Воспоминания

Богомолкин Яков Федорович

 

Формировался батальон 9 октября. Райком партии бросил клич, прошли митинги по наркоматам района и предприятиям. Были составлены списки добровольцев. 10-го был собран комсостав, назначенный районным военкоматом и райкомом партии - командиры и политруки рот. Этот батальон тогда называли батальоном добровольцев Куйбышевского района. 12-13 октября мы были в школе. Когда я 14-15-го пришел, наркомат уже свертывался, уезжал. Формировались в 132-й школе Куйбышевского района. Командиром был назначен подполковник Заславский. Он старик, дошел с нами до формирования полка, немножко побыл командиром батальона и что-то с болезненными делами своими был откомандирован обратно. Он пробыл с нами дней десять - недели две и когда мы остановились в Покровское-Стрешнево, ушел от нас.

Были у нас организации, которые давали по 90 человек. Дали машины, пулеметы, винтовки, даже теплую обувь дали. Батальон наш сформирован был очень неплохо. Он был насыщен всем. Это все район сделал. Когда батальон вошел в полк, тут связь с районом потерялась. Батальон влился во 2-й полк, Заславского откомандировали, я стал комиссаром 2 полка. Часть из нашего батальона ушла в гвардию. Тогда отбирали 200 человек в гвардию. Там оказалась часть обученных, проверенных. Остальные были разбиты по ротам, так что Куйбышевской роты, как таковой не осталось и связь, как с боевой единицей, район с ними потерял. Почему-то получилось так, что Куйбышевский батальон очень много выбросил из себя актива на полк. Вся хозяйственная часть была наша, адъютант полка был наш начальник штаба. Человек 20 сразу взяли на полковую работу. Таким образом, актив рассосали по другим частям. В гвардию взяли человек сто, в полк человек 20. Батальон в большинстве состоял из служащих наркоматов. Там был большой актив со стажем. Туда пошли из наркомата совхозов, финансов, боеприпасов /или вооружения/.

Куйбышевский район дал 670 человек, а в батальоне по штату должно было быть 725. Человек 40 у нас не хватало до полного штатного батальона. Он организовывался, как отдельный батальон. Массового возврата людей не было, а так устраивались человек десяток и то я крепко, протестовал, человек пять отдал, а человек пять не отдал. Попытки были, списки всякие присылали. Я ходил к секретарям райкома и говорил, что мы теперь военная организация и не отпустим, будем считать дезертирами таких людей. Они заняли, такую позицию, что мы военная организация и с нами нужно так и разговаривать, направляли всех к командованию, а мы не отпускали никого.

Проверка людей, идущих в батальон, проводилась местными партийными организациями. У нас 90% было членов партии и комсомольцев. Батальон был разбит на три роты: рота стрелков обученных, человек 200, которые были на войне или обучались, прошли полный курс осоавиахимовский; человек 150 специальная рота была - это артиллеристы в абсолютном большинстве и пулеметчики, и человек 200 с чем-то было необученных. Эти две роты составляли большую половину, меньшую, процентов 45 составляли необученные.

Возрастной состав. У нас было призывных возрастов разных броней, примерно, половина, четверть была с разными болезнями, ограничениями. Они сами пришли и не показали, что больные и только впоследствии это выяснилось. Процентов 20 было только пожилых, непризывных того времени. Обыкновенно был актив наркоматов бронированных и с ограничениями.

Рабочему батальону не давалось никакого срока на обучение. Мы три ночи пробыли в школе, получили материальную часть. Потом за одну ночь нам сменили три направления: то выходи туда, то выходи сюда. Это было 14-го или 15-го. Сначала нам, как батальону, дали самостоятельный участок - Коптево, потом правее Коптево. Построилась идти – отставить, и утром в 6 часов дали направление Покровское-Стрешнево, послали вливаться во 2-й полк. Первый полк организовался в Тимирязевке, мы формировалась в Покровское-Стрешнево в сельсовете и заняли школу. Там был командир полка Довнар. Встретилась мы с ним. Никакого комиссара не было. Пришел я туда с батальоном, который шел головным. Сразу же связался с группой. Я уже был назначен комиссаром 2-го полка. Комиссаром я пробыл, очевидно, дней 7-8, пришел Кагаков. Когда выделился 3-й полк из этих двух, я был назначен комиссаром 3-го. Пришлось организовывать 3-й полк. Первым командиром был назначен майор Лукутин. Потом его сменил Пшеничный. Он назначен был в Москве, но вступил, когда приехал. Лукутина высадили из вагона. У него с женой получилась история. Он не подчинился командованию, увез с собой жену и сына на фронт. Ему было приказано этого не делать, он не подчинился. Было принято решение снять его.

Пшеничный был командиром 1-го батальона и был назначен начальником 1-го эшелона, вез этот эшелон до конца. Майор Кириченков, начальник штаба, фактически в дороге был командиром. Тут командовать не пришлось, потому что три эшелона было, каждый самостоятельно ехал. Когда приехали в Черный Дор, тогда вступил в командование Пшеничный. Я высадился еще раньше.

Полк к боям вышел готовым. Хорошо мы освоили пулемет, хорошо освоили винтовку. У нас необученных не было. Неплохо мы знали оборону и наступление. Слабым местом у нас был миномет. Миномет мы получили в день отъезда, сумели выпустить по одной учебной мине. Это одно. Второе. Артиллеристы наши хотя были обстреляны, большинство из них старые, но тем не менее, они материальной части в обучении не имели, получили ее в день отъезда. Противотанковые ружья получили немного раньше, но только три, остальные получили в день отъезда. Нельзя сказать, чтобы мы их совсем не знали, но знали условно. С гранатами у нас было очень хорошо. Запасы были сверх комплекта. Из района навезли столько гранат, что и девать их было некуда. Проводили учебные занятия и бросать гранаты умели. Были у нас и ЧП. Одна девушка бросила близко и себя изранила.

Полк был спаян, кроме той части, которую мы получили из маршевых рот около 500 человек. Мы имели 2,5 тыс. добровольцев и 500 маршевиков. Там были всякие люди. Тут пришлось крепко работать. Маршевики оказались потом у минометчиков, у автоматчиков и ПТР. Затем мы автоматчиков взяли из добровольцев и в роту ПТР, а маршевиков отправили в стрелковый батальон. За неделю мы сделали перетасовку полка, а то у нас в некоторых частях, которое должны быть наиболее надежными, оказались маршевики. Потом их всех раскассировали по стрелковым ротам, а роту автоматчиков и роту ПТР сделали из добровольцев. Значительно разбавили минометчиков.

Много было работы с маршевиками. Потом большую работу провели по освоению устава и военных порядков. Народ был сугубо гражданский. У нас было много директоров, начальников главков. Получилось так, что младший командир, командир взвода и даже отделения командовал над своим начальником главка. Тот рядовым оказался, а этот командиром отделения. Он очень робко к нему подходил: Петр Иванович - гроза вчерашняя. Нам много пришлось поработать над авторитетом и ролью низового командира. Большое панибратство было. Они вместе выпивают - свои люди, с одного завода, из одной организации. А на второй день у них ничего не клеится. Командир роты пил с ними, а те ему достают, потому что они влиятельные люди. Обратно возвращаются: этот командир, этот подчиненный - ничего не получается. Подчиненный смотрит на командира: да брось ты петушиться, я тебя не знаю что ли. Нам иногда даже приходилось репрессировать больших людей.

У нас много было резервного политсостава: старших политруков, даже батальонных комиссаров было 90 человек. От нас взяли политсостава около 350 человек в разное время. Мы назначали политруками самих себя. Смотришь, через неделю откомандировывают их. Отдадим, другого назначим. Пройдет две недели, вновь отдай. Так раза три мы сменяли свой политсостав. Забирал в начале политотдел дивизии, а потом их угоняли, в МВО забирали. От нас их столько расплодилось, куда ни потянись - наши. Нам приходилось вновь воспитывать, Сам политсостав от военной работы отстал. Человек не военный, вот такой, как Сидоров. Прекрасный парень, старший политрук, а в военном отношении ноль, не знает с чего начать. Нам надо было приучить командира быть командиром, чтобы он был хозяином, чтобы его слово законом было. Поэтому, к нему надо было подойти по правилам, отойти по правилам, чтобы чувствовалось в повседневной жизни начальство.

Большой работой было поднятие авторитета низового командира и командира вообще, поднятие авторитета политработника, вопрос воинской дисциплины. Это первые дни у нас занимало первостепенное место. Второй вопрос, который шел - это овладеть техникой, сделать всех военнослужащими, уметь обороняться и наступать, дисциплина. Когда мы надавали много оружия, начали массово практиковаться, пошли чп и при чистке стреляют, и при разборе стреляют, гранаты не добрасывают, а мы уже вышли воевать. Наш 3-й полк как раз занял все ПО, четыре роты мы выставили одновременно. Они ежедневно охраняли Москву. Нам надо было не только разбирать учебные гранаты, но и ожидать наступления. Например, в Нахабино противник был от нас в 8 км, в Хлебниково уже ожидали противника в бой. Ночью ждали танков и они не дошли 3 км до нас.

Приказ товарища Сталина мы очень крепко разрабатывали, ввели специальные программы, темы и прорабатывали их на конференциях. Прежде всего, были созваны активисты, политруки с общим докладом Сидорова. Потом были даны планы комиссарам батальонов и политрукам. Собирались комиссары и политработники в батальонах, в ротах и по темам уже шла работа с бойцами. Мы разбили это на темы и вели программными темами.

Насчет роста мы зашибали все полки, приняли в организацию около 200 человек в партию до выхода на фронт и в кандидаты очень много приняли. У нас партийная организация дорастала до 70-80% в полку. Мы подняли ее рост на 15% и занимали первое место по росту партии в дивизии.

Под Москвой мы только ПО охраняли. Наша разведка сняла самолет.

Шли мы через Савеловский вокзал. В пути был специальный план составлен нами поэшелонно, утверждался комиссаром и потом апробировался политотделом дивизии на каждый день.

По существу Павлово взяли мы. 1-му полку была поставлена задача взять его. Новую Руссу брал 2-й полк. В слободу Павлово шел 1-й полк. До нас он 1,5 суток дрался, но взять ее не смог. Погиб их командир. Нам было задание обойти правым флангом павловские леса, которые их не пускали и взять Сидорово. Наш полк был сосредоточен в лесу около Рассвета. Там мы табором остановились и ночевали. Оттуда пошли на лес справа Павлово, потом на другой лес и зашли в Сидорово. 1-й батальон оставался немножко левее, а 6-ая рота наткнулась прямо на Павлово. Я шел с 6-м батальоном. Говорят: какая-то деревня.

- Какая деревня? Бери ее - говорю.

Это оказалось Павлово. Когда заняли ее, сюда пришло 30 человек 1-го полка. Спрашиваю:

- Сколько вас?

- Тридцать.

- Сумеете удержать деревню?

- Нет, ты оставь нам свою роту.

Потом подъехали тыловые части. Я сказал, чтобы они остались. Те остались. Мы пошли, два батальона, третий стоял в резерве. Когда пройдешь Павлово, там есть избенка вроде бани. Около этой избенки оставили два пулемета и пошли в атаку. По дороге к Новой Руссе есть маленький хуторок на опушке леса. Тут нас очень много положили, потому что немцы засели в бане и в лесу, а наши как прорвались сюда, попали под встречный огонь. Наша 3-я рота пострадала крепко. Потом мы их человек сорок побили. Они разбежались. У нас человек 25 побили. В этой операции человек 40 убитыми было в полку, человек 70 ранеными. Немцев мы насчитали тогда человек 200. В лощине между Павловым было человек 50, потом в лесу человек 40 и в разных местах. Трофеи тут небольшие были, съестные припасы только шоколад и прочие вещи. Немцы сопротивлялись в самом Павлове, в лесах. Там у них были пулеметные и минометные гнезда наполовину в земле, наполовину в снегу. У реченьки наших человек 15 положили, потом еще человек 10 и еще дальше. В самом Павлове человека три только было положено. Мы пришли сбоку, они сразу побежали. В лощине наш 1-й батальон встретили огнем. Их всех положили. Из Сидорова они отошли лесом на Васильевщину и туда, где шел 2-й полк. Тут мы пробыли день и ночью вышли на Бутылкино и Васильевщину.

Наши бойцы прекрасно дрались. В первую атаку вступать трудно было. Тут пострадало несколько наших командиров и политработников, когда они встали в первую атаку. Встал Калинин, бывший помощник начальника штаба, Пшеницын. Калинина сразу положили. Но это был первый момент, а потом пошли сразу. Хорошо тут действовала 6-я рота, которая брала Павлово по существу. Хорошо действовала 3-я рота, которая во фланг брала Сидорово. Неплохо действовала 5-я рота. Так что роты тут выровнялись, дрались все не плохо. Девушки вообще очень хорошо воевали. Цепь поднимала девушка Грикалова. Она была связистом у командира батальона. Ходит, ругается: «Чего сидите, черти. Я женщина и то не боюсь». Она была представлена к награде, но ее почему-то зачеркнули. Вообще девушки хорошо себя вели.

От Сидорово через лес Бутылкино. Бутылкино проезжаете немножко – Васильевщина. Две Васильевщины фактически, а Бутылкино на пригорке южнее. Немцы до нас его жгли, а при нас сожгли окончательно. Мы шли туда напрямик и первым шел 2-й батальон, за ним 1-й, а потом артиллерия и прочее. Разведка дивизии встретилась с ними и говорят: «Никого нет в Бутылкино». Командир батальона: «Развертываться что ли? Чего людей мучить, можно будет так колонной выйти». Пшеничный подумал - лучше развернуться, может быть, разведки там и не было. Развернулись. На поддержку командиру батальона Агееву пустили роту автоматчиков. Только немножко двинулись, нас встретили минометным огнем, да каким. Вот, думаю, и нет никого. Немцы били из Васильевщины, а в Бутылкино были автоматчики, пулеметчики и били справа. Мы на фланговый огонь не стали обращать внимания, оставили только один взвод. Пошли наступать двумя движениями. Одни остановились на горе, залегли. Бутылкино взяли с ходу. Три человека было только убито. За Бутылкино на горе залегли. Был сильный пулеметный и минометный огонь. Наши автоматчики зашли за Васильевщину. Другие пошли с леса. Когда зашли с боку, они перебежали дорогу, захватили наши автомат. Немцы бросились прямо в лес и тут мы побили человек 40, много трофеев взяли, около 50 лошадей с повозками, много продовольствия, снаряжения. Мы себя тогда кормили недели две и 1-й полк, который шел с нами, был разбит немножко.

Следующая операция - Островня. Тут начинаются у нас мытарства: Островню мы должны были брать с ходу непосредственно за этой операцией. Когда пришли под Островню, то по приказу с другой стороны, слева должен был прийти 2-й полк. На Островню мы должны были наступать тремя полками: 2-й, мой и 1-й полк должен быть резервным. Он остался в Васильевщине и дальше не пошел. Мы пошли под Островню, а 2-й полк застрял в Великуши, не мог взять деревню. Таким образом, мы остались одни. Сходили раза три в атаку, не берет, потому что мы не учли в это время, что сильный огонь был справа из деревни. Там три деревни - Островня и еще две. Когда мы пошли на одну из них, то подставили свой фланг под удар. Решили донести в дивизию, что 2-й полк оказался под фланговым ударом. Как быть? Нам разрешили отойти немного. Потом уже наступали вместе во всех комбинациях и Островню взял 1-й полк и мы одновременно. Там две Островни, одну взял 1-й полк, другую мы. Взяли крупнокалиберный пулемет у них и все. Деревня сгорела. На улицах побили их человек 15 и своих потеряли человек 15. Потом стали наступать на эти деревни, но взять их так и не могли. Потеряли здесь 3-й батальон, который почти весь погиб. Деревни обошли лесом и наступали с двух сторон. Там есть овраг хорошо пристрелянный немцами. Они в овраг пропустили, а обратно не пускают. Наши в овраг свалились, они открыли огонь и обратно не вылезешь. Здесь у нас погибла целая 7-я рота, здесь ранен и Сидоров. В другом месте река, хорошо пристрелянная немцами, лед тонкий, тоже ее пройти не могли. Разведка у нас была плохо поставлена. Мы не знали, что у немцев в тылу овраг, местность мы плохо знали.

Затем уже Ожееды, потом Печище и Черное. Я ранен под Черным. Все эти три селения дивизия так и не смогла взять. Прежде всего, у нас мало сил уже было, мы наступали единицами - это одно, а потом сильные укрепления у них были, снеговой вал. А артиллерия наша стреляла по четыре снаряда в день. Мы не имели возможности даже разрушить снегового вала. Ни в одном месте его не пробили. Артиллерия пыкнет пять снарядов и стой. Кое-какие огневые точки она сбивала, а вал не был пробит. У нас четыре пушки, которые могли стрелять 76, у них не было снарядов, а 45-ти имели только бронебойные снаряды. Но что же по снегу бронебойными снарядами бить, пыкнет и не разрывается. Я выбыл из Черного 5 апреля. Нужно было бы сотню-две снарядов дать, этот вал разгромить. Ни в одном месте мы не прорвали вала и проходили его трупами, а этот вал пехоту задерживал. Там автоматчики, минометчики, пулеметчики их ютятся. Пулемет наш их поразить не может, миномет не может. Пока мы не разрушили вала, лезли на стену огня, много потеряли и никакого толка, единственный исход был прорвать где-нибудь вал огнем артиллерии. У Сталина было сказано - проложить дорогу пехоте. Мы ни разу этого не сделали и шли без прокладывания дороги везде. С этими людьми можно было уйти дальше, а мы их разбазарили, не применяя артиллерии. Бросили дивизию в бой, не подготовив ее к операции. Нужно было дать ей день-два подготовиться, а нас гнали, вали и вали. Зачем-то хотели приурочить ко дню Красной армии, а это нам очень дорого стоило. Если бы мы на два дня позже выступили, то мы прошли бы гораздо лучше. Я шел, как баран на новые ворота смотрел. У меня над картой посидеть не было часа. Приезжаю, вам, говорят, нужно наступать. Показали по карте: тут вот, тут. Сколько зрительная память помогла, столько и запомнил.

Если часть плохо подготовлена и хорошая работа раньше не проведена, то политработа в бою очень затруднительна. В бою только можно подогнать, вызвать сознание, крепко сидевшее в нем. Если это сознание раньше не вбили в него, не проработали темы, все это воскресить во время боя дело невозможное. Нужно организацию крепко готовить, перед боем распропагандировать, а в бою только реализовать раньше проделанную работу. Если бойцы хорошо понимают, с кем они дерутся, за что, тогда только нужно лозунги выбрасывать. А если про эти лозунги никогда не слышали, тогда их как будто и не было.

Много значит в бою авторитет командира, кто ведет. Политработник должен быть на виду все время и если он в бою еще окажется на виду - это уже крепкий работник. Очень хорошо, например, знают комиссара полка, и если этот комиссар появляется на каком-нибудь участке, это уже неоспоримый эффект. А если о комиссаре никто не слышал и не видел его, и если он даже появится и крикнет, это может повиснуть, не произвести такого эффекта. Помню, под Островней раза три наступали, по 36 часов лежали - утомительно. Некоторые поплелись в кухню. Я туда пришел. Пронеслось, что Богомолкин пришел и от кухни гонит в шею. Это так подействовало, что ни одного не осталось. Мне даже выругаться не пришлось. Они сами друг друга возвращали и сами шли. Потом мне уже политруки и коммунисты говорят: «Где ты там был?» Никто меня не видел, а тень одна осталась.

А если бы авторитета не было, я пришел бы, покричал и все. Бывают такие случаи, что политрук новый, кричит, ругается. Только поглядывают: кто это там ругается и все. Нужно иметь авторитет, чтобы одно имя сказалось. Пришел, тут шутки плохи. Ну, а если никто тебя не знает, тут уж ничего не сделаешь.

Не самый бой, как таковой, нужен для политработы, а нужно использовать все перерывы, все дефекты боя. Кончился, допустим бой, тут нужно сейчас имена людей, которые дрались, указать, методы, которыми достигли хороших результатов. Все это нужно сделать общим достоянием, распропагандировать на тех подвигах, которые перед вами прошли и, таким образом, подготовить к следующему бою. Распропагандированный боец на все время не останется заряженным. Перед каждым боем нужно обязательно давать новую зарядку на новых фактах, на новых примерах, все время наращивать это у него. Тут как раз сказывается политработа в боях. Тут сказывается умение, какими фактами нарастить, о чем можно говорить, о чем можно не говорить. Необходимо организовать отдых бойца, разрядить усталость, недоедание. Тут уже искусство политработы начинается, а пропустишь этот момент, обязательно скажется в бою.

Козлов, комиссар батальона, прекрасно вел батальон, сам неустрашимый был, всегда во весь рост шел, что не положено ему. Неплохой комиссар 2-го батальона. Вообще комиссары батальонов у меня были очень хорошо подобраны. Политруки рот многие хорошо себя вели. Теперь уже ни одного нет, по два раза ранены или побиты. Они хорошо были подготовлены на ряде совещаний здесь, методологически. В этом отношении нужно отдать должное Сидорову. Мы не рвались, не кричали на тему дня, а вкладывали все в рамки плана и планомерно натаскивали. Хорошо вел себя отсекр полка Стуков, тоже партийную организацию умел держать, поднимать ее авторитет. Его авторитет мы крепко держали, как монолитность его выставляли. Нам это удалось. Он погиб под Островней. Коллектив политработников был сильный, даже сильнее чем командование. Он все же доминировал над командованием и мы старались командование им тащить. Так как Пшеничного выдвинули мы, то под него подставлялись, потому что это наша кандидатура и мы ее лелеяли. Пшеничный - волевой командир. Прежде всего, он не горячится попусту, спокойный, думает, прежде чем принять решение, принявши отстаивает. Когда ему подсказывают, подумавши принимает, а не принял - отставить. Тактику знает, с волей командир. По-моему, у него большая практика старого времени, а образования у него не было. Ведь он к нам из запаса пришел, был командиром одного из батальонов, потом начальником штаба, потом помощником в полку, затем мы сделали его командиром батальона и опять в полк. Он участник гражданской войны.

Я сам рабочий с завода Арсенал, Ленинград, модельщик-токарь по дереву и металлу. Член партии с мая 1917 г., участник октябрьских баррикад в Ленинграде. Участвовал при взятии Зимнего. Потом участвовал в гражданской войне, начиная от командира полка и кончая комиссаром полка 11-й кавдивизии 1-й конной Буденного. После этого был демобилизован на партийную работу. Был секретарем Тамбовского губкома, потом на профсоюзное работе был, затем учился в Тимирязевке. После Тимирязевки был директором зерносовхоза «Гигант», затем заместителем наркома совхозов по востоку, потом начальником главка, потом на сельскохозяйственной выставке начальником главка животноводства. Из Наркомата совхозов взят сюда. За «Гигант» получил орден Ленина. Родился в 1896 г.

 

19 ноября 1942 г.

 

Воспоминания

Болдано Циден Болданович

 

21 февраля 1942 г. к вечеру мы сосредоточились в леске между деревней Рассвет и Луковец. Вечером же было проведено совещание комиссаром полка Богомолкиным, где присутствовали все партийно-политические работники полка в целом. Тов. Богомолкин здесь рассказал нам, с каким врагом мы должны драться, рассказал о 16 армии, о тех задачах, которые стоят перед нами - политработниками в частях; ротах и подразделениях, был поставлен вопрос по линии ознакомления всего личного состава с врагом, что представляют собой немцы, в частности 16 армия. Он дал соответствующую характеристику положению. Во-вторых, была поставлена задача мобилизации всего личного состава на отличное выполнение всего личного состава. Причем планы командования были такие, что деревню Павлово мы обходим правее и должны были пройти через лес на Сидорово.

После этого мы разошлись, я тогда был политруком 6-й роты 2-го батальона. Там же на опушке я собрал всех бойцов своей роты, рассказал, что мы не сегодня-завтра идем в первый бой, рассказал о наших задачах. Рота моя в основном была молодежная - это были студенты московских вузов, много было комсомольцев, энтузиазма было чрезвычайно много, хоть отбавляй, я их здесь поздравил, что мы дошли до цели, что мы находимся накануне боя с немецкими фашистами, к чему мы и стремились. Подъем был большой, - тут же многие комсомольцы и беспартийные стали подавать заявления о приеме их в ряды коммунистической партии, что в бою мы оправдаем это высокое звание. В этот вечер в роте было подано заявлений около 30 с лишним. Но были и такие товарищи, которые говорили: «Я не знаю, как я буду вести и чувствовать себя в первом бою, я не могу за себя ручаться. Вот повоюю, покажу себя, и тогда буду подавать со спокойной совестью заявление о приеме меня в  партию».

На другой день около часу дня батальон выступил. Мы пошли через Луковец. Сначала там был лес, потом шел бугорок и лес кончается, а потом идет большое поле между лесом и деревней Павлово. Вот здесь, как раз в этом лесу мы все и сосредоточились. Причем Павлово представляло из себя более или менее укрепленный район, и сама деревня Павлово, и затем район трех рощ. Там была сложена бревенчатая стена, и все было         залито водой, завалено снегом - получилось большое укрепление, которое шло километра два. Причем решено было вести наступление не в лоб, не прямо Павлово, а согласно первоначального плана - в обход, чтобы обойти эти три рощи. Здесь есть овражек, потом ручеек и лощинка. Из этой лощинки мы и пошли. Впереди шла пятая рота, за ней шла моя рота, 4-ая рота наступала правее по открытому полю. Потом получилось так, что мы по этой лощинке продвинулись. Но была она неудачна в том отношении, что мы по ней могли идти только гуськом, потом командование оттянуло мою 6-ю роту назад, и  было приказано выдвинуться правее четвертой роты, которая наступала по открытой местности. Пока мы переходили - стало уже темно. 4-я рота не могла продвинуться, так как огонь противника был очень сильный. Он здесь открыл огонь из автоматов, пулеметов и винтовок. Все это место здорово простреливалось. Здесь были первые потери, когда мы, выполняя  приказ, начали переходить на правую сторону. Здесь как раз ко мне подошел Сидоров и Щавелев - секретарь комитета комсомола полка. На поле было два дерева, мы здесь сели. Думаем - идти ли прямо по открытому полю, где был очень глубокий снег, чуть ли ни по пояс, или как-нибудь по-другому? Причем мы оказались далеко впереди роты. Здесь бойцы подбегают, говорят: «Мы тоже здесь будем». «Ну, ладно, говорим, ложись». А у нас было уже два раненых. Потом смотрю, немножечко правее виден был при вспышке ракеты лесок в низинке, и решил посмотреть, может быть там легче будет. Я говорю: «Давай, поднимайся, пойдем туда». Мы все туда перебежали, спустились, видим овражек по руслу реки, и там можно идти прямо в рост. Мы там всех собрали, посмотрели, вылезли на противоположный берег. Завал немецкий был очень близко - метров в 100 от леса, причем был как раз в углу рощи. Мы подошли, я посмотрел, посоветовались с командиром. Здесь был и Сидоров, и мы решили отсюда идти напролом. Собрали роту и всем фронтом вылезли, поползли. Проползли мы может быть метров 40. Здесь я помню, сам выскочил и за мной вся рота выскочила с криком «Вперед за Родину, за Сталина» и бросились вперед. Снег был буквально по пояс, многие падали, но все шли вперед. Добежали метров 15, немцы перестали стрелять и мы махом - через стену. Немцы побежали по дороге по направлению к Павлову. Здесь народ совсем разгорячился. Единственно, что здесь было слышно - это вперед, ура и т.д.

Немцы здесь еще  немного постреляли, но уже наших нельзя было удержать. Здесь было много убитых и раненых немцев, они побросали оружие, минометы, Мы не останавливаясь, бежали за ними. Здесь я потерял и Сидорова и Щавелева. Они ушли правее выполнять свою задачу, как-то оказалось так, что и часть моей роты тоже растерялась. Часть роты побежала за немцами, а здесь появилась часть  немецких автоматчиков, которые в предпоследней роще пытались нас остановить. Мы подбежали уже к ним близко - метров на 30. Они начали стрелять.

Мы залегли в снег, постреляли, потом опять поднялись  и побежали. Когда добежали до мостика, до первых домов немецкие автоматчики стали опять стрелять, но людей нельзя уже было задержать, они бежали и бежали, а немцы стали отходить дальше. Деревня Павлово идет зигзагом, затем идет мост, дальше на углу стояли противотанковые пушки. Как только мы стали заворачивать, они открыли опять огонь, причем еще откуда-то стреляли минами по деревне Павлово. Когда немцы стали отступать, то они с одного края деревни подожгли дом, который стоял на углу. Когда мы бежали, он еще не горел, а когда мы стали заходить за угол, он уже вспыхнул как факел, и стало светло как днем, и как только кто высунется за угол, немцы тотчас же начинают стрелять. Тогда я приказал идти в обход по задворкам с левой стороны, а часть людей осталась здесь. Таким образом, мы здесь немного задержались, с нами не было ни одного пулемета, мы настолько быстро бежали, что пулеметчики остались позади. А, когда мы бежали, то я помню, что их очень много людей ползло по направлению Павлова. И когда получилось так, что мы здесь могли  задержаться, побежал на место и стал кричать. Может быть они меня не поняли, так как слышать они должны были, но они стали переговариваться и не пошли, и стрелять тоже не стреляют, потом стали потихонечку, один за другим, подходить. Это были ребята из других батальонов. Когда уже набралось человек 15, я решил выбивать  немцев из последнего дома. Только я собрался, левую руку поднял (а я левша) и крикнул: «Вперед!», меня в грудь ударило, и тут же зашел за дом. Санитаров не было, меня один из бойцов стал перевязывать, а те, которые подошли, бросились нагонять немцев. Так что, когда я находился в Павлово, оно было нашим.

После перевязки я пошел обратно. Встретил здесь как раз Пшеничного, он спрашивает: «Ну, что?». Я говорю: «Павлово взяли, а раненые идут обратно». Он остановился, дал папиросу, мы  с ним покурили и разошлись.

После того, как Павлово было занято, пошли на Сидорово. Дальше откуда выбили, так и пошло.

Нужно сказать, что подъем бойцов был чрезвычайно сильным, а когда наступление пошло успешнее, то настроение  поднялось еще больше. Я, например, помню случай с Коваленко, который хотел потом стать коммунистом, т. е. после боя. Мы с ним бежали, и  он говорит: «Товарищ политрук, ну как, я могу быть коммунистом?» Я говорю: «Можешь считать себя коммунистом».

Потери со стороны роты были очень небольшие, так как продвигались очень быстро и стремительно, причем, когда мы взяли этот снежный завал, то коммунисты побросали оружие. У них, между прочим, было очень много наших трехлинейных винтовок. В первой роще валялось много убитых немцев, вот наши бойцы подойдут, плюнут на них и дальше пойдут.

После того, как Павлово, Сидорово, Бутылкино были заняты, в основном наши действия были направлены на занятие Дягилева, сильно укрепленного пункта. Наш батальон несколько раз пытался брать этот пункт. Здесь наступал и третий батальон, пытаясь в лоб взять этот населенный пункт. Меня тогда не было, я был ранен. Но, когда я вернулся в батальон после ранения, то мы брали Островню.

Здесь второй батальон должен был наступать из леска прямо на дорогу, левее нас должен был идти не то 1, не то 2-й полк, т. е. со стороны Великуши. Начали мы наступление к вечеру,  часа в два.  Вначале было очень трудно. Нужно сказать, что к тому времени у нас состав личный значительно поредел. Правда, нам придали еще взвод ПВО полка, человек 15. Было у нас человек 28. В других ротах было то же самое, мы  вылезли, - немцы открыли очень сильный минометный огонь, также били и из пулеметов. Я со своей ротой продвинулся метров на 50 из леса ползком, пока мы вылезли было уже много убитых и раненых. Через час у меня осталось восемь человек. Стало уже темнеть. Соседние  роты также  не смогли продвинуться. Пока мы лежали, а я собрал своих восемь человек в воронке от снаряда, стали думать, что делать. В это время летят самолеты. Оказывается, немцы вызвали свои самолеты, и они начали бомбить по полю боя. У меня в роте от этой бомбежки потерь не было, но в других - были. Затем я оттянул свою роту на край леса. Спрашиваю командира батальона, майора Ганенкова, что будем делать? Здесь пришел Сидоров, который был инструктором полка. Мы решили еще попытаться пойти в  наступление на Островню. Немцы подожгли там дом. А обыкновенно, когда они поджигают, это значит на всякий случай, может придется удирать, так чтобы светло было. Наша рота - 8 человек со станковым пулеметом сначала поползла. Немцы не стреляют, тогда встали прямо в рост и потащили свой пулемет. Пошла и пятая рота и  без единого выстрела мы зашли в деревню. Оказалось, что немцы уже оставили деревню, правда, когда мы туда вошли, они начали крыть минометами из Дягилева. Народ укрылся в домах, а утром нас сменила 86 бригада. Мы пошли на выполнение другого  задания, чтобы перерезать шоссе Молвотицы-Дягилево, причем сюда был раньше послан один лыжный батальон и мы его сменили. Здесь мы переночевали, послали разведку, причем немцы по этой дороге не ходили, а ходили окружным путем на Дрозды. Наша разведка дошла почти до Молвотиц - говорят, что немцы оттуда уходят. Правда, поздно ночью они начали поджигать, Мы там находились на льняном заводе метров на 300 от деревни. Немцы начали взрывать свои склады, и всю ночь от пожаров было светло, как днем. Мы  решили попытаться отрезать им путь отхода. Разведка сказала, что  немцы отходят на Лехово. Мы тогда целиной, напрямик пошли и пришли к 12 часам. В это время отходящие немцы постреляли, а потом отступили дальше. Мы были первыми советскими войсками, которые вошли в эту деревню. Мужчин там не было, а женщины и дети встретили бойцов прекрасно, каждый к себе звал. Причем немцы не успели у жителей ничего забрать, и они притащили нам хлеба и поставили самовар, - все плакали, обнимали бойцов, просили газеты дать им, рассказать, что у нас делается. Были мы у них до вечера, потом нас оттуда оттянули.

Весной 15 марта под Печище-Ожеедами в очередном наступлении меня ранило второй раз в ногу.

Относительно Пшеничного нужно сказать, что это был первый наш командир рабочего батальона Свердловского района. Сам он - участник гражданской войны, орденоносец, в гражданскую войну получил орден Красного Знамени. Работал он в одной из строительных организаций. Он быстро завоевал всеобщую любовь всего полка. После того, как наш рабочий батальон был слит с другими батальонами, он был командиром другого батальона. А потом уже во время поездки, он был назначен командиром полка. Все бойцы его чрезвычайно любили и уважали. Он был очень сердечным человеком и в то же время он был очень строгим командиром. Он очень справедливо, внимательно и чутко относился к людям; многие говорили, что вот такого бы комиссара нам! Человек он был очень храбрый, в наиболее опасных местах всегда его можно было видеть, например в той же деревне Павлово. Собственно командир совсем не был обязан идти с ротой узнать обстановку, а он идет. И в деревне Печище, когда наши забрали эту деревню, там оказался Пшеничный с горсткой бойцов, при мне он был награжден и орденом Красной Звезды, а посмертно он  был награжден орденом Ленина. Погиб он от минного осколка, который попал ему в висок.

Что касается личных моих данных, то я сам - бурято-монгол, родился я в селе Ачинское Бурято-монгольского национального округа Читинской области. Родился в семье бедняка, учился я тоже в деревне. Окончил начальную школу. В 1921 году сейчас же после изгнания капелевцев у нас в деревне организовалась первая комсомольская ячейка. Я был одним из организаторов этой ячейки и ее секретарем. В 1922 году я переехал работать в Читу в Дальневосточный крайком комсомола, где работал инструктором по комсомольской организации бурят. В 1923 году приехал я в числе делегатов на первую сельскохозяйственную выставку в Москве. Нас было два комсомольца и мы решили во что бы то ни стало остаться в Москве. После долгих хлопот нас направили в КУТВ, причем приняли нас туда условно, что если с места не будет подтверждено, то нас отправят обратно. Но все обошлось благополучно и мы остались в КУТВе. Учился я здесь до 1927 года, окончил основное отделение лекторской группы. После окончания университета меня оставили здесь работать в университете среди студентов монголов, а потом я работал в представительстве Тувинской республики в Москве. В 1931 году я уехал в Монголию по линии Коминтерна, работал в редакции «Правды» до 1933 года, а потом приехал обратно в Москву и начал работать в издательстве «Иностранный  рабочий» и одновременно преподавал в 172 школе Свердловского  района.

14 октября 1941 года, когда начал организовываться рабочий батальон, мы в вошли в него. 16 октября мы ушли туда всей семьей - моя жена Софья Зиновьевна и сын Вадим. Жена работала телефонисткой, а потом ее перевели в канцелярию батальона и она там и работает. Сын все время был телефонистом. Там он был контужен.

В то время в рабочий батальон приходили люди, которые никогда не держали в руках винтовки, но всех объединяла готовность драться до последнего.

Помню, когда в Лианозово приехал Богомолкин, начались разговоры, что кормят не так, и того-то нет. Меня такое зло взяло, я выступил и говорю, о чем вы думаете, вы сюда не за этим сейчас пришли. А когда все будет в порядке, тогда будем обо всем и разговаривать. Богомолкину понравилось мое выступление, он был целиком со мной согласен.

 

гвардии старший политрук, 2-й батальон 664 сп, Болдано Ц. Б.. 18 января 1943 г.

 

Воспоминания

Захаров Михаил Петрович

 

В Московскую коммунистическую дивизию я был направлен в момент ее формирования 14 октября 1941 г. Политуправлением Московского Военного округа в числе группы политработников, посланных с окружных партийных курсов. Были посланы Бирюков, Мелицев, Репин, Казаков, Ролич и др.

15 дней я поработал Отсекром партбюро 2-го полка. За это время в полку было создано партбюро батальонов, парторги рот. За 2 недели мы везде проводили партийные собрания, выборы.

Бойцы были приведены к военной присяге. Я лично приводил бойцов и командиров к присяге в батальоне, где комиссаром был т. Кись. Я никогда этого не забуду. Народ прочувствованно повторял слова присяги, со всей ответственностью, со знанием долга перед родиной. У некоторых были даже слезы на глазах.

3 ноября 1941 г., после того как был сформирован штаб дивизии (он был сформирован несколько позднее), меня направили военкомом медсанбата дивизии. Тут пришлось начинать сначала, так как по существу этот батальон, только что начал формироваться. Командиром медсанбата был назначен военврач 3-го ранга т. Грибченков. Он тоже был только что признан в армию. Опыта работы, как у него, так и у меня в этой области не было. Нам пришлось вначале ознакомится со структурой санитарной службы дивизии. Изучить всякие инструкции и прочее. После этого приступили к укомплектованию батальона. В. этом деле нам огромную помощь оказало Санитарное Управление Красной Армии. Мы получили очень хорошего хирурга, военврача 2-го ранга Федорова. Правда, перед выездом на фронт его у нас забрали, но он много нам помог во время организационного периода. Затем военврач Бурштейн, т. Цыпкин, врачи Базыльникова, Камаев, Габай, Степенцева. Потом мы из полков вызвали врачей из числа добровольцев т. Рассолова. Был ряд хороших военфельдшеров, которых нам дало Санитарное Управление Московского Военного Округа, - т. Веселова, Тинкельман. Они награждены. Иванова, Шишмарева. Многие из этих товарищей имели опыт работы в боевых условиях. Они в большинстве случаев пришли из армии, из других частей. Они оказали неоценимую услугу в смысле передачи своего опыта остальным работникам, которых мы взяли из полков, из числа добровольцев. Весь остальной штат был подобран из числа добровольцев из полков.

В комплектовании транспорта, в частности автомашин, санитарных машин, затем медимущества и инвентаря большую помочь оказали нам заведующий Военным Отделом т. Чугунов и председатель Мособлисполкома т. Пронин. Они нам дали несколько санитарных машин за счет городского транспорта, грузовых машин, которые мы переделали на санитарные и т.д.

К моменту выезда на фронт медсанбат располагал всем необходимым для работы в боевых условиях, медикаментов мы большую часть получили через Моссовет и МК. Часть получили из Московского Аптекоуправления. Облздравотдел помог нам. Мы получили инвентарь таким образом. Нам просто из родильных долов и из больниц дали матрацы и прочее. Все хирургические инструменты, зубные кабинеты мы получили за счет Мособлисполкома. Военврач Федоров работал в Москве в институте Склифосовского. Он принес походный инструментарий.

Так мы выглядели к моменту выезда. В Москве нам пришлось немного поработать как Медсанбату. Правда, был прием больных своей дивизии и небольшое количество было раненых на далеких подступах к Москве и раненых, прибывших из других частей.

С прибытием на фронт наш Медсанбат начал работу в селе Чащевец. Здесь был развернут медпункт в боевых условиях. Чащевец - небольшая деревушка домов 15-20. Операционную мы устроили в большой госпитальной палатке, так как хороших домов не было, а для размещения раненых были приспособлены уцелевшие дома.

Мы прибыли в Чащевец 20 февраля и в первый день развернули работу. К. нам сразу стали поступать раненые из нашей дивизии.

Мы столкнулись с такими трудностями: Раненых в первый день было довольно большое количество, причем мы обслуживали не только раненых из своей дивизии, но и из соседних бригад: морская бригада, лыжный батальон. Село Чащевец стоит на большой дороге, и никому нельзя было отказать в медпомощи. Мы обслуживали всех. Поэтому получился большой поток раненых. Наша операционная сразу же не смогла пропустить всего потока раненых. Создались трудности с размещением раненых. Не хватало кухонь для питания раненых. Здесь пришлось проявить большую оперативность и изворотливость: для того, чтобы ускорить отработку раненых через операционную, были мобилизованы все врачи, независимо от квалификации. Операционная работала круглые сутки. Многие врачи проявили в этом деле большое самопожертвование. Люди работали буквально сутками, не отходя от операционных столов. Тут надо отметить врача Камаева. Замечательно работала Базыльникова - замечательный врач. Муж ее убит в дивизии. Степенцева, Габай ничего работали. Рассолова хорошо работала. Все эти врачи работали очень хорошо непосредственно в операционной. Военфельдшеры и медсестры тт. Веселова, Жданова, Тинкельман вместе с врачами непрерывно работали в операционной.

Для размещения раненых приспособлялись даже бани. Туда натаскивали солому, утепляли. У нас были печи – штук 20. Установили печи в банях. Все имеющиеся у нас палатки были развернуты. Кроме того, мы вынуждены были использовать близлежащие селения. Мы связались с населением и развернули дополнительные палатки для раненых в близлежащих селениях.

Столкнувшись с недостатком медперсонала, мы привлекли к уходу за ранеными, после работы, проведенной в сельсовете с председателями колхозов, местное население. К уходу за ранеными было привлечено около 60 колхозниц. Они нам оказали в этом деле большую помощь. Они выпекали хлеб, готовили пищу для раненых, ухаживали за ними. Мы сдавали им раненых. Вот ваша хата, вот вам 10 человек и пусть за ними ухаживают. Они хорошо ухаживали. Мы выразили благодарность некоторым сельсоветам. В частности в Чащевце нам крепко помогли.

Для ускорения эвакуации раненых в тыл хорошо сделал Политотдел дивизии, прикрепив к нам состав дивизионного оркестра. Мы при помощи этих товарищей, там у нас люди до Кнушевицкого работали, делали следующее. Мы их использовали в качестве регулировщиков на дороге. Они останавливали проезжавшие порожние машины и в них укладывали раненых. Тут, конечно, много было инцидентов. Шоферы, стремясь быстрее ехать, пытались избежать принятия раненых на свои машины, так что иногда приходилось путем применения оружия заставлять их грузить раненых. Кроме того, человек 12 были посланы уполномоченными в окружающие села. Они мобилизовали подводы колхозников, и мы быстро наладили эвакуацию раненых при помощи подвод, использования попутно идущего порожнего транспорта и своего транспорта.

Все эти принятые меры обеспечили в основном выполнение задач, стоявших перед медсанбатом. Примерно в течение 3-4 дней все прибывшие раненые были обработаны и эвакуированы в тыл, в госпитали. Это период первых боев. Второй этап нашей работы был в селе Ольшанка, куда мы приехали через 4-5 дней работы в Чащевце. Здесь работа шла уже более нормально. Правда, тоже были некоторые трудности с эвакуацией, поскольку дорога уже серьезно испортилась, начались большие снега, машинам было трудно проходить. Пришлось эвакуацию в большинстве переключить на подводы за счёт привлечения местных колхозников.

Здесь вскрылось такое дело, что наш главный хирург т. Лифшиц оказался не совсем на высоте своего положения. Он не совсем качественно делал операции в брюшной полости, и при брюшных операциях была высокая смертность. Командиром батальона и мною был поставлен вопрос о его замене. Наша просьба была удовлетворена и через некоторое время его заменили более сильным хирургом Лободюченко.

В Ольшанке мы подверглись налетам вражеской авиации. Работа шла нормально. Врачи не покидали своих мест во время налетов. Работали хорошо. Операционная работала. Все было развернуто. Разбили 2 дома, но пострадавших никого не было. Бурштейн немного был ранен в лицо. Здесь собственно народ получил боевое крещение. Народ не растерялся и работа шла нормально.

Вскоре после Ольшанки я ушел. Был назначен обратно во 2-й полк. Вначале проработал несколько дней секретарем по агитации и пропаганде полку, а потом был военкомом этого полка. 20 мая в наступательном бою был ранен под Малым Враговым. В медсанбат я попал перед ранением. Коллектив Медсанбата и после меня работал неплохо. Поставленные задачи выполнил. Многие его работники награждены. Там был замечательный народ.

Санитар Капранов - бывший грузчик, он обладал большой физической силой. Он брал любого раненого сразу из саней и нес на операционный стол, не прибегая к носилкам. Его наградили медалью.

Очень хорошая была одна сандружинница. Она работала в Москве, кажется в какой-то студии - т. Надя Куценко. Ее тоже наградили. Это действительно неутомимая была санитарка. Она могла не спать несколько ночей подряд. Она ухаживала одновременно за 3 - 4 домами. Дома были разбросаны, но она успевала ухаживать за ранеными. Все делала во-время, оказывала им всякие услуги. Замечательный работник была Куценко. Она где-то училась в Москве. Хорошо работали повара. Трудности были с питанием. Повара были очень находчивы и изворотливы. Сергеев – бывший повар гостиницы "Интурист" и т. Кладов - работник какого-то завода - они очень хорошо работали.

Я растил коллектив медсанбата, любил его. Когда я попал к ним раненый, то они за мной принялись ухаживать. Когда я эвакуировался, пришел чуть ли не весь медсанбат. "Товарищ военком, поправляйтесь и возвращайтесь в нашу дивизию". Со многими у меня до сих пор сохранилась переписка. Пишут Базыльникова, Тинкельман, Рассолова, Степенцева. Хороший народ, замечательный.

После меня у них была конференция. Они докладывали кое-какие свои работы. Кое-какой опыт они обобщили, люди хорошо закалились, выросли, возмужали, получили боевое крещение. Многие побывали на передовой. Ездили в полк в смысле оказания помощи.

Мы только за первый месяц наших боев приняли в партию больше 30 человек из числа работников медсанбата.

После того, как мы пропустили огромное количество раненых, у нас подходило к концу медимущество. Санитарное управление 3-й армии, куда мы входили, не могло дать нам ни одного бинта. Тогда мы снарядили 2 машины в Москву, написали письма Чугунову, в Аптекоуправление Москвы, в Санитарное управление Смирнову, в Наркомздрав СССР. Послали мы Купервассера, врача Рассолову. Она как раз эвакуировала своего мужа и еще не помню кого, человека три. Они нам привезли достаточное количество медикаментов. Так мы вышли из положения. Москва оказала нам громадную помощь вплоть до того, что спирт был привезен. В дальнейшем (без меня) практиковались посылки в Москву и привоз из Москвы медикаментов. Москва все время оказывала помощь. Я лично был связан хорошо с т. Чугуновым, знал его раньше, часто его навещал.

Идея создания роты выздоравливающих возникла еще в пути во время следования на фронт. Мы с командиром медсанбата были вызваны в вагон к командиру дивизии Анисимову и военкому дивизии Лазареву. Доложили им о готовности медсанбата к работе. Всплыл вопрос о том, как сделать так, чтобы люди оставались у нас в дивизии. Здесь было принято решение об организации роты выздоравливающих в медсанбате. По штатному расписанию это не предусмотрено. Нами был потом получен приказ о создании роты выздоравливающих. Был назначен командир этой роты выздоравливающих Михайлов (из комендантской роты). Политруком был назначен Ходжаев. Но он не приступил к работе, так как был болен.

Вместе с развертыванием работы в батальоне, тут же мы начали организацию этой роты. Сразу же стали выделять людей в роту выздоравливающих. Выделяли бойцов и командиров с легкими ранениями, требовавшими 2-3 недели. Рота выздоравливающих быстро выросла по количественному составу и мы вынуждены были поставить вопрос о названии ее батальоном выздоравливающих. Позднее она была названа батальоном выздоравливающих. При помощи этого батальона только за мое время мы возвратили в строй (это за месяц - полтора) 600-800 человек.

Режим там был такой. Жили они в совершенно отдельном селении. Туда мы прикрепили медперсонал: врача, под наблюдением которого они лечились, и несколько сестер. Больные были размещены по домам. Позднее мы проводили там некоторые занятия. Занятия больше теоретического порядка. Изучали устав, потом начали вводить в занятия материальную часть. Жили они совершенно свободно, гуляли, отдыхали. Тов. Болдано прошел через эту работу. Сидоров знает, он жил в этой роте и многие другие. Настроение огромного большинства бойцов и командиров нашей дивизии было таково, чтобы не эвакуировать их в тыл. Они желали остаться. Например, случай с Сидоровым, который подлежал эвакуации. Врач не вправе был его оставить, но человек настаивал, таких случаев было много. Некоторые лечились месяца по 2, например, Плинер. Люди просто не уезжали.

Характер ранений. В большинстве случаев это были ранения конечностей: ног, рук.

Были случаи ранения разрывными пулями, ранения огнеметом. Это очень тяжелые ранения. Мы составили один акт по поводу разрывных пуль, зверств немцев.

Местному населению мы также оказывали медпомощь, особенно от воздушных налетов. При мне прошло десятка два. В числе пострадавших были ребята. Из других мест к нам привезли 20 человек. Часть мы эвакуировали, а тяжелым дали возможность окрепнуть и потом эвакуировали.

Очень характерно проявление патриотизма со стороны местного населения в Ольшанке. Когда мы повели политическую работу с местным населением, то нам понесли молоко, яйца и т.д. Молока мы получали одно время литров до 100 от колхозников. Одна бабушка принесла 10 яиц. Ей пришлось пойти несколько километров, она принесла это бойцам. Вообще население неплохо относилось.

Под Большим Враговым немецкий танк попал в воронку. Тогда заместитель комбата, я и Наташа Ковшова решили посмотреть, что можно сделать с этим танком. Осмотрев, мы пошли обратно. Дорогой рассуждали, что сейчас сообщим командиру танкового батальона с тем, чтобы взять этот танк на буксир. Некоторые из наших зашли в дом, а мы уже не успели. Меня, Богданова тяжело ранило, не знаю, жив он или нет. Наташу легко.

Нам было придано 10 штук танков, и наступление танков прошло под Большим Враговым. Три танка проскочили вперед. Я с КП наблюдал, что три танка проскочили вперед, а пехота отстала.

Не годится отрыв пехоты от танков. Я со своим связным пошел посмотреть, почему наша пехота отстает от танков. Прихожу, там одна рота 2-го батальона. Там был комиссаром батальона Левинсон. Он убит в этом же бою. Они залегли на опушку леса. Встретили Богданова - командира роты. Я тут же на ходу сказал, что танки  выскочили: надо бежать наступать. Подняли роту и пошли. Заняли Большое Врагово, укрепились. В это время шквал огня. Немец хотел выбить нас, но мы не давали им подняться. У нас было много автоматов. Немцы что-то затевали, но мы дадим огонь, и они полягут. Когда мы ворвались в Большое Врагово, то немцы побежали за высоту, и они, видимо, решили: пустить нас туда, а потом уложить.

Сразу же открыли шквальный огонь. Часть из нас выбыла. Но 1-й и 3-й'батальоны нас отстояли. Потом, когда я был ранен, брали Малое Врагово. Нас соседи подвели. Какая-то дивизия должна была взять Копылово, но они не продвинулись.

 

Майор Захаров М. П., Болшево, 24 июня 1943 года.

 

Воспоминания

Котлов Федор Васильевич

 

10-го февраля 1943 года дивизия, согласно боевого приказа, заняла новые боевые рубежи. Район размещения: к югу от деревни Извоз - Малое и Большое Стречно.

Готовилось большое наступление, рассчитанное на окружение 16-й немецкой армии. С юга наступала 53-я дивизия и некоторые части 1-й Ударной армии, с севера наступали 27 и 11-я армии. 53-я дивизия выступила в качестве тарана. Она должна была проломить систему обороны противника.

До начала боя началась общевойсковая инженерная разведка переднего края противника и инженерная подготовка исходных рубежей для наступления. Данные общевойсковой инженерной разведки показали, что перед фронтом дивизии расположился сильно укрепленный узел сопротивления, состоящий из целой серии опорных пунктов.

Немцы великолепно использовали местность для создания опорных пунктов и размещения оборонительных сооружений. Высоты, к которым приурочены населенные пункты, и которые командовали над окружающей местностью, были использованы противником для оборудования этих опорных пунктов. Подступы к этим опорным пунктам и к этим высотам прикрывались естественными препятствиями - оврагами, речками, болотами. Лощины, овраги и долины речек использовались противником, как скрытые пути сообщения между огневыми точками и опорными пунктами, например, опорный пункт Б. Стречно и М. Стречно. Каждая из этих деревень представляла из себя сильно укрепленный опорный пункт с круговой обороной.

Примером хорошо выраженной круговой обороны может служить опорный пункт д. Бол. Стречно, где траншеи опоясывали населенный пункт кругом. Кроме того, для ведения уличного боя траншеи проходили по улицам деревни.. Даже в отдельно взятых дзотах была заложена идея круговой обороны.. Обычно к каждому дзоту примыкали с обеих сторон дзота открытые пулеметные площадки, которые как между собою, так и дзотом соединялись специальным ходом сообщения. В случае артиллерийского обстрела дзота пулеметный немецкий расчет по ходу сообщения проникал в открытую пулеметную площадку и вел оттуда огонь. Огонь можно было вести и из ходов сообщения, которые были приспособлены для круговой обороны.

В немецкой обороне - большая глубина. Оборона не была вытянута в ниточку. Передний край проходил южнее деревни Извоз и Бол. и Мал. Стречно. Севернее, например, на подступах к д. Березовец мы находили хорошо разветвленную систему траншей, минные поля, проволочные препятствия, противотанковый снежный вал.

Много оборонительных сооружений было встречено также в деревне Кукуй. Правда, надо отметить, что с удалением от переднего края в глубину плотность оборонительных сооружений уменьшалась. Каждый опорный пункт был плотно прикрыт системой инженерных заграждений.

Типы встреченных инженерных заграждений в системе немецкой обороны:

- Противотанковые минные поля, причем на этом участке были впервые нами обнаружены деревянные противотанковые мины нового образца нажимного действия. Это модернизация нашей советской ящичной противотанковой мины "ЯМ-5". Эти мины сильны тем, что они не улавливаются миноискателями.

Противотанковыми минными полями были покрыты все танкоопасные направления в районе Извоз - Б. и М. Стречно и переднем крае немецкой обороны. Противотанковые минные поля встречались и в глубине обороны около д. Березовец.

Кроме деревянных противотанковых мин были обнаружены металлические противотанковые мины "ТМ-35".

Характерно, что противотанковые металлические мины мы обнаруживали в немецких траншеях и блиндажах в д. Б. и М. Стречно, которыми были снабжены пехотинцы для оперативной борьбы с нашими танками. Весь передний край был густо насыщен и противопехотными минами -металлические, шрапнельные, прыгающие мины «ђ», натяжного и нажимного действия.

- Почти весь передний край был прикрыт разнообразными типами проволочных заграждений. Типы проволочных заграждений:

1/ рогатки, 2/ рогатки, обмотанные спиралями Бруно, 3/ немецкий проволочный забор с внешней стороны усиленный спиралями Бруно, 4/ спотыкач.

Под д. Извоз проволочный забор в отдельных местах доходил до пяти кольев – пять рядов.

Характерно отметить, что немцы проволочные заграждения, кроме открытых мест, располагали в мертвых пространствах - на склонах оврагов, на дне оврагов и ложбин. Благодаря этому они были хорошо замаскированы и не просматривались с наших наблюдательных пунктов. Они это делали для того, чтобы это было неожиданным сюрпризом для нашей наступающей пехоты. Там, где по долинам рек были лощины, по который могла продвигаться наша наступающая пехота, используя эти лощины как скрытые подступы, немцы закрыли все эти лощины и овраги проволочными заграждениями.

В направлении Извоз-Березовец были построены два противотанковых снежных вала толщиной в пять метров, с высотой в 1,8 метров или в 1,5 метров.

Впереди своих траншей и огневых точек немцы устраивали звуковую сигнализацию натяжного действия.

Фортификационные сооружения: траншеи, стрелковые ячейки, открытые пулеметные площадки, блиндажи, дзоты. Немцы имели разветвленную сеть траншей, что позволяло им очень хорошо маскировать людскую силу и технику, что позволяло им успешно маневрировать своими гарнизонами. Сплошные траншеи соединяли правый и левый фланги противника и уходили в глубину к командному пункту и к месту сосредоточения своих резервов. Траншеи были сделаны грунтовые со снежным обволованием. Все траншеи были оснащены стрелковыми ячейками, открытыми пулеметными площадками, открытыми позициями для минометов и артиллерии.

Была очень  длинная траншея, соединяющая деревню Извоз с Б. Стречно на расстоянии .... километров.

Надо также отметить, что дзоты начинают исчезать с немецкой обороны. Дзот заменяется открытой площадкой для артиллерийского орудия и пулемета. Объясняется это тем, что дзот очень трудно маскировать, что почти всегда удается дзот просматривать с нашего наблюдательного пункта, поэтому вести по нему прицельный огонь. С другой стороны, очень легко блокировать пулеметный и артиллерийский расчет, который находится в дзоте потому, что в дзоте имеется одна-две амбразуры. Не всегда человек смотрит в амбразуры. Он сидит как бы в укрытии, бдительность понижена, является состояние такой беспечности. И очень часто были случаи, когда немцам при отступлении под натиском нашей пехоты не удавалось вытащить орудия из дзота, техника оставалась в дзоте.

Другое дело - открытая огневая позиция. Здесь сектор обстрела 360 градусов, стреляй в любом направлении. Здесь настороженность и бдительность повышенные, и кроме того благоприятные условия для маневра.

Вот почему немцы отказываются от дзотов и заменяют их открытыми площадками. Но зато немцы очень остроумно приспосабливают блиндажи, в которых живут, и ведут из них огонь. Окна блиндажа служат для них амбразурой для их ручного, станкового пулемета и автомата.

Еще интересно отметить, что входные двери в блиндаж обычно располагаются с тыльной стороны участка фронта. В большинстве блиндажей входные двери располагались со стороны противника, т. е. с нашей стороны. Так что можно подумать, что эти блиндажи строили мы, а не немцы. На самом деле, это немецкий блиндаж. Сделано это с целью. Это офицерская уловка, рассчитанная на то, чтобы немецкий солдат при появлении русской пехоты и наших блокировочных групп не бежал в тыл, а выбегая из блиндажа, прямо лбом встречался с нашей пехотой и принимал бой.

Каждый кусок территории был пристрелян автоматическим, ружейным и минометным огнем. Немцы имели неплохие дороги, которые соединяли их опорные пункты. Это обыкновенная зимняя дорога, хорошо расчищенная, накатанная, уплотненная.

Готовился большой бой. Дивизии был придан танковый полк, очень много артиллерии, крупное минометное соединение, соединение "катюш" и "андрюш".

Инженерная подготовка наступления состояла в проведении танковой разведки, общеинженерной разведки, в строительстве специальной зимней дороги для танков, двух мостов для движения пехоты, к районам сосредоточения прокладывались специальные тропы.

Глубина снежного покрова в лесу доходила до 60-70 сантиметров, саперы наспех строили передовой КП дивизии и оборудовали два наблюдательных пункта для командира дивизии, причем было известно, что на центральном наблюдательном пункте должен быть Кулик Григорий Иванович и еще высокое начальство из Ставки Верховного командования.

Встал вопрос, как делать проходы для пехоты и танков в инженерных заграждениях противника: до начала боя, во время артиллерийской подготовки, или в процессе наступления пехоты?

Генерал-майор Клешнин дал приказ устроить проходы ночью 15-го февраля до рассвета.

До этого в каждой стрелковой роте была созвана группа разграждения в составе восьми-десяти человек, куда входили полковые и дивизионные саперы и пехотинцы. Каждая группа была оснащена ножницами для резки проволоки, миноискателями, щупами, стандартными зарядами взрывчатых веществ, малыми саперными лопатами и топорами.

Еще до наступления в районе сосредоточения были устроены макеты немецких заграждений и группы тренировались на устройстве проходов в этих заграждениях. Командиры групп были ознакомлены с картой инженерных заграждений противника. С наблюдательного пункта в стереотрубу и бинокль они просматривали передний край противника, а некоторые из них просматривали немецкую оборону с нашего переднего края. Таким образом, группы разграждения были подготовлены к выполнению боевого приказа командира дивизии.

Ночью 15-го февраля в течение четырех часов, под прикрытием темноты, лихо, без единого выстрела, поползли в белых маскировочных халатах группы разграждения и сделали в полосе дивизии 18 проходов в минных полях и проволочных заграждениях противника шириною в 8-12 метров. Это, была героическая работа, которая решила успех боя.

Надо сказать, что были большие споры по этому вопросу. Некоторые говорили, как можно пустить группу разграждения до начала боя? Это значит: человек двести появится на поле, противник догадается в чем дело, подтянет силы, усилит  огневые точки. Другие говорили, что артиллерия должна сделать проходы, что на основном направления по отдельным створам сосредоточим артиллерийский и минометный огонь, и по этим створам проход будет обеспечен. Третьи говорили, что проход нужно сделать силами групп разграждения в процессе атаки после артподготовки.

Понимаете, это большой риск. Самое главное не упустить момента, после артподготовки сейчас же броситься в атаку, чтобы противник не успел опомниться. Если группа разграждения провозится возле минных полей и проволочных заграждений, она задержит наступление пехоты и бой будет проигран.

Поэтому мы вместе с генералом приняли решение сделать эти проходы до начала артподготовки, до начала боя; И не ошиблись, потому что когда осматривали результаты артиллерийской подготовки, выяснилось, что артиллерия не разрушила минных полей, не разрушила проволочных заграждений, и даже не пострадали сильно траншеи противника. Были туда только отдельные попадания. Правда, передний край противника был покрыт черной массой, снега не было видно, все было покрыто воронками. Моральный эффект артподготовки колоссальный для противника, но прицельного разрушения инженерных сооружений противника не получилось. Поэтому наивен тот военный инженер, который пытается во время боя сделать проходы в инженерных сооружениях противника, сделать силами артиллерии. Это заблуждение. Без сапера все-таки пехоте не обойтись.

В восемь часов утра началась грандиозная артиллерийская подготовка. Такой артиллерийской подготовки еще никогда не видела наша дивизия. Мощность и плотность огня были колоссальными. Артиллерийская подготовка длилась три часа. Было море огня. Первые пятнадцать минут был огневой вал, когда стреляли все артиллерийские орудия, минометы всех систем, все "катюши" приданные и все "андрюши". Был огневой шквал. После этого в течение часа было разрушение переднего края противника с огневых точек. Затем ложный перенос огня в глубину - элемент военной хитрости для того, чтобы оставшиеся в живых немцы вылезли, думая, что артподготовка кончилась, чтобы встретить лицом к лицу советскую пехоту. Через двадцать минут неожиданное перемещение огня и опять огневой вал по переднему краю противника. Потом снова перенос уже настоящий, действительный перенос огня в глубину. Эта артподготовка длилась три часа.

После этого пошли танки, за танками шла пехота. Началась танковая атака на левом фланге. Танки прошли по проходам, устроенным саперами в минных противотанковых полях, и начали блокировать деревню Извоз. Танки подавляли огневые точки противника. Пехота, следуя за танками, ворвалась в немецкие траншеи. Штыковым и гранатным боем опрокинула немцев и враг побежал. Черев тридцать минут после начала атаки деревня Извоз стала советской.

Заняв д. Извоз, танки с пехотой устремились далее на север, преследуя противника. На подступах к д. Березовец развернулся бой, который с успехом закончился для 159 сп, который вел наступление в направлении Извоз-Березовец. Пал и этот опорный пункт.

На правом фланге наступление вел 161-й Гвардейский стрелковый полк только силами пехоты без танков. Там немцы оказали очень сильное сопротивление и атака первое время захлебнулась. Пехота залегла. Немцы вели очень сильный артиллерийский, минометный-и-пулеметный огонь по нашей пехоте.

По мера продвижения 159 и 157 сп на север создалась угроза окружения для немецких гарнизонов, расположенных и державшихся в деревне Б. и М. Стречно. Командир дивизии приказал после дополнительной артиллерийской подготовки по этим двум опорным пунктам Б. и М. Стречно вновь ринуться в атаку и блокировать эти населенные пункты. Немцы, не выдержав натиска, отошли, оставив на поле боя около 400 убитых и тяжелораненых. Немцы несколько раз переходили в контратаки, стали подтягивать очень крупные силы со своих тылов. Встал вопрос о закреплении рубежей.

Саперами была проделана большая боевая работа. По инженерному закреплению занятых рубежей были выделены четыре отряда заграждения для прикрытия занятых немецких опорных пунктов Извоз - Березовец - Б. и М. Стречно инженерными заграждениями.

Под огнем противника саперами под моим руководством минировались фланги, стыки наших частей, подступы к занятым рубежам. Спешно переоборудовались немецкие оборонительные сооружения и приспосабливались к задачам нашей обороны.

Немцы неоднократно переходили в контратаки и каждый раз сталкивались с большой стойкостью наших частей, натыкались на наши инженерные сооружения и под натиском огня нашей пехоты откатывались обратно.

Через некоторое время была занята деревня Кукуй. Бой за эту деревню носил особенно ожесточенный характер. Дивизия ввела свод резервы: лыжный батальон, учебный батальон.

В боях за этот опорный пункт многие храбро пали смертью героев. Здесь тоже немцы неоднократно переходили в контратаки и дважды с применением танков, но все контратаки были отбиты.

Враг был очень обеспокоен и напуган успешными ударами нашей дивизии и немецкое командование, боясь дальнейшего нашего наступления, начало эвакуировать свои части из Демянского Котла.

Части 53-й армии, 11 и 27-й армий стали преследовать противника и скоро очистили от фашистской нечисти знаменитый Демянский плацдарм, который угрожал Москве и Ленинграду.

Часть русского населения оставалась в деревнях Извоз-Березовец. Население неслыханно было радо своему освобождению частями Красной армии.

Нашей дивизией было взято … пленных, … трофейного оружия.

Почему сняли дивизию с этого участка фронта?

Мне кажется, что был запланирован двойной удар. Удар в этом направлении, где мы вели бой и затем на левом фланге, на левобережье реки Ловать намечался удар крупнее нашего с задачей на окружение Старорусской группировки. Первый вариант: двойное окружение Демянской группировки и окружение Старорусской группировки. Отсюда два удара, два направления, два варианта. Главный удар намечался на левобережье реки Ловать с задачей окружить Старую Руссу и выйти в тыл с выходом к морю, а бои в районе Извоз-Березовец были второстепенного значения для дезориентации противника. Какой ив этих вариантов более правдоподобен, об этом вам скажут в штабе.

Таким образом, мы заняли пять сильно укрепленных опорных пунктов, прорвали сильную оборонительную полосу Демянского плацдарма.

Эти успехи были достигнуты благодаря отличному взаимодействию всех видов войск: артиллерии, танков, пехоты, саперов, - большому наступательному порыву Московской дивизия и большой стойкостью в бою личного состава дивизии.

После этих боев, в процессе которых мы достаточно истощились, мы вышли из 53-й армии и перешли в резерв 1-й Ударной армии и дислоцировались в районе Малое Рябково и Большое Рябково и д. Стромны. Получили небольшое пополнение.

По заданию 1-й Ударном армии дивизия стала строить армейского значения дорогу колейно-щитовую для автомобильного транспорта; имеющую большое стратегическое значение. На дорожных работах мы пробыли пять дней. После этого получили новый приказ быть готовыми к новым боевым наступательным операциями. Буквально в течение одного-двух дней спешно провели обучение нового пополнения, и дивизия отправилась маршем на новые рубежи. Сосредоточение проведено пятого марта в районе деревни Овчинники – Вязки - Острия.

Здесь нашей дивизии была выделена выдающаяся боевая роль. Здесь намечались очень крупные операции, по своим масштабам рассчитанные на окружение Старорусской группировки.

В задачу 1-й Ударной армии входило прорвать передний край немецкой обороны и выйти на Холмское шоссе. Успех 1-й Ударной армии должна развить танковая армия с большим количеством десантных войск во взаимодействии с авиационной армией.

Первой ударной армии было придано 6 Гвардейских воздушно-десантных дивизий, которые использовались в качестве пехоты.

Бои начались до того, как мы прибыли на новые рубежи, но эти бои не имели успеха; Воздушно-десантными гвардейскими дивизиями и другими частями занимались отдельные опорные пункты, но немцы их вновь отбивали обратно.

Несмотря на то, что наша дивизия была истощена в предыдущих боях, командование СЗФ и 1-й ударной армии во многом рассчитывало на нас и надеялось, что мы протараним сильно укрепленную противником оборону.

Что из себя представляла на этом участке фронта немецкая оборона, которую мы должны были прорвать?

Здесь была система опорных пунктов, приуроченных к высотам, населенным пунктам, узлам дорог и выгодным лесным массивам. Противник с большим искусством использовал естественные особенности местности для организации своей обороны, размещения огневых средств и оборонительных сооружений. Основные оборонительные сооружения-были приурочены к меридианной, небольшого возвышения гряде, идущей черев деревни Вязки – Веревкино, и не доходя Козлово, поворачивающей на северо-восток. В этой гряде были заложены траншеи, стрелковые ячейки, дзоты. блиндажи, огневые позиции для артиллерии и 'минометов. С этой гряды и оседланных немцами высот местность замечательно просматривалась и простреливалась. Подступы к опорным пунктам прикрывались естественными препятствиями, преимущественно болотами, которые в этом районе широко развиты, трудно проходимыми для танков и .даже для пехоты.

Оборона в инженерном отношении на этом участке немцами была отработана с большим искусством, с большой продуманностью, с большим разнообразием типов сооружений. Между прочим, никогда наша дивизия не встречала такой классический немецкой обороны, столь плотной. как здесь.

По траншеям и огневым точкам на всех танкоопасных направлениях располагались мощные укрепленные минные поля. Протяженность минных полей доходила до полутора метров. В отдельных минных полях обнаруживалось до 19 рядов мин.

Впервые здесь мы натолкнулись на новый тип противотанковых мин, мин универсальных, которые уничтожают не только танки, но и пехоту противника. На этих минных полях были заложены круглые металлические мины образца 1942 года /модернизированная мина «ТМ-35»/ с новым взрывателем. Если старая противотанковая мина взрывалась под нагрузкой в 190 килограмм, то модернизированная мина образца 1942 года взрывалась при нагрузке в семь килограмм. Следовательно, она могли поражать не только танки, но и пехоту. Таких мин было заложено в полосе действия нашей дивизии несколько тысяч штук. Мины зимней установки, положенные в снег на деревянные кресты. /Если мину вы просто положите в снег, то когда танк пойдет, она может уйти в снег. Коли мину кладете на крест, получается дополнительная опора/ .

Были очень крупные и большой протяженностью противотанковые минные поля с применением шрапнельных металлических противопехотных мин «ђ» прыгающих. Здесь немцы внесли некоторую новизну. Они применили взрыватель нажимного действия с металлическими тарелочками диаметром в восемь сантиметров и деревянными, сделанными из фанеры, квадратами. Длина стороны квадрата шесть сантиметров. Эти мины зимней установки, укладывались в специальные ящики и маскировались снегом, на поверхности которого еле-еле выступали металлические тарелочки и дощечки, наступив на которые мина взрывается, подпрыгивает вверх на полтора метра и разрывается, поражая пехоту.

Были минные поля, где применялись мины натяжного действия. От одной мины к другой натягивались проволочки, при натяжении которых мины взрывались. Даже болота, которые, казалось, являлись трудно проходимыми и те были густо заминированы противопехотными минами немцев. Заминирован был весь передний край, причем самый передний край очень хитро был расположен ловушкой, которая заманивала нашу пехоту в огневой мешок и при проникновении в этот мешок пехоты последняя попадала под губительный фланговый огонь и могла быть уничтожена.

Эту хитрость врага мы раскусили нашей инженерной разведкой и не повторили ошибки, которая была совершена нашими предшественниками, дравшимися на этом участке фронта.

Я случайно встретился с командиром полка, который в эту ловушку попал. Он мне сказал, ради бога, не повторите моей ошибки. Иду, ни заграждений, ни мин нет, противник пускает, потом меня как взяли в клещи...

Весь передний край был насыщен минами, и нигде не могла ступить человеческая нога, чтобы не взорваться. Вслед за минными полями идут сплошные проволочные заграждения самых разнообразных систем. Здесь мы встречаем и проволоку в наброс, спотыкач на низких кольях, спирали Бруно, деревянные рогатки, металлические рогатки, простой немецкий проволочный забор, усиленный немецкий проволочный забор, и т.д. Причем, противник видоизменил тип проволочных заграждений на различных участках своего переднего края для того, чтобы отсутствием стандарта усложнить работу сапера. Эти виды заграждений шли вдоль фронта и по глубине.

Целый ряд проволочных заграждений был сделан из шестигранной крученой колючей проволоки, которую иногда не в состоянии были разрезать ножницы, принятые на вооружение РККА.

Проволочные заграждения располагались фасами /ломаными линиями/, длина каждого фаса 50-100 метров. Каждый фас простреливался ружейным и пулеметным огнем противника.

Далее за передними заграждениями, идя в глубь обороны противника, шла звуковая сигнализация трех систем.

Первая натяжная звуковая сигнализация. К натянутой проволоке были подвешены консервные банки, внутрь которых помещались или камешки или гильзы от револьверных патронов. Отрезки медных артиллерийских снарядов, внутри которых были подвешены пустые гильзы, прикрепленные на проволочки. Эти стаканы звенели, как колокольчики при натяжении проволоки.

Вторая система, обнаруженная под деревней Козлово. На землю накладывались кучи пустых консервных банок, имеющих боковой разрез. Кучи эти располагались в шахматном порядке на расстоянии одного, полутора метров кучка от кучки.

Расчет был таков: при движении пехоты человек задевает ногою кучу банок, получается звуковая сигнализация. Эта система звуковой сигнализации тоже нигде ими не применялась. Был какой-то инициативный или инженер или командир.

И третья система. От блиндажа, где располагались немецкие гарнизоны, протягивалась проволока или шнур, при натяжении которого в блиндаже звонил колокол и поднимал тревогу.

На правом фланге к востоку от д. Козлово и Веревкино немцы создали так называемое кольевое заграждение, очень остроумно устроенное. Там густой кустарник и мелкий лес из ольхи и осины. Немцы для того, чтобы расчистить сектор обстрела, вырубили этот молодой лесок и кустарник, но вырубили остроумно. Они оставили нижнюю часть кустарника и молодого леса высотою 50-60 сантиметров с заостренным вверху краем. Получался острый кол. И этим они достигли двух положений: создать противопехотное препятствие, труднопреодолимое. Получались острые колья, по которым ползти и итти невозможно, и через которые нельзя проползти, потому что они сильно пружинят и очень густые. Если ветки боец раздвигал и как-нибудь двигался, то этот пружинит и ничего не выходит.

На каждой высоте были круговые траншеи и система блиндажей и укрытий, открытых пулеметных площадок и стрелковых ячеек. Эти траншеи неплохо укрывали противника от нашего артиллерийского и минометного огня, а также и от автоматического, и кроме того, хорошо маскировали противника.

В низких местах, там, где болотистая местность не позволяла строить грунтового типа фортификационные сооружения, немцы применили очень оригинальный тип оборонительных сооружений, так называемые "военные дворики".

Устройство их следующее. На поверхности земли в форме квадрата устраивалась четыре стены. Длина каждой стены квадрата 200 метров. Эти стены устраивались из двух слоев жердей на расстоянии слой от слоя один метр. Пространство между двумя слоями жердей заполнялось грунтом или деревом. В четырехугольнике этого дворика располагались дзоты пулеметные или артиллерийские с верхним прикрытием в два-три наката. В центре дворика располагался домик-блиндаж, сделанный из сруба, который мог вместить в себя целый взвод. Внутри каждого домика были оборудованы нары для отдыха солдат, столы. Перед входом в домик оборудован специальный навес - терраса, приспособленный для чистки оружия. Кроме этого домика на территории двора был устроен склад для боеприпасов, а у внутренних стенок были сделаны ниши для боеприпасов. Солдаты из винтовок и автоматов вели огонь прямо из брустверов этих стенок. Стенки солдат защищали от пулевого и осколочного поражения. В каждом таком дворике имелась уборная. Подступы со всех четырех сторон к каждому такому дворику были прикрыты проволочными заграждениями /спиралью Бруно и проволокой в наброс/, а также противотанковыми и противопехотными минами. Один дворик от другого располагались на расстоянии 300-250 метров. Эти дворики были в огневой связи и поддерживали огнем друг друга.

Это замечательное сооружение, великолепно приспособленное для обороны в условиях болотистой и лесистой местности, успешно могло вести круговую оборону, так как могло вести огонь со всех четырех сторон. Целая система таких двориков располагалась к северо-западу от деревни Вязки. Ими очень интересовались генералы, которые потом специально приезжали смотреть эти дворики. Очень оригинальный тип сооружений.

Некоторые проволочные заграждения были минированы, что усложняло устройство проходов в проволочных заграждениях.

Кроме того, немцы в широких масштабах сбрасывали с самолетов очень хитро устроенные мины "СЗ-2". Некоторые из них рвались в воздухе на высоте 50-100 метров, с задачей поразить пехоту, а некоторые-падали, не взрываясь в воздухе, на землю и оставляли на поверхности земли два крыла в виде пропеллера, окрашенные в яркие цвета. /Приманка/ Неопытный боец из любопытства подходил к этой   мине и дотрагивался до нее, мина взрывалась и наносила большой ущерб. Нередко были случаи, когда немцы с самолетов сбрасывали различного рода сюрпризы: свертки, завернутые в разноцветную бумагу и перевязанные шелковыми ленточками. Боец видит сверток, начинает его развертывать, сверток взрывается, и вы получаете ранение. Находили трубки, которые набивались табаком. Как только. вы закуривали, происходил взрыв. Были самопишущие ручки, которые при раскручивании взрывались и отрывали несколько пальцев на руке-и т.д.

Как новинка в германской технике подрывного дела нами была обнаружена так называемая магнитная мина новейшего образца, приспособленная для борьбы с танками.

После общевойсковой и инженерной разведки, ознакомления с передним краем всего комсостава дивизии, части дивизии были подтянуты на исходные позиции. Готовилась очень мощная артиллерийская подготовка с широким использованием приданных артиллерийских и минометных частей. Дивизию поддерживало большое количество «эресов» и «андрюш».

Соседом справа была 7-я Гвардейская дивизия, которой командовал генерал-майор Анисимов. Соседом слева какая-то воздушно-десантная Гвардейская дивизия, номера не помню.

На этот раз мы наступление вели без танков. До начала артподготовки группами разграждения с участием саперов были сделаны проходы в плотной системе инженерных сооружений противника. Устройство проходов осложнялось тем, что саперам пришлось столкнуться с новыми типами мин и с такой колючей проволокой, которую не брали наши ножницы. И только благодаря тому, что мы с самого начала успешно провели инженерную разведку и обнаружили характер инженерных сооружений противника, нам удалось до начала боя наспех ознакомить саперов с устройством новых мин и способом для преодоления нового образца колючей проволоки. Приказ об устройстве проходов был выполнен. Были подготовлены проходы для наступающей пехоты в заграждении противника.

Артиллерийская подготовка на этот раз была менее мощна, чем артподготовка в предыдущих боях, но вместе с тем она дала определенный эффект. Пехота своевременно поднялась в атаку, прижималась к разрывам артснарядов и в сопровождении артиллерийского огня двинулась вперед.

Пала деревня Веревкино. Бои были жаркие, горячие. Враг, который имел большой опыт в предыдущих боях на этом участке фронта, испытавши прелести своей стойкости, потому что предыдущим дивизиям не удалось сломить сопротивление врага, питал надежду, что и на сей раз отстоит занимаемые им рубежи. Но сила гвардейского напора была настолько велика, что противник вынужден был отступить. Немцы дрались за каждый метр земли. Немецкие трупы лежали в траншеях.

Через несколько минут после боя можно было видеть такие сцены. Лежит куча мертвых тел немецких солдат и наших гвардейцев убитых. В центре этой кучи фашистское знамя со свастикой - была борьба за знамя. Это знамя в своих руках держал не немецкий солдат, а боец нашей дивизии. Он отнял все-таки знамя и пал смертью храбрых..

Отступив от д. Веревкино, немцы не уходили с высоты 58,5, которая была расположена между деревней Веревкино и деревней Козлово. С этой высоты они вели круговой огонь. За взятие этой высоты дрались 159 и 161 гвардейский сп. Немцы проявили необыкновенную стойкость. Небольшая высотка была усеяна трупами. Наши-бойцы подползали все ближе и ближе, но немцы стойко держались и не пускали наших бойцов в свои траншеи. "Натиск наш не ослабевал. Бойцы шли вперед, шли вперед. Ворвались в траншею. Штыковой и гранатный бой завершил нашу победу: Высота 58,5, важная в стратегическом отношении, оказалась в наших руках только на второй день к исходу дня, точно не помню.

Противник продолжал бешеное сопротивление в деревне Козлово и на правом фланге, вел оттуда очень сильный ружейно-пулеметный огонь, а из своих глубинных тыловых пунктов вел огонь из тяжелой артиллерии.

Наступила пауза в наступлении. Командир дивизии стянул свои последние резервы и готовил новый удар в деревне Козлово. Сделали перегруппировку, собрали новый кулак, сделали артподготовку под Козлово. Новая атака, натиск и немцы были выбиты из д. Козлово. Козлово в наших руках.

Части дивизии двинулись дальше на север с задачей забрать высоту 517 южнее деревни Семкина Горушка. На расстоянии 150 метров на запад от деревни Козлово была небольшая безымянная высота, на которой засела группа автоматчиков. Несмотря на то, что Козлово пало, часть нашей дивизии дралась на севере, эта точка оказалась несколько в тылу. Немцы продолжали стойко сопротивляться.

Я сам был свидетелем такой картины. В этот момент я находился в д. Козлово. Смотрю, на расстоянии 150 метров расположилась рота 157 сп. Рядом со мною командир батальона и начальник штаба этого полка. Спрашиваю:

- Что это у вас за часть расположилась, на отдых что ли?

- Нет, они сейчас будут выступать, вступят в бой.

Оказывается, противник от этой роты находился на расстоянии 40 метров. Мне тогда показалось, что рота слишком скученно расположилась. Я даю указание, что следовало бы рассредоточиться. Тут же он кричит:

- Командиры роты, рассредоточиться.

Команда передается по цепи. Рота рассредоточилась. Только рота вышла на гребень, только появились первые силуэты наших бойцов и противник их заметил со своих наблюдательных пунктов, как в гущу этой роты посыпался минометный огонь.

Этот штрих говорит о том, насколько совершенна система наблюдения у противника во время боя. Рота немножко в первое время растерялась, люди забегали из стороны в сторону. Потом отдали команду двинуться вперед, выйти из сектора огня. Рота пошла вперед, взяла эту высотку и уничтожила   оставшихся там автоматчиков. Автоматчики эти явно были обречены на гибель, но все-таки продолжали драться.

Я этот штрих привел потому, что он говорит о стойкости немецких автоматчиков.

У нас было недостаточно сил для того, чтобы можно было развивать успех дальше. Нам удалось занять полдеревни Семкина Горушка. Южная половина деревни оказалась в наших руках, северная половина деревни в руках немцев. Немецкие солдаты от наших гвардейцев были на расстоянии 35-40 метров. Слышен был разговор друг друга.

Мы были истощены в предыдущих боях, пополнение получили небольшое. Поэтому естественно выдохлись и дальше наступать уже не могли.

Командование СЗФ и 1-й ударной армии приняло решение приостановить наступательные действия на этом участке фронта и перейти всем дивизиям к обороне.

Это было вызвано тем, что наступала ранняя весна. Невозможно было использовать большую массу танков в боях в условиях этой местности. 1-я танковая армия эвакуировалась в район Украины, когда немцы наступали на Харьков. Таким образом, запроектированный удар на окружение Старой Руссы отпал.

Наша дивизия была единственной дивизией, которая больше всего сделала на этом участке фронта. Она почти свою задачу выполнила. То, что она взяла, она удержала, не отдав завоеванного ни одного метра.

 

Воспоминания

Бирюков Константин Александрович

Февральско-мартовские операции 1943 года.

Последний период пребывания на обороне под Козловым, угол Андрюшиной рощи, с каждым днем активизировалась наша оборона в связи с тем, что проведенные силовые разведки в ноябре-декабре-январе месяцах с охватом ряда траншей и высоты под Птицыно, заставили всерьез немцев активизировать огневыми средствами и повседневными разведками наших сил свою оборону. Особенно уязвимыми для нас стали эти разведки по берегу Ловати с момента, как замерз лед, и они заставили нас реорганизовать и активизировать оборону.

Одновременно, имея целью не только давать отпор в проводимых силовых разведках немцев, но и предупреждать своими силовыми разведками их силовые разведки, пришлось пойти по линии включения стрелковых подразделений в разведывательные операции с укреплением их танками с тем, чтобы намечавшиеся силовые разведки противника не только предупреждать, а заранее обеспечить в создаваемых еще накануне снежных завалах и валах хороший просмотр противника; чтобы не дать возможности сосредотачиваться силам противника на исходном положении в условиях и дня, и ночи для броска против наших сил.

Боевая подготовка для участия в разведывательных операциях, усиливаемая всеми средствами, потребовала серьезного напряжения всех сил со стороны спецчастей, особенно саперов, танкистов и связистов, которые хорошо себя показали.

В первых числах января, имея целью предупредить концентрацию сил противника, готовившегося к вылазке путем развалки снежных валов, группа разведчиков во главе с Лихачевым, усиленная тремя сводными стрелковыми ротами под командованием Жукова, ст. лейтенанта убитого в феврале, и усиленная артиллерийским дивизионом и ротой танков, выполняя боевую задачу и увлекшись, прорвалась вглубь обороны противник снеся проволочные заграждения в пять колов. Наши танки бесшумно, пользуясь тем, что шел снег, застигли противника в траншеях врасплох и немцы без сопротивления оставили первую и вторую линию траншей. Стрелковые роты освоили захваченные рубежи, взяв в траншеях пять человек пленных. Среди них оказался один голландец, поляк, польский еврей, норвежец и только один немец. Эта силовая разведка дала возможность установить, что силы противника состояли из разнородных подразделений, сведенных на оборону с целью усиления этого узла сопротивления. Кроме того чувствовалось, что беспокойство противника на этом участке отвлекало его силы от участия в боях против основных сил нашей армии, ведших серьезные боевые операции в районе Цемены, куда, по данным разведки противник стянул все имевшиеся силы и технику против наших наступавших частей на узком участке фронта до двух километров, чем удерживал в течение декабря-января месяцев свой передний край, в силу чего наступавшие части Первой ударной армии не имели успеха.

На основе проведенных боев 1-ой ударной армии Военным Советом Северо-западного фронта и политуправлением был издан приказ по урокам боев, который был доведен сразу же до всего командно-политического состава и позднее, в порядке боевой учебы, на основе приказа 306 - до всего личного состава и тут же начата подготовка к очередным операциям.

20 января был получен приказ о переходе дивизии из-под Медведова под Бол. Старо. Рубежи в течение ночи были сданы 23 гвардейской дивизии. Дивизия за время двух ночных маршей незаметно для противника перешла на новые рубежи, сосредоточившись в лесистых укрытиях пересечения реки Бол. Старовской Робьи. Марш занял большое внимание всего личного состава, имея целью скрытность передвижения, что являлось предметом обсуждения на партийных и комсомольских собраниях в порядке политинформации бойцам. Кроме того была организована расстановка работников штаба и политотдела дивизии по частям. Отстающих, потертостей ног и чрезвычайных происшествий в дороге не было.

С прибытием на новое месторасположение сразу проведена рекогносцировка переднего края противника. На основе полученного приказа по захвату деревни Великий Заход, речки Красотки, Новый Брод, Слутки, Висячий Бор спецчасти приступили к созданию рубежей, укрытий, наблюдательных пунктов. Одновременно готовившиеся для действий на том же участке соединения проводили работу с меньшей интенсивностью /129 сд, 86 стрелковая бригада, 380 стрелковая дивизия и др./, из-за чего сроки общей готовности не были обеспечены, хотя по нашей дивизии все сооружения инженерного порядка в установленные сроки были приняты командующим армией с оценкой на «отлично». Но, поскольку выяснилось, что противнику стали известными проведенные приготовления к переходу в наступление, срок наступления был отнесен и рубежи передвинуты в сторону Залучья, где были даны необычайно краткие сроки инженерной подготовки исходных положений. Проведенная гвардии генерал-майором Клешниным с участием командиров частей вплоть до командиров рот и младших командиров, рекогносцировка дала возможность части сил возводить инженерные сооружения замаскированно от противника, а другой части личного состава проводить боевую подготовку в соответствии с требованиями и особенностями данной местности. Прибывшее пополнение - 1500 человек москвичей было встречено представителями дивизии, в том числе мной, в Осташков-Марево. На сборном дивизионном пункте состоялся смотр пополнения командиром дивизии, который после краткого митинга поставил прибывших перед фактом серьезной ответственности за пребывание в рядах дивизии, рассказал о ее боевых традициях, характерных приемах в наступлении, намечавшемся комдивом, и предупредил, что тот, у кого не хватит сил и смелости пойти на лишения в условиях не замерзавших зимой болот, а отсюда и, трудности со снабжением, продовольствием и боеприпасами, - должен будет заранее об этом сказать, чтобы не позорить дивизию. Прибывшие были опрошены, в каких родах войск они желают быть и в соответствии с их желанием после проведенного учета были переданы по частям. Характерно, что в результате проделанной работы на марше от Осташкова до исходных положений работникам политотдела удалось дать подробную характеристику о каждой в отдельности части дивизии, ее боевых традициях и проведенных боевых операциях. Поэтому прибывшие сразу называли полк, батальон и роту, куда они хотели попасть. Передача пополнения производилась непосредственно командирам частей и их заместителям по политчасти командиром дивизии в отличие от ранее существовавших порядков. Командиры частей, приведя пополнения на места и разбив по подразделениям, передавали их сразу командирам рот. Последние, выстроив личный состав рот перед прибывшим пополнением, знакомились с боевым путем своих рот, с их законами: нетерпимость к трусости и паникерства, честь и достоинство своей дивизии. Все это резко повышало ответственность прибывшего пополнения, впоследствии обеспечившего выполнение боевой задачи.

По линии партийной и комсомольской организаций одновременно с политработниками проведено изучение прибывшего в подразделения пополнения силами старых бойцов и порядка их прикрепления ко вновь прибывшим. Организовано было не только наблюдение, но и повседневная помощь в изучении материальной части, в тактической подготовке, и что характернее всего, по линии командира дивизии был организован делегированный выход прибывших на подготовляемые рубежи исходных положении для знакомства с врагом, его характером, повадками, применяемой хитростью с учетом местности. Одновременно с подготовкой и выбором огневых точек - изучение местности вплоть до создания секторов обстрела и стрелковых карточек.

Характерно, что прибывшее пополнение состояло из москвичей, имевших броню, в военном отношении совершенно неподготовленных, тем более для. жизни в глухом болотистом лесу в шалашах, ими же построенных, в трех километрах от линии фронта. Моральное состояние прибывших и окружающая обстановка подсказывали им необходимость серьезной боевой выучки. Систематически проводившийся противником артиллерийский, минометный обстрел наших частей в первые дни прибытия пополнения вызвал такое чувство бешенства, злобы и мести среди прибывших, что неслучайно из добровольцев пополнения была создана десантная рота. Задача боевого обучения вновь прибывшего пополнения была возложена комдивом на командиров частей и он сам лично ежедневно проверял ход боевых занятий.

Коммунисты и комсомольцы из среды прибывших были ознакомлены также в порядке дивизионных сборов с традициями партийной и комсомольской организаций, с особенностями этих организаций в отношении их авангардной роли, политического обеспечения и руководства в ходе боя.

Среди личного состава силами политработников политотдела дивизии проведены специальные политинформации о политической работе партийной и комсомольской организации в условиях боя и в условиях лесисто-болотистой местности зимой.

Подтягивание специальных, артиллерийских и других частей к месту наступления в силу бездорожья затянулось, хотя инженерное оборудование было готово, и имелась возможность в течение десяти дней провести ряд тактических занятий в масштабе отдельных полков с прикреплением к ним спецчастей.

Командиром дивизии проведен смотр войскам дивизии, в результате которого имелась возможность устранить недостатки. Партийная и комсомольская организации были переключены на обсуждение вопросов боевой готовности подразделений и частей. Отсюда - персональная ответственность за боевую готовность.

За день до наступления в самый процесс наступления решили вмонтировать ложную атаку. Цель этой атаки разъяснили всему личному составу и каждый из бойцов готовил чучело из своего же маскхалата.

С прибытием спецчастей и расположением их на исходных позициях с 11 февраля 1943 года дивизия переподчинена 53 армии, левый фланг которой охватывал занимаемые нами рубежи.

В оставшиеся дни произведена была увязка приданных спецчастей, артиллерийских дивизий, минометных и танковых полков со стрелковыми полками нашей дивизии и совместная рекогносцировка и изучение боевого приказа на местности.

12 февраля 1943 года полученный боевой приказ окончательно определил боевые задачи дивизии: удар с левого фланга на деревню Извоз, правым флангом - на Мал. Стречно, овладение этими населенными пунктами после прорыва линии обороны. В последующей задаче было овладеть с левого фланга Березовец, правым флангом - Бол. Стречно и Матасово с окончательным выходом путем захвата деревень Кукуй и Кокорино на Засово - шоссе Залучье - Демянск.

Боевая задача, ставшая достоянием каждого в отдельности командира и политработника, доводилась до каждого бойца не только в порядке рассказа и проигрывания на местности, но даже выхода на исходное положение с целью ознакомления с местностью, где будут действовать те или иные подразделения для соответствующего контроля за правильностью доведения боевой задачи по линии политотдела и штаба дивизии, с обсуждением задачи партийной и комсомольской организациями на полковых и ротных партийных и комсомольских собраниях. Специально выпущенные листовки, воззвания командира дивизии и политотдела к личному составу дивизии мобилизовали внимание всего личного состава на выполнение боевой задачи. Одновременно выпускаемые памятки бойца и отдельно командира дали возможность передать основные тактические приемы предполагаемой операции с учетом действий в изученной местности. Наряду с этим с санкции члена Военного Совета 53 армии генерал-майора Горохова были введены политотделом ротные флаги, представлявшие собой полотно метр в длину и полметра в ширину с гербом СССР и лозунгом. Объявлены условия установки этих флагов в занятых населенных пунктах и опорных укрепленных пунктах противника. Условия следующие. Первый установивший красный флаг из дивизии представляется к званию Героя Советского Союза и получает месячный отпуск домой. Первому, установившему флаг полка - представление к ордену Ленина, комплект обмундирования и тысячу рублей денежного вознаграждения. Первому установившему флаг из роты - представление к ордену Красного Знамени, отпуск домой на две недели или на месяц в армейский дом отдыха, по выбору комплект обмундирования и денежное вознаграждение.

Введение красных флагов вызвало большой подъем и желание овладеть правом нести этот флаг во главе своего подразделения. Поэтому личный состав роты избирал передовых и достойных нести этот флаг. Это мероприятие дало возможность поднять на еще более высокий уровень и до того большой наступательный порыв.

Поскольку боевые листки обычного формата, выпускаемые на основе ранее проведенных боев, оказалось затруднительно оформлять в условиях боя, политотделом дивизии были выпущены уменьшенного формата боевые листки и розданы редакторам этих листков на семинарах частей. Боевые листки сыграли большую роль в отношении оперативности в ходе боев.

Отдельные специальные части, занятые на строительстве инженерных сооружений, достигли прекрасных показателей своей работы. Так, например, саперы соорудили 48-метровые вышки, обеспечивающие просмотр всего поля боя дивизии. Зенитные батареи добились перенесения всей материальной части на себе, через незамерзшие зимой болота на исходное положение к месту наступления с тем, чтобы прикрыть наступавшие части. Дивизионной разведкой произведено было тщательное изучение характерных особенностей поведения противника на данном участке, но выступить разведке нельзя было ввиду необходимости маскировки своих сил. Поэтому, вся работа разведки сводилась к изучению места расположения как сил, так и огневых средств противника, его передвижений, огневых точек, рубежей и траншей.

В связи с подготовкой к наступлению резко возрос интерес среди личного состава ко вступлению в партию а комсомол. Лучшие люди, имевшие отличия, в предыдущих боях или выделившиеся в процессе боевой подготовки, в работе по возведению инженерных сооружений подавали заявления о приеме в партию и комсомол. Почти ежедневно на партийных собраниях производился прием в партию и комсомол, сразу же оформлялись документы и выдавались на руки.

14 февраля днем во всех частях дивизии были проведены митинги с участием члена Военного Совета 53 армии генерал-майора Горохова, заместителя начальника политуправления СЗФ полковника Глазунова силами политотдела дивизии митинги были обслужены духовым оркестром и артистами агитбригады клуба. На митинге присутствовал командир дивизии и по окончании митингов был проведен последний смотр дивизии: проверено обмундирование, все ли пропущены через баню, у всех ли есть из продуктов, всем ли понятна боевая задача.

С наступлением темноты части заняли исходное положение по подразделениям, и с рассветом артиллерийская подготовка дала возможность на протяжении четырех часов рассредоточить части по исходным позициям, еще раз провести митинги. Артиллерийская подготовка по переднему краю противника с последующим перенесением огня в тыл противника, а также демонстрация ложной атаки с помощью чучел дала возможность выявить количественный состав противника, расположенного на переднем крае, а при последующем перенесении огня на передний край - уничтожить живую силу и технику противника. По сигналу РС войска дивизии перешли в атаку.

На левом фланге 159 стрелкового полка десантной роте удалось сразу ворваться в Извоз, овладеть им, и на плечах наступавшего противника продвинуться к подступам к Березовец. Захваченные орудия в Извозе заскочившей группой артиллеристов во главе с лейтенантом Абаза, водрузившим первым красный флаг в Извозе, были повернуты против наступавшего противника. Из их же орудий, их же боеприпасами расстреливали убегавших немцев в направлении Березовец.

С наступлением темноты пехоте удалось по танковой дороге ворваться вслед за впереди двигавшимися танками в деревню Березовец, а овладев ею, сразу выставить боевые прикрытия в сторону деревень Выставо и Кукуй. На правом фланге 161 гсп в течение первых трех дней не было возможности прорвать передний край обороны противника в связи тем, что в результате не тщательной артиллерийской подготовки на их фланге ледяные валы противника продолжали по-прежнему прикрывать скопления противника, его огневые средства, препятствовали продвижению нашей пехоты. Кроме того самый передний край противника имел проволочные заграждения до 600 метров в ширину с минными полями перед проволочными заграждениями внутри, что усложняло разминирование и прокладку путей прохода. Наряду с этим пересеченная местность по обеим сторонам Бол. Старовской Робьи и густо заросший лес хорошо прикрывали укрытия противника и не давали возможности пустить танки с нашей стороны, и все передвижения в порядке маневра нашей пехоты легко были замечены немцами. Только на третий день командир полка Ефанов, оттянув два стрелковых батальона на правый фланг расположения полка с обходом рубежей 86 стрелковой бригады, подтянувшись на север, ударил не с фронта, а с северо-восточного фланга Бол. Стречно, чем поставил перед фактом неожиданности растерявшихся немцев и овладел деревней Бол. Стречно. Немцы, захваченные врасплох в Бол. Стречно и узнав, что дорога на север отрезана, ударились в Мал. Стречно, где создали сильный узел сопротивления, и 161 гсп пришлось из орудий прямой наводкой разносить Мал. Стречно, наблюдая, как терявший силы противник грузил убитых на машины и эвакуировал в сторону Матасово.

Организовав ударную группу, заместитель командира полка по политчасти гвардии майор Черкасов вырвался на северную опушку Мал. Стречно, отрезав дорогу отхода противнику, чем создал угрозу пленения находившихся под обстрелом немцев. Несмотря на это, оставшиеся продолжали вести усиленный огонь против наступавших с севера, востока и юга подразделений 161 гсп и после упорной атаки Мал. Стречно с боя было занято. Там захвачено большое количество трофеев, продовольственные и вещевые склады. Одного шоколада было там три тонны, много рому и т.д.

371 гсп с востока одновременно с 159 гсп, вступившим в Извоз, а также с востока и в Березовец, возглавил наступление с юга на деревню Кукуй. С запада основное наступление возглавлялось 159 гсп., которому были переподчинены выведенные из резерва комдива лыжный и учебный батальоны.

С 17 на 18 февраля при одновременной атаке 157 и 159 гсп Кукуй был взят, но противник, выбитый из села, укрепился на огородах с севера за счет берегов реки, отделявшей Кукуй от огородов, откуда непрерывностью артиллерийского и минометного обстрела создавал невозможность движения как на подходах к Кукую, так и по самой деревне. Пытаясь со стороны Выставо вводить танки, которые легко поражались нами за счет захваченных орудий противника с северо-западной стороны Кукуя.

Участвовавшие в наступлении с левого фланга 235 сд, с правого фланга 166 сд, в тыл с целью развития успеха 250 сд и под Кукуем в направлении Матасово подброшенная 32 сб своей неорганизованностью не содействовали развитию успехов дивизии, а лишь демаскировали ее, привлекая внимание бомбардировочной и истребительной авиации противника, и несмотря на потери, продолжая оставаться на исходных положениях.

В ходе боя непрерывно проводилась политинформация. Все успехи, те или иные действия отдельных частей концентрировались в политотделе. Принимаемые сводки Совинформбюро помещались в печатаемых бюллетенях, доставлялись на места и сразу же доводились до сведения всего личного состава подразделений. Поэтому каждый боец через час после события знал об успехах соседней части и о героях.

На исходных положениях агитаторам и боевому активу рот были заранее заготовлены лозунги в соответствии с боевыми задачами, розданы на руки и при подъемах в атаку и продвижении в атаку выкрикивались и являлись ведущими в продвижении на рубежи противника.

Партийная и комсомольская организации рот во все паузы боя на открытых партийных и комсомольских собраниях подводили итоги хода выполнения боевых задач за тот или иной отрезок времени. Участвовавший на собраниях комсостав доводил до сведения коммунистов и комсомольцев, а через них до всего личного состава дивизии, очередную задачу наступления. Отсюда, все имевшие место в наступлении примеры мужества и геройства отдельных людей становились достоянием всего личного состава и из этих примеров извлекались соответствующие уроки. Если были поступки, недостойные звания коммуниста или комсомольца и несовместимые со званием гвардейца, они не просто осуждались, а принимались меры вплоть до исключения из партии или комсомола: На этих же открытых партийных и комсомольских собраниях производился и прием в партию и комсомол отличившихся в только что окончившемся бою. Выступления бойцов, характеризующих подвиг отличившегося, являлись лучшей боевой рекомендацией.

Одновременно дивизионная партийная комиссия, возглавляемая гвардии майором Мелицевым, работала непрерывно на батальонных командных пунктах, производя прием в партию, а инструктор по учету политотдела дивизии гвардии ст. лейтенант Халецкий, совместно с гвардии лейтенантом Павловым, гвардии лейтенантом Сафоновым и гвардии старшиной Жаровым, заполняли в ходе приема на дивизионной промежуточной комиссии все необходимые документы, которые на командных пунктах частей вручались принятым в партию.

В отличие от всех предыдущих боевых операций политуправление было построено применительно к расстановке частей в следующем порядке. На передовой КП дивизии, в полкилометре от НП /вышка, на которой непрерывно находился комдив, представитель ставки Кулик и другие/ был расположен основной центр политотдела, возглавляемый мной. Работники политотдела, получая в помощь по три-пять человек, имели тесное непрерывное общение не только с батальонами, но и с каждой из рот. Постоянное движение от меня до роты за счет связных из работников политотдела и его резерва, дало возможность быть все время в курсе дела по ходу боевых операций, регулировать расстановку партийных и комсомольских сил и даже в нужных местах политически возглавлять тот или иной необходимый подъем, обеспечивающий бросок в атаку. Так например, с северо-восточной стороны Березовец группа 159 гсп, имевшая целью продвижение в сторону Кукуя, не могла подняться в силу артиллерийского и минометного обстрела со стороны Выставо и Кукуя. Прорыв этой полосы был особенно важен для введения в атаку на этом участке всего полка. Противник, разгадав готовившуюся атаку с нашей стороны, усилил этот участок огнем ближнего боя. Упустить выгодное исходное положение для нас было просто невозможно. Политотделом послана одна бригада политработников во главе с гвардии капитаном Куницей в количестве пяти человек, которая рассредоточившись повзводно, обеспечила надежное переползание под огнем противника и внезапный налет на огневые точки ближнего боя, расположенные на переднем крае с западной стороны Кукуя, чем открыла дорогу полку для выступления в атаку. И таких примеров можно привести еще много.

В паузы между боями работниками политотдела в порядке политинформации, полученной непосредственно у меня, личный состав рот и батальонов осведомлялся о ходе выполнения боевой задачи дивизии в целом. Одновременно указывались имевшиеся недостатки в действиях того или иного полка или спецчасти на основе оценки комдивом и представителем ставки Куликом. Это дало возможность оперативно устранять имевшиеся недостатки в боевых порядках наступавших подразделений, перестраивать их в соответствии с требованиями комдива и его тактическими замыслами на тот или иной отрезок дня. Кроме того работники политотдела несли ответственность за вынос раненых с поля боя, их обработку на батальонных пунктах медицинской помощи, эвакуацию на полковые медпункты, а оттуда - в медсанбаты; за счет ночи сбор и вынос убитых и их похороны с последующей проверкой со стороны политотдела. Выполнение этих работ и повышение ответственности за счет возглавления их работниками политотдела дало возможность избежать имевшихся раньше случаев замерзания раненых, быструю эвакуацию их, и кроме того, что очень важно, быстрое погребение убитых, не создавало удручающего настроения у бойцов. Наряду с этим политработниками возглавлялась вся работа по сбору оружия, как трофейного, так и собственного, с повседневным учетом, отчетностью и вывозом этого оружия в тыл. Силами резерва политотдела с санкции военного совета армии на основных подступах к линии фронта были созданы заградительные отряды из числа политработников, которые обеспечивали задержание всех болтавшихся в районе действия дивизии и непрерывность пополнения боевых порядков за счет задержанных от 400 до 600 человек ежедневно.

Характерной, отличительной чертой этого периода от всех предыдущих боев было то, что политотделы располагали оперативными данными за каждый истекший час об отличившихся и краткими сведениями о них. На основе доклада командира дивизии последние награждались и полагаемые им награды вручались непосредственно на передовой, зачастую в паузу после боя, что повышало наступательный порыв личного состава и вселяло еще большую уверенность в свои силы, обеспечивая непрерывность продвижения в порядке выполнения боевой задачи. Кроме того, особо отличившиеся вызывались комдивом на НП, и с вышки они показывали район своих действий на местности. Помимо наград отличившиеся получали боевые задачи дня выполнения их с назначением на командную работу. О каждом подвиге, заслуживающем внимания, награждении и новом назначении немедленно оповещался личный состав дивизии в порядке политинформации. Точно также до бойца доводились все поступавшие в траншеи письма, газеты и посылки, что вызывало немалое удивление бойцов на передовой, их особую благодарность политорганам и воодушевление на новые боевые подвиги.

В порядке обеспечения взаимодействия всех частей дивизии, особенно стрелковых с артиллерийскими и танковыми, политотделом были посланы во все приданные и специальные части свои представители. На вышке комдива, откуда происходило наблюдение за ходом боя, сразу же устанавливались те или иные недочеты во взаимодействии частей, которые через представителей политотдела устранялись непосредственно на месте. Работники политотдела, имея непрерывную связь по радио и дублированную связь по телефону, на основе получаемых указаний устраняли эти недочеты немедленно. Так например, 115 минометный полк, прибывший с опозданием и не имевший точной пристрелки рубежей противника в направлении Мал. Стречно, плохо отработавший боевую задачу, волнами рассеивания разрывов снарядов временами захватывал передний край расположения пехоты 161 гсп. Работники политотдела в этом полку сразу же ставили в известность политотдел и, не доводя даже до сведения комдива, через своего работника в минометном полку, переносили разрывы вперед, чем добились большего поражения противника с последовательным продвижением нашей пехоты в притирку за огнем минометного полка.

21 февраля 1943 года получили приказ о прекращении боевых действий с выводом из состава 53 армии в 1 ударную армию и с отводом в тыл, в район Остромы-Жглово для приведения в порядок.

Проведенные боевые операции получили высокую оценку со стороны представителя ставки генерал-майора Кулика. На совещании комсостава, производя разбор боевых операций, тов. Кулик лично объявил благодарность всему личному составу дивизии. Приказом военного совета северо-западного фронта боевые операции, проведенные дивизией под Извозом высоко оценена. В приказе указано, что наша дивизия, единственная из фронта выполнила боевой указ. По поручению маршала Советского Союза тов. Тимошенко заместитель начальника политотдела СЗФ полковник Глазунов на совещании политработников дивизии при политотделе дивизии подробно произвел разбор политического обеспечения проведенных операций, дал высокую оценку организующей роли политработников в ходе боя, указал на особый характер проведенных мероприятий, обеспечивших высокий наступательный порыв и успешность в боевых операциях, на сплоченность личного состава, его мобилизованность на выполнение боевых заданий, бесстрашие и героические подвиги самих политработников, находившихся непосредственно в боевых порядках. От имени командующего фронта тов. Глазунов объявил благодарность всему составу политработников дивизии, заявив, что командующий дивизией за успешно проведенные боевые операции представил дивизию к награде орденом Красного Знамени. Тов. Глазунов подробно разобрал план работы политотдела, явившийся оперативно обеспечивающим все участки политработы, особенно в вопросах приема и выдачи документов принимаемым в партию и комсомол и отметил правильную постановку дела политинформаций снизу доверху.

На партийных и комсомольских собраниях рот и позднее в частях были обсуждены итоги проведенных боевых операций и показана организующая роль партийной и комсомольской организаций в этих боях вплоть до каждого коммуниста и комсомольца в отдельности.

Проведенный 23 февраля 1943 года марш имени годовщины РККА по переходу на новое месторасположение, не имел каких-либо чрезвычайных происшествий, за исключением того, что тыловые организации были переброшены в несколько рейсов: управление тылов, медсанбат и рота выздоравливающих. Сразу же расположившись на местах и обсудив итоги проведенного марша, партийные и комсомольские организации взялись за наведение организационного порядка в своих организациях. Были избраны парторги, комсорги в ротных организациях на полковых собраниях, были доизбраны партийные бюро и бюро комсомола взамен выбывших в ходе февральских боев. Так как состав парторгов и комсоргов был новым, без опыта работы, для чего организованы по частям семинары по вопросам внутрипартийной и организационной работы партии и комсомола. Руководство семинарами возложено было на заместителей командиров частей по политчасти. Занятия на семинарах вели работники политотдела дивизии.

Проведен учет, просмотр и полностью восстановлен институт агитаторов. Прибывшее пополнение /1500 человек 1924 года рождения/ потребовало серьезного внимания в части боевой подготовки до введения их в боевые порядки подразделений. Большую роль в вопросах боевой подготовки сыграла комсомольская организация. Комсомольский состав среди прибывших был чрезвычайно незначительный. Поэтому в порядке выделения отличавшихся в боевой подготовке и на работах по строительству настила в Мал. и Бол. Рябково их принимали в комсомол.

Силами клуба подготовлено тематизированное выступление агитбригады, джаза и духового оркестра по материалам фактических боев. Полученные дивизией кинокартины "Котовский" и "Александр Пархоменко" дали возможность хорошо обслужить весь личный состав дивизии.

В боевой учебе большое внимание было уделено приобретению навыков разведки во всех стрелковых подразделениях, навыков по переползанию по-пластунски, вопросам маскировки и инженерно-саперным работам по оборудованию переднего края и огневых точек. Проводившиеся в это время 1-й ударной армией силами авиадесантных дивизий бои в районе Вески-Голузино невольно привлекли внимание всего личного состава дивизии. Командный состав частей во главе с командиром дивизии неоднократно выезжал на рубежи в порядке изучения хода боев с целью учета опыта и доработки боевой подготовки личного состава. Политико-моральное состояние личного состава было на высоком идейном уровне.

В вопросах материально-бытового обслуживания наведен порядок вплоть до чинки и замены обмундирования, пришедшего в негодность, и проведен ряд мероприятий по улучшению питания.

7 марта 1943 года получен боевой приказ о выходе дивизии на передний край в район Рахлицы-Вески на берег Ловати. В связи с получением приказа во всех частях после инструктивного совещания заместителей командиров по политчасти при политотделе проведены партийные и комсомольские собрания с участием представителей политотдела по вопросам дисциплины на марше.

С наступлением темноты дивизия вступила в район нового месторасположения, куда части прибыли до срока без чрезвычайных происшествий, преодолев по дороге имевшиеся болота путем настила из деревьев. Оперативным отделом штаба дивизии была произведена рекогносцировка переднего края противника и 9 марта с 6.00 часов дивизия была ввезена в бой с правого фланга 250 сд с задачей захвата Веревкино-Козлово. В силу отсутствия каких бы то ни было дорог для подвоза боеприпасов, последние к началу боя не были доставлены. Бой был начат при необычайно слабенькой артиллерийской подготовке и не имел успеха, в результате чего продолжение боевых операций было отложено до момента прибытия боеприпасов из Осташкова. Боеприпасы начали прибывать только с ночи с 13 на 14 марта. Они довозились до накидного моста около Рахлиц, а оттуда переносились на себе на западный берег Ловати, откуда уже гужом через болота в 15 километров подвозились к переднему краю огневых позиций.

После двухсуточного подвоза боеприпасов и работы всего личного состава на транспортировке этих боеприпасов до огневых позиций 15-го марта силами 159 гсп /на Веревкино/, 161 гсп /на Козлово/ и 157 гсп /в резерве/ начато наступление.

Командиром дивизии в это время был гвардии генерал-майор Клешнин, командиром 157 гсп гвардии подполковник Дудченко, его заместитель по политчасти гвардии майор Кагаков, командир 159 гсп гвардии подполковник Чернусских, его заместитель по политчасти гвардии майор Тарасов, командир 161 гсп гвардии подполковник Ефанов, его заместитель по политчасти гвардии майор Черкасов.

Силами приданных артиллерийских частей 13 артдивизии и своего123 гап обеспечили трехчасовую артподготовку с перенесением центра огня в район Веревкино, и через 20 минут после перехода в атаку 4 рота159 гсп. во главе с заместителем командира роты Кондаковым ворвалась в Веревкино, захватив и укрепившись в нем и водрузив красный флаг. Противник же, отойдя в сторону высот между Козлово и Веревкино, всю силу своего огня сосредоточил на наступавшем на Козлово с фронта 161 гсп. Оказалось, что основные огневые средства противника были сосредоточены не в Веревкино, а на высотах между деревнями, а высоты продолжали оставаться в руках противника и с них он контролировал взятую нами деревню Веревкино. Создавшаяся обстановка потребовала взятия этих высот.

Штурм высот 16, 17 и 18 марта не дал никаких результатов и только в ночь с 18 на 19 число с введением 157 гсп с левого фланга по направлению к Козлово, после неоднократных лобовых атак на высоту 48,5 и после потери двух батальонов этого полка, путем обтекания с северо-востока удалось захватить означенную высоту. Тут мы убедились в наличии тщательной рекогносцировки огневых рубежей противника, прекрасного просмотра и контроля за подступами с этой высоты, в силу чего не удалась атака в прошедшие дни.

В одном из блиндажей старшим инструктором по работе среди войск противника политотдела дивизии гвардии ст. лейтенантом СКШ была найдена схема инженерного оборудования переднего края обороны противника в районе Вески - Веревкино - Козлово - Семкина Горушка – Красное - Ефремово. Руководство, разобравшись в этой схеме, силами прибывшего пополнения и приданных штрафных 1 и 53 рот, повело наступление на безымянные высоты восточнее Козлово, которые совместными усилиями 161 и 157 гсп в результате обтекания после упорных лобовых атак были взяты 19-го марта на рассвете. Центр удара был перенесен на высоту 48,5, контролировавшую Козлово и дорогу на Семкину Горушку

19 марта высота пала, и одновременно была взята стоявшим на левом фланге 159 гсп и резервом 157 гсп деревня Козлово.

161 гсп вместе с наступавшей 7 гсд с правого фланга продолжали наступление на деревню Семкина Горушка. Только после ряда заходов на северо-восток, отвлекая тем самым внимание огневых сил противника, удалось с юго-восточной стороны захватить половину деревни Семкина Горушка. Линией раздела между нашим и немецким передним краем служила улица деревни.

Выпущенные перед началом наступления листовки и воззвания к бойцам и отдельно к командирам с памятками об основных тактических приемах в наступлении, с учетом данной местности и с переводом этих листовок на казахский, узбекский и таджикский языки, дали возможность не только удерживать высокий наступательный порыв, но и осведомлять об этих приемах и особенностях боя прибывшее пополнение в ходе боя. Введенные красные флаги по тем же причинам, что и в февральских боях, вызвали большую тягу к борьбе за право нести и водрузить в занятом опорном пункте противника красный флаг своей роты. При наступлении на деревню Семкина Горушка из учебного батальона красный стяг был водружен уже седьмым человеком с момента перехода в атаку. Когда несший флаг товарищ был убит или ранен, флаг на ходу подхватывался заранее выделенным бойцом и проносился впереди роты.

Большие трудности в мартовских боях были с обеспечением питания. Пришлось этот важный участок взять под внимание политотдела. Совместно с командиром дивизии проведены совещания подносчиков пищи на передний край и им поставлена задача по обслуживанию бойцов. Это дало возможность изжить случаи недоставки пищи бойцам, находившимся впереди, имевшие место в феврале месяце. В то же время силами работников политотдела была налажена транспортировка гужом и на себе продовольствия из района Рахлицы. Ассортимент продуктов был чрезвычайно ограничен и состоял из хлеба и яичного порошка. Это потребовало в ходе боя научить поваров готовить разнообразные блюда из яичного порошка, практически проводя первоначальный инструктаж поваров на батальонных кухнях. Организовано было изготовление лапши и галушек на месте, что также разнообразило пищу.

В силу условий болотистой местности трудности с эвакуацией раненых преодолевались следующим порядком. Все могущие быть освобожденными из тыла были переброшены на передний край для выноса раненых и их транспортировки с помощью волокуш и на себе на батальонные и полковые медпункты. В районе Рахлицы через переправу по накидному мосту организована была переноска раненых на спинах физически развитых бойцов в район медсанбата.

21 марта получен приказ фронта о переходе по всему фронту на оборону, в связи с чем боевые действия в ночь на 22 марта были прекращены и линия обороны прошла от деревни Семкина Горушка, включая район Вески – Овчинниково - … общей протяженностью 15 км.

Весь период проведения мартовских боев присутствовал в дивизии представитель ставки главного командования генерал-майор Кулик, который дал высокую опенку боевой операции, проведенной нашей дивизией. Военным советом 1 ударной армии приказом от 23 марта отмечены успешные действия дивизии и личному составу дивизии объявлена благодарность. Командующий армией генерал-майор Коротков на совещании 23 марта произвел разбор проведенной операции и высоко оценил тактические мероприятия, разработанные командиром дивизии, обеспечившие выполнение боевой задачи.

24 марта на армейском совещании заместителей командиров дивизий по политчасти и начальников политотделов, тов. Колесников генерал-майор, член военного совета, проводя разбор боевой операции, поставил в пример тактическую отработанность частей нашей дивизии, ряд примененных тактических мероприятий, обеспечивших выполнение боевого приказа и дал высокую оценку мероприятиям политического обеспечения проведенных боев, особо отличившимся партийным и комсомольским работникам, поднимавших морально-политическое состояние бойцов и командиров, так как в частях дивизии не было ни одного чрезвычайного происшествия за все время боев.

Позднее командующий армией и член военного совета награждены орденами Суворова за февральские бои. Командующий и член военного совета 53 армии награждены орденами Суворова, а также командир дивизии гвардии генерал-майор Клешнин.

В ходе боев дивизии удалось восстановить с превышением за счет сбора трофейного и отечественного оружия всю материальную часть дивизии с обеспечением боеприпасами до 20 боекомплектов.

Из партийных работников следует отметить отсекра партбюро 157 гсп гвардии-майора Абрамова в февральских боях, который находясь в порядке политического обеспечения на переднем крае, после выбытия заместителя командира батальона по политчасти заменил его, а после выбытия командира батальона, возглавил батальон и на протяжении трех дней обеспечивал боевое управление боем этого батальона, за что и награжден орденом Красного Знамени.

Кофман, отсекр бюро комсомола полка, возглавил роту при наступлении на Кукуй.

По учебному батальону в мартовских боях отсекр бюро комсомола гвардии лейтенант Коженков организовал бросок с опушки леса деревни Семкиной Горушки протяжением на 600 метров, захват траншей и закрепление их при сплошном простреле со стороны противника подступов к Семкиной Горушке, где и был убит.

Снайпер Гончаров по 157 гсп в течение мартовских боев с помощью прикрытия с флангов, уничтожил 189 фашистов.

 

24 июня 1943 года

Социально-бытовые вопросы

С первых дней образования дивизии из рабочих батальонов связи последних с районами ежедневно поддерживалась вплоть до обеспечения райкомами через райпищеторги не только папиросами, табаком, продуктами, он также через отдельные столовые питанием в горячем виде по отдельным рабочим батальонам даже до декабря месяца, что в дополнение к армейским нормам питания вносило не только разнообразие в меню, но и высокую калорийность питания. Это же давало возможность более облегченного перехода к планомерному армейскому питанию для всего личного состава добровольцев, пришедших в дивизию. Зачастую на третье блюдо подавался не только компот, но в октябре, ноябре и декабре месяцах 1941 года даже пирожное. На закуску, как правило, подавались икра, сельди, обязательно водка. Это усиленное питание дало возможность напряженной работе по вооружению обороны под Москвой, где необычайно большой объем земляных работ преодолевался не только энергией, но и подкреплялся питанием. Многие из отдельных частей привозимые из районов продукты в порядке НЗ сохранили на последующее время и в условиях фронта потом организовывались целые обеды и даже обеспечивались праздничные дни и в первой и во второй половине 1942 года. Так например, в 371 сп к 1 мая 1942 г. были выданы подарки: папиросы, сыр, колбаса, масло, шоколад, вино из продуктов, полученных в октябре-ноябре месяцах 1941 года из районов. В 528 сп в день 1 мая был организован коллективный ужин для начсостава и бойцов из продуктов, полученных осенью 1941 года из районов. В отличие от обычных меню во время этого ужина можно было увидеть десерт.

Наиболее внимательными в вопросах обеспечения были: Краснопресненский райком партии, который до отъезда на фронт обеспечил свой рабочий не только продуктами, но и одел в новое вязаное теплое белье, свитера, шарфы и проч., Бауманский, Сталинский, Сокольнический и Куйбышевский райкомы, которое также хорошо помогали в оснащении рабочих батальонов. Большую помощь оказал в обеспечении посудой, начиная от ложек, котелков и до кухонной посуды: мисок, тарелок, половников и проч., Московский комитет комсомола, который организовал сбор этих необходимых кухонных предметов в порядке помощи комсомольской организации дивизии. Попутно с обеспечением кухонь, заводские организация Москвы обеспечили теплыми вещами: варежками, носками, шарфами в первую очередь снайперов, разведчиков, танкистов и других. С выездом на фронт, особенно в период марша, очень много кухонных принадлежностей растерялось и после первых двух недель боев дивизия испытывала большой недостаток в них. Отдаленность от железнодорожных станций /Осташков, Черный Дор и др./ мест боевых действий накладывала свой отпечаток на меню и калорийность пищи. Вопросы бесперебойности снабжения питанием зависели от обеспечения боеприпасами, которые подвозились в первую очередь.

С началом боевых действий имевшийся поток раненых быстро исчерпал все наличные запасы медсанбата для раненых, полученные вначале от наркомата пищевой промышленности. лично от тов. Зотова вплоть до вина, свежих фруктов и шоколада. В последующее время обеспечивать раненых соответствующим питанием становилось труднее, в связи с отдаленностью московских организаций, железнодорожных станций и мест получения продуктов от дивизии. Кроме того мешали глубокий снег и ограниченность в автотранспорте. Характерно, что во многих частях раненые отказывались эвакуироваться из полков даже в медсанбат дивизии, стремясь остаться в пределах своей части. В связи с этим во всех полках были созданы взводы выздоравливающих во вторых эшелонах при санротах. Заслуживающим внимания был взвод выздоравливающих 371 сп, расположенный в Новой Руссе, где большую работу провела тов. Варыгина Надежда Петровна, впоследствии награжденная орденом Красном звезды. Она быстро произвела закупку коров, овец и кур и раненые были обеспечены свежим мясом, яйцами, молоком, творогом и сметаной.

А в апреле месяце 1942 года она, связавшись с местными сельскими организациями, обеспечила сбор зелени и. клюквы, а также хвои для настойки, чем предохранила от цинготных и других заболеваний в связи с отсутствием лука и чеснока, весь личный состав дивизии. В конце апреля и в мае месяцах через местную школу Варыгина организовала сбор щавеля и полк провел апрель-май и июнь месяцы в период бездорожья и грязи, нарушивших окончательно снабжение продовольствием дивизию, наиболее обеспеченно по сравнению с другими. Впоследствии хозяйство, организованное Варыгиной было изъято в управление тылов дивизии и на сегодня оно насчитывает свыше 200 коров, 80 овец, что дает возможность обеспечивать не только раненых и больных, находящихся в медсанбате и роте выздоравливающих, но даже по рецептам врачей наиболее слабых и больных, находящихся в строю в частях.

К 1 мая 1942 года были получены первые подарки московских организаций вместе с прибывшим пополнением, которые напомнили бойцам и командирам о родной Москве, о внимании трудящихся к ним. Последующее время подарки получались регулярно. Отличившимся в боях МК партии не раз посылал ценные и даже именные подарки. Так например, делегации дивизии, бывшей в Москве, тов. Шверник подарил именные часы: Панову, Злодеевой, Валяевой. В августе 1942 года делегация во главе с Николаевой Клавдией Ивановной привезла для девушек платья, часы и много других ценных подарков.

В январе 1943 года МК партии прислал 35 швейцарских часов, которые в ходе февральских боев вручались сразу на рубежах по приказу командира дивизии. В мае 1943 года делегация МК партии привезла 5 золотых именных часов для девушек-добровольцев Москвы.

Лучшим по боевым отличиям торжественно на общедивизионном митинге были вручены гвардии генерал-майором Клешниным часы /Беркович, Циммерман, Котельниковой, Синицыной, …/

С началом подготовки к фашистским боям генерал-майор Клешнин обратил внимание прежде всего на вопросы питания. Он сам и через политотдел проверял состояние питания на местах, установил, что норма доводится не везде полностью до всех в силу местных условий. Тогда он провел смотр работы ротных кухонь по частям и заставил лично командиров частей заниматься вопросами питания. Политотдел взял на себя обязанности следить за приготовлением пищи, за ее доведением до бойца вплоть до контроля ежедневного меню, заставляя в политдонесениях заместителей командиров частей по политчасти докладывать ежедневно об обеспечении питанием, а командиров частей докладывать командиру дивизии в ежедневном рапорте.

С целью расшить имевшиеся пробки в движении на линии Осташков - дивизия политотдел высылал своих представителей, которые возглавляли эшелоны машин, везущих продовольствие, обеспечивая им беспрепятственное продвижение к дивизии. Помимо того, постановка вопроса обеспечения питанием перед военным советом армии и фронта заставила интендантские органы всерьез обеспечивать положенным питанием. Особое внимание вопросам питания было уделено с момента переподчинения дивизии на время боевых действий 53 армии, где член военного совета генерал-майор Горохов лично сам ежедневно уделял внимание вопросам обеспечения дивизии продуктами, принимая все меры к тому, чтобы дивизия заслуженно, как гвардейская, внутри армии была выделена и в питании.

Наряду с налаживанием питания проведена большая работа по подготовке к февральским операциям, по приведению в должный порядок обмундирования. Все обмундирование, начиная с шинелей, было пропущено через дезинфекцию, после чего подвергнуто чинке, а гимнастерки и брюки были даже проглажены. Состояние портянок командир дивизии Клешнин лично проверял у всего личного состава дивизии и принял меры к тому, чтобы ноги были утеплены. Выдача вторых портянок дала возможность утеплить ноги бойцов и командиров, была организована чинка валенок своими силами рот и в двухдневный срок все валенки были приведены в порядок. В силу распутиц и частых дождей в этот период у многих валенки намокли и сели, уменьшившись в размере, что приводило к большим потертостям подъема ноги и к затруднению в движения, что не могло не отразиться на ходе боевых операций, а поэтому по приказу Клешнина быстро были сделаны колодки, в своих же ротных котлах распарены валенки, надеты на колодки и таким образом расширены. Потертости ног были: ликвидированы.

Накануне боевых операций была проведена проверка запаса котлового довольствия во всех частях дивизии, обеспеченность термосами и подготовленность самих подносчиков пищи. Последние были собраны на дивизионном совещании при политотделе дивизии. Кроме того повара отдельно по частям были проинструктированы силами работников политотдела. Комдив приказал завтрак обеспечивать на исходном положении в процессе артподготовки в малой дозе - 200 грамм хлеба, 100 грамм шпика и 100 грамм вина. После сытного ужина накануне этот завтрак являлся достаточным на весь боевой день до получения обеда. Обед в первый боевой день был обеспечен калорийным составом: густой суп с подболточной мукой, усиленный жирами, клецками, и сладкий горячий чай в отдельном термосе. На ужин давали картофельное пюре, усиленное жирами с порцией американской колбасы и горячий чай. И на обед и на ужин давалось по 100 грамм водки и папиросы из подарков московских организаций. Бесперебойность подноски пищи до бойцов на всем протяжении боя поднимала настроение бойцов, давало им чувствовать заботу о них везде, где бы они не находились: в наблюдении, в боевом охранении, в засаде и даже в разведке. Отсюда и высокий уровень проведенных боевых операций. Подразделениям и отдельным частям, ранее срока, указанного в приказе, выполнившим задание, горячая пища доставлялась немедленно. Например, противотанковый дивизион после завтрака на исходном положении в 10 часов утра, получил горячий завтрак за счет приготовленного обеда в занятом населенном пункте Березовец. 2 батальон 159 гсп завтрак получил за счет обеда во вновь занятом населенном пункте Кукуй, куда вместе с ворвавшимися бойцами 4 стрелковой роты прибыли подносчики пищи и даже сам повар Феоктистов с кухней. Это подбодрило бойцов на ускорение выполнения боевых заданий и дало чувствовать заботу о них на каждом шагу.

Для начсостава в последующем организовано шитье обмундирования в дивизионных мастерских. Портные введены в каждом батальоне, а в роте выздоравливающих организовано производство дегтя, смолы, скипидара, хвойного экстракта, гвоздей, сыромятной кожи и пошивка из нее обуви. Помимо этого организована стирка белья.

На армейском совещании, происходившем в первых числах мая, была организована выставка продуктов питания, которыми снабжалась дивизия, показавшая состояние этого снабжения. Командующим армии генерал-майором Коротковым отмