, в котором был размещен наш передовой медпункт дивизии. Неподалеку от него, под деревом, стояла большая санитарная палатка. Я знал, что в этом сарае находится около двадцати раненых солдат и офицеров нашей дивизии.

Я нашел в себе силы и побежал к загоревшемуся сараю-медпункту, с целью спасти от огня находившихся там раненых бойцов.

По дороге мне удалось собрать нескольких легкораненых бойцов. Вместе с санитаром медпункта и двумя шоферами санитарных машин нам удалось вынести из огня 16 раненых. Четыре человека были там же убиты разрывом бомбы. От них остались лишь разрозненные куски их тел.

Вынесенных из горевшего сарая раненых людей мы разместили частью в санитарной палатке, а частью на земле, под большим деревом.

Перед нами встала задача: оказать им медицинскую помощь, перевязать открытые раны, вывести в тыл и медсанбат для лечения и эвакуации в госпитали.

Во время бомбардировки почти весь персонал передового медпункта был ранен или контужен (врачи Попова и Камаева, сестры Черных и Козлова, командир хозвзвода Смирнов Г. С. и др.) Мы обнаружили их в щели вблизи сгоревшего медпункта. Им также было необходимо оказать помощь и перевезти в медсанбат дивизии.

Остались невредимыми санитар и два шофера санитарных автомашин медпункта. Их машины стояли под навесом, прямо у сарая, где размещался медпункт, были повреждены при бомбардировке и сгорели вместе с сараем.

Здесь же, по соседству, в крестьянской баньке, располагалась полевая аптека медпункта. Заведующий аптекой, техник-интендант 1-го ранга (фамилии не помню) и при нем сержант Уткин были невредимы, но сильно пьяны и не в состоянии принять участие в спасении раненых из горевшего медпункта.

Санитар медпункта Павел Иванович Колотилин вместе со мной взял в аптеке все оставшиеся перевязочные материалы (бинты, вату, марлю) — примерно полмешка — и необходимые медикаменты и с нашей помощью принялся перевязывать открытые раны вынесенным из медпункта раненым. Следует отметить беспредельную преданность этого добровольца, выполнявшего в трудных условиях обязанности и врача, и санитара, и медсестры.

Он же вместе с шоферами санитарных машин проявил большое мужество при спасении раненых из огня: с опасностью для жизни они вынесли последних раненых за несколько минут до того, как начала обрушиваться крыша.

Кроме вынесенных из горевшего медпункта 16 человек раненых нашей дивизии, были подобраны четверо раненых из 7-й гвардейской дивизии.

Всего оказалось двадцать человек раненых, подлежавших немедленной вывозке во второй эшелон, да еще шесть контуженных и раненых при бомбежке из медицинского персонала передового медпункта. Пострадавший медперсонал нам удалось отправить в медсанбат со случайной машиной интендантства дивизии, примерно в 14—15 часов того же тяжелого дня.

Тогда же вернулся и посланный мной в полки связной красноармеец Игнатов, а с ним представители полков, выделенные для получения боеприпасов. Тут же начали разгружать машины, выдавать боеприпасы представителям полков по имевшейся разнарядке. Получив боеприпасы, они немедленно приступили к их транспортировке по назначению.

Таким образом, задание командования о доставке в полки дивизии боеприпасов, несмотря на большие трудности и непредвиденные помехи, было выполнено своевременно.

После разгрузки боеприпасов машину с разбитым мотором мы привязали в качестве прицепа к неповрежденной автомашине, и на них начали грузить вынесенных из передового медпункта и подобранных невдалеке от него тяжелораненых бойцов и офицеров нашей и 7-й гвардейской дивизии в количестве двадцати человек. Переноску и погрузку на автомашины раненых закончили, когда день уже клонился к вечеру. Перед тем как двинуться с автомашинами в медсанбат нашей дивизии, с тремя легкоранеными красноармейцами, помогавшими в переноске и погрузке раненых на автомашины, направился к санитарной палатке, чтобы снять ее и захватить с собой, а также погрузить медикаменты и другие принадлежности из полевой аптеки медпункта.

Налеты вражеской авиации и артобстрел продолжались, а на другой стороне речки шел ожесточенный бой.

Во время разборки санитарной палатки, после семи часов вечера того же дня, я вторично в этот день был контужен и ранен. Обнаружен и подобран я был шоферами автомашин, которым дано было мною указание ждать меня с санитарной палаткой. Помню лишь момент, когда, разбирая палатку, я зацепился за что-то и упал. В этот момент раздался близкий разрыв и красноармейцы, занятые разборкой палатки, но стоявшие во весь рост, оказались разорванными на куски.

Те же машины отвезли меня во второй эшелон. Во время перевозки возле деревни Птицыно я пришел в сознание. Было уже темно, когда мы встретили заслон заградительного отряда, а после него нас встретили командир медсанбата Цыпкин и инструктор политотдела.

Так, по существу, и были спасены двадцать раненых бойцов и офицеров нашей и 7-й гвардейской дивизии.

Я кратко доложил заместителю командира дивизии по тылу Нестеренко Н. П. о выполнении задания по доставке боеприпасов в полки дивизии. Также сообщил в особый отдел дивизии о недопустимом поведении в боевой обстановке зав. полевой аптекой техника-интенданта 1-го ранга.

Я очень плохо видел, почти ничего не слышал и очень плохо разговаривал. Меня мучили сильные головные боли, а слабость левых конечностей затрудняла возможность передвижения.

На второй день я был отправлен в полевой госпиталь, где был на излечении свыше девяти месяцев и, выйдя из него в июле 1943 г., остался инвалидом Великой Отечественной войны 2-й группы до сих пор.

 

Ветеран 3-й Московской коммунистической дивизии и Гражданской войны Н. В. Бондарков, Москва, декабрь 1957 г.

 

Воспоминания

Апт Ленина Петровна

 

13 октября 1941 года я и две моих подруги: Рита Когликова и Ира Архангельская, были зачислены в хирургический взвод медсанбата 3-ей Московской коммунистической стрелковой дивизии сержантами м/с после окончания краткосрочных курсов Красного Креста при больнице им. Рейна на Ордынке.

На эти курсы я попала буквально через неделю после начала войны по путевке Москворецкого райкома комсомола на Полянке. Мне тогда было всего 17 лет и я успела окончить только 9 классов 553 школы на Люсиновской улице.

Во время учёбы на курсах Рита, Ира и я по субботам и воскресеньям, а в будни по ночам, дежурили в госпитале на Серпуховской улице (ныне там расположен институт имени Вишневского).

С благодарностью вспоминали мы уже на фронте настоящих медсестер госпиталя, обучавших нас всем премудростям ухода за ранеными...

Наша дивизия после ликвидации угрозы столице в феврале 1942 года была переименована в 130 стрелковую дивизию и направлена на Северо-Западный фронт. Эшелон с медсанбатом и штабом дивизии отправился на фронт 11 февраля 1942 года. Первое крещение дивизия получила у станции Черный Дор. Почти весь 42-ой год дивизия была в боях, отвоевывая у врага метр за метром нашей земли. Особенно тяжёлым было лето 42-го года. По пояс в грязи и воде (кругом болота), терпя лишения из-за бездорожья под огнем врага, наши бойцы стойко удерживали отвоёванные позиции. В медсанбат непрерывно поступали раненые разной тяжести. Помню в августе 1942 года такой случай, когда раненых было так много, что главврач приказал ходячих раненых разместить отдельно в большом сарае и отправиться туда с перевязочным материалом врачу и сестре. Врач был опытным, а сестрой была я. Когда мы подходили к сараю, то услышали из сарая оглушительный хохот. Нам показалось, что этот сарай буквально сотрясается от смеха....

Вошли. Вдоль стен сидят бойцы, кто на чём, а в середине на ящике сидит красивый, загорелый молодой парень в тельняшке с перевязанной левой рукой от пальцев до самого плеча, и заканчивает свою очередную байку... Мы начали работу: я снимала очередную повязку, врач осматривал, говорил что делать... Подошла очередь весёлого рассказчика. Врач достал большие ножницы и отдал мне, чтобы я снизу вверх разрезала бинты и сбросила их в ведро. Рука, включая плечо, была вся сиреневая. Жуткая гангрена... Врач стал делать продольные разрезы руки, я подавала ему из раствора марганцовки стерильные салфетки, и доктор пинцетами закладывал их в разрезы. Потрясённые, мы закончили обработку, наложили повязку... На утро его не стало...

Даже сейчас, когда прошло столько лет, я не могу спокойно вспоминать о молодых ребятах, которые попадали к нам в медсанбат в тяжелом состоянии, а этот парень пришел ведь своими ногами, да ещё веселил бойцов. В медсанбате я проработала до конца 1943 года.

 

История артвооружения 2-го стрелкового полка 3 МКСД обороны г. Москвы

Пометелин?

 

Для защиты г. Москвы по решению МК и МГК ВКП(б), при райкомах ВКП(б) были созданы стрелковые батальоны из партийных и непартийных большевиков г. Москвы. Вооружение и боеприпасы вновь сформированные батальоны получали в райкомах ВКП(б), в Райвоенкоматах и райсоветах Осоавиахим.

2 стрелковый полк организован 15.10.41 года из ряда вышеуказанных батальонов, куда входили: Дзержинский, Железнодорожный, Октябрьский, Пролетарский и другие районы.

Состав вооружения вновь сформированного полка на 20.10.41 г. имел следующую характеристику:

 

Номенклатура артимущества

Количество

Патроны к ним

Примечание

7,62 мм Винтовки русские

344

443820

Личный состав части

 

Старший и средний ком. полит.

состав 252 чел.

Младший ком. cостав 362 чел.

Рядовой состав 3001 чел.

 

Всего 3615 чел.

8,0 мм «Лебеля» французские

563

162695

7,92 мм Польские

928

649110

7,7 мм Канадские

10

6897

7,62 мм Пулеметы Максим

7,92 мм Пулеметы немецкие

124

-

7,92 мм Ручные пулеметы Браунинг

58

-

6,35 мм Пистолеты отечественных и иностранных образцов

265

2393

Гранаты РГД-33

4416

-

Гранаты РПГ-41

7200

-

 

Обеспеченность вооружением всего наличного состава полка составляла на 67%, т.е. имелось не вооруженного личного состава 1200 человек. Оружие принималось и выдавалось без технического осмотра, в большинстве своем к нормальному бою приведено не было. Часть из него требовало ремонта в мастерских, особенно иностранного образца. Запасные части к автоматическому оружию в большинстве своем отсутствовали. Подразделения были укомплектованы разнокалиберным оружием. Так например в роте и взводе имелись винтовки калибра 7,62 мм, 8,0 мм, 7,92 мм и 7,7 мм.

По мере формирования 2-го Коммунистического полка изменялось численно состав и характер вооружения.

20.10.41 года приказом командира полка была создана служба боепитания полка. В составе: вриу начальника боепитания, одного зав. складом оружия и оружейного мастера. Указанным аппаратом по батальонам был проведен количественный учет на 01.11.41 года всего наличного вооружения, где оказалось следующее:

 

Вооружение

Боеприпасы

Номенклатура

Количество

Номенклатура

Количество в тыс.

7,62 Винтовки «свт»

2

Винтовочные патроны 7,62 мм

630,57

7,62 мм Винтовки

571

Винтовочные патроны 7,92 мм

798,53

8,0 мм Винтовки Лебеля

389

Винтовочные патроны 8,0 мм

328,31

7,92 мм Винтовки Польские

1332

Патрон рев. 7,62 мм

0,120

7,7 мм Винтовки Канадские

7

Патрон пист. 6,35 мм

0,558

7,62 Ст. пулеметы Максим

64

Гранаты РГД-33 - кл. 33

3,19

7,92 мм пулеметы Немецкие

23

Гранаты Польские

1,685

7,92 Ручные пулеметы Гочкис

12

Гранаты противотанковые

7,51

7,92 мм Ручные пулеметы Браунинг

40

 

 

7,62 Револьвер «Наган»

25

 

 

6,35 Пистолеты ТО3 и иностранных образцов

77

 

 

Примечание

Недоставало вооружения на наличный состав: Винтовок 514

Ручных пулеметов 16

Револьверов 104

Примечание

Недоставало на наличное вооружение:

Револьверных патронов 1,31 тыс.

Пистолетов 2,08 тыс.

Гранат РГД-33 13,91 тыс.

 

По окончании количественного учета вооружение батальонов было приведено к 2 калибрам 7,62 и 7,92 мм. Французские и канадские винтовки класса 8,0 и 7,7 мм были укомплектованы вновь создаваемые спецподразделения, что намного облегчило и упростило питание боеприпасами подразделения.

В начале ноября месяца 1941 г. организована оружейная-артиллерийская мастерская. Личный состав каковой состоял из слесарей бойцов, не имеющих опыта по ремонту оружия.

Несмотря на отсутствие опыта в ремонте оружия, личный состав мастерских под руководством начальствующего состава Артснабжения проделал большую работу по восстановлению неисправного оружия и доведению его до боевой готовности.

За период ноябрь-декабрь отремонтировано винтовок:

 

Винтовки русские 7,62 мм

102 шт.

Винтовки 8,0 мм

225 шт.

Винтовки польские 7,92 мм

23 шт.

Ручные пулеметы 7,62 мм

1 шт.

Ручные пулеметы Гочкис 7,92 мм

3 шт.

Станковые пулеметы Максим 7,62мм

14 шт.

Станковые пулеметы … 7,92мм

29 шт.

Револьверы системы «Наган» 7,62мм

9 шт.

Пистолеты 6,35мм

17 шт.

 

За истекшие два месяца оружейная мастерская полностью оснащена необходимым инструментом и станками, на которые возложен средний ремонт всех видов оружия.

Необходимо отметить, что большую помощь в оснащении полковой мастерской оказывали завод г. Москвы «Красный Двигатель» и другие, которые отпускали по нашим просьбам все.

Из станков имеется: двигатель передвижной - 1шт., токарный станок - 1шт., сверлильный станок - 1шт., шлифовальный станок - 2шт., тисков - 4шт., метчики, сверла, напильники и измерительные приборы и другие инструменты.

Для передвижения и работы мастерской в полевых условиях, оборудован фургон с двойными стенками облегченного типа, разборный для перевозки на автомашине и на санях (гужем).

В 1942 году все излишки вооружения сверх штата сдать в ПАС дивизии и на 15.01.42 г. полк имеет два калибра 7,62 и 7,92 мм по винтовкам и пулеметам. Из артиллерии 76 м/м и 75 м/м пушки.

 

Начальник Артснабжения 2 сп. мл. лейтенант                           Пометелин?

14.01.42 г.

Воспоминания

Торбан Михаил Григорьевич

Смелость и отвага разведчиков

Боевая операция разведчиков, о которой я хочу рассказать, служила предметом самого тщательного разбора генерал-майором Ксенофонтовым - командующим армией, в составе которой действовала наша дивизия, и членом военного совета товарищем Гороховым.

В штаб армии были вызваны все участники боевой операции: политрук – Бусалов (БУСАЛОВ Евгений Федорович 1912), возглавляющий действующую группу разведчиков, отважная разведчица Соня Кулешова (КУЛЕШОВА Софья Федоровна 1920), а также командир дивизии полковник Анисимов и командир артдивизиона, ныне гвардии полковник в отставке В.И. Смирнов (СМИРНОВ Владимир Ильич 1910).

Это была смелая и сильная, с большим риском, но продуманная и четко разработанная до мельчайших деталей, боевая операция разведчиков, по добыче «языка».

Летом 1942 года наша дивизия вела наступательные бои в районе населенных пунктов Малое и Большое Врагово. Нужны были дополнительные сведения о противнике. Командирование поставило задачу: блокировкой дзота взять в плен двух немцев, чтобы путем сопоставления данных ими показаний проверить правильность полученных сведений о противнике.

Выполнение этой трудной задачи было осложнено помимо всего еще тем, что наши разведчики - лазутчики не раз под покровом ночи ползком проникали во вражескую оборону на этом участке.

Поэтому противник усиленно охранял свой передний край, непрерывно освещал его осветительными ракетами и при малейшем шорохе открывал боевой огонь.

Необходимо было изменить тактику действий разведчиков и во чтобы то ни стало выполнить поставленную командированием задачу.

Был разработан новый план действий, который заключался в следующем: группа разведчиков была разделена на три группы - на блокирующую и две группы прикрытия.

В точно назначенное время артиллеристы открыли огневой налет по дзоту. Одновременно разведчики стремительно побежали к дзоту. Все было рассчитано, таким образом, что в течении 2-3-минут, пока совершался артиллерийский налет, разведчики должны были достигнуть блокируемый дзот.

Все расчёты оправдались.

Во время налёта немцы скрылись в нижних этажах дзота, их ракеты больше не взымались в небо и не освещали передний край.

В одно мгновенье оказались у дзота. Появившиеся из дзота огромного роста немец, был тут же схвачен и отправлен распоряжение нашей части.

Сопровождала его одна Соня Кулешова, имея в руках только противотанковую гранату, так как все другие легкие, осколочного действия гранаты, были ею переданы товарищам, блокирующим дзот.

В следующую секунду Бусалов метнул гранату внутрь дзота, где находились ещё три немца. Двое из них были убиты, а третьего, раненого, разведчики доставили на КП полка.

За эту боевую операцию Бусалов и Соня Кулешова были награждены орденами «Красного Знамени», все другие участники операции - медалями «За отвагу».

С целью разведать оборону противника на этом же участке, командир разведбата капитан Рамишвили (РАМИШВИЛИ Ананий Эрастович 1895), отобрал группу добровольцев, разведчиков комсомольцев. Переодевшись в походную форму, под покровом ночи они проникли вглубь обороны противника и засекли его огневые точки.

Возвращаясь с задания, разведчики были обнаружены, завязался бой. В этом бою были ранены несколько разведчиков, был тяжело ранен капитан Рамишвили.

Комсомолец разведчик, Евгений Лиэлуп (ЛИЭЛУП Евгений Иванович 1922) студент МЭМИИТ, рискуя быть отрезанным немецкими автоматчиками, отстреливался от них, пока его товарищи не вынесли Рамишвили из опасной зоны.

К утру Рамишвили скончался. Его похоронили в саду у церкви, около деревни Теплыньки,  где размещался штаб дивизии.

Прощаясь с Рамишвили, разведчики поклялись отомстить врагу за смерть своего командира. В то время, как гроб с телом капитана Рамишвили опускали в могилу, все батареи артдивизиона Смирнова В.И. залпами своих орудий обрушили на оборону немцев сотни снарядов.

В обеих этих боевых операциях, во взаимодействиях с разведчиками, действовали артиллеристы подразделения В.И. Смирнова.

В конце августа 1942 года группа наших разведчиков, в том числе Ира Магадзе (МАГАДЗЕ Ирина Ивановна 1923), Соня Кулешова, М. Торбан (ТОРБАН Михаил Григорьевич 1919) и другие, а также помначподив по комсомолу Силохин А.К. (СИЛОХИН Константин Михайлович 1921) поехали на всеармейский слет разведчиков, где поделились опытом своей боевой разведки.

В этот период дивизия вела бои у деревни Сутоки, под Старой Руссой и у райцентра Залучье.

 

Новая Русса

Здесь особенно отличились в бою автоматчики Халина (ХАЛИН Анатолий Евгеньевич 1913), студенты Московского электромеханического института ж. д. транспорта им. Дзержинского Хотин (ХОТИН Олег Константинович 1920), Копоевич (КОПОЕВИЧ Федор Гаврилович 1922), Горбацевич (не идентифицирован), Куприянов (КУПРИЯНОВ Валерий Федорович 1921), Ульяновский (УЛЬЯНОВСКИЙ Николай Львович 1920) и др. Горбацевич и Копоевич, будучи ранеными не оставили поле боя. В течение 3-4 дней непрерывно днем и ночью, батальоны полка Довнара (ДОВНАР Станислав Александрович 1910), вели упорные бои за Новую Руссу.

Не дожидаясь подхода полковой артиллерии 76 и 45 мм батарей, не говоря уже об ожидании дивизионной артиллерии 40 калибровых орудий артиллерийского полка, батальон Зряхова (ЗРЯХОВ Сергей Михайлович  1903) в ночь на 20 февраля 1942 года первым завязал бой, нанеся удар прямо в лоб.

Каждый метр открытой глубоко заснеженной лощины, ведущей от опушки леса к Новой Руссе, был заранее пристрелен немцами.

Под сильным минометным и пулеметным огнем, проваливаясь в снег, батальон Зряхова вел бой в течении всего дня 20 февраля, но немцы оказывали упорное сопротивление.

Несмотря на то, что успеха добиться не удалось, была выявлена огневая система противника.

Особенно тяжело приходилось напротив церкви, где на колокольне засели пулеметчики и снайперы противника и на других опорных пунктах, где были сильно укрепленные доты и дзоты.

В ночь на 21 февраля с фланга завязал бой батальон Верстака (ВЕРСТАК Владимир Иванович 1895). На руках, подкладывая под колеса легких пушек лыжи, артиллеристы, с помощью пехотинцев, выкатили пушки в боевые порядки наступающих, и прямой наводкой ударили по колокольне и другим огневым точкам.

Был ранен в руку политрук роты Тяжелов (ТЯЖЕЛОВ Илья Павлович 1904), который несмотря на ранение, остался в строю, пока немцы не были выбиты из Новой Руссы, а затем, вел свою роту в наступление на Старое Гучево.

Следуя его примеру, раненый 17-летний комсомолец Коля Полоник (ПОЛОНИК Николай Степанович 1924), также отказался отправиться в медсанбат.

К утру 22 февраля батальон Верстака ворвался в Новую Руссу. В ночь на 23 февраля велись рукопашные бои и 23 февраля Новая Русса была полностью очищена от немцев.

Здесь под Новой Руссой погибли Халин, Хотин, Горбацевич, Копоевич и Куприянов.

Преследуя врага в последующие дни 24 и 25 февраля, были взяты Старое и Новое Гучево. Здесь погиб Курилко (КУРИПКО Никита Иванович 1909).

Чтобы сдержать натиск москвичей и прикрыть отход немцев, вражеская авиация начала усиленную бомбежку занятых нами населенных пунктов.

 

Великуши

Здесь в бою был ранен секретарь бюро комсомола полка Донов (ДОНОВ Яков Михайлович (Маркович) 1914), погибли смертью храбрых комсомольцы Фокин-Дмитриев (ФОКИН-ДМИТРИЕВ Николай Ефимович 1922) и Нистратов (НИСТРАТОВ (Нестратов) Федор Алексеевич 1915), посмертно награжденные орденами «Красная звезда».

Здесь был тяжело ранен командир 76 мм полковой батареи Венчковский (ВЕНЧКОВСКИЙ Борис Францевич 1904), командир взвода 45 мм орудий Надеин (НАДЕИН Сергей Игнатьевич 1912). Ранен был Довнар, погиб Ролич (РОЛИЧ Григорий Алексеевич) и многие другие.

Великуши дважды переходили из рук в руки. Все три батальона действовали сводно и в начале марта, при поддержке легкого танка Т-27, отражая контратаки немцев, мы овладели Великушами навсегда.

В 3-х км позади Великуши, находилась деревня Дягилево, через которую лежал большак, по которому отступали немцы из Молвотиц, боясь быть отрезанными от своих основных частей.

Под утро полковая артиллерия из Великуш прямой наводкой обстреливала немцев и их обозы, которые не успели проскочить за ночь. Вот почему немцы так упорно сопротивлялись при взятии Великуш.

 

Малое Врагово

В 20-х числа мая 1942 г началось наступление на Малое Врагово. Малое Врагово было взято к исходу первого дня. Рано утром все три батареи артдивизиона В.И. Смирнова 123 артполка начали артиллерийскою подготовку. Во время артподготовки к Малому Врагову подходила на исходные рубежи наша пехота, поддержанная двумя танками Т-34.

Весь день шёл упорный бой и Малое Врагово было взято.

Не помогли немцам и вырытые ими траншеи в полный рост человека. Все контратаки были отбиты. Начался бой за Большое Врагово, но взять его так и не удалось.

Здесь были награждены орденами боевого Красного Знамени Смирнов В.И. и командир гаубичной батареи Масаев (МАСАЕВ Николай Васильевич 1911).

 

О наших девушках

Людмила Боборыкина (БОБОРЫКИНА Людмила Иосифовна 1923), Людмила Данилова (ДАНИЛОВА (Артамонова) Людмила Николаевна 1922), Мара Торопова (ТОРОПОВА (Агапова) Мария Михайловна 1923), Аня Демушкина (ДЕМУШКИНА Анна Александровна 1922) в период боёв за Новую Руссу, Старое и Новое Гучево, Великуши, Лунево и Черное, перевязывали раненых и выносили их с поля боя, проявили мужество и отвагу.

Зина Мстиславская (МСТИСЛАВСКАЯ Зинаида Абрамовна 1921) – комсорг артдивизиона, связист, не считаясь с опасностью, под сильным обстрелом, восстанавливала связь.

Вместе с Хотиным, Копаевичем, Лиелуп, Горбацевичем, Куприяновым, Фокиным-Дмитриевым Захарякиной (не идентифицирована) и др. Студентами Московского электромеханического института инженеров ж. д. транспорта, студентом 3-го курса которого я являлся в тревожные дни октября 1941 г., отказавшись от брони (отрезов «В»), мы пришли в коммунистической батальон Дзержинского района г. Москвы

Взвод, командиром которого я был назначен, состоял исключительно из комсомольцев-студентов. Первым командиром роты был Носов Владимир Михайлович (НОСОВ Владимир Михайлович 1910?), политруком - Кувыкин.

Затем я вошёл в состав бюро комсомола полка (секретарь Лозов (не идентифицирован), заместитель Кохась (КОХАСЬ Виктор Михайлович 1911)).

 

Торбан М.Г.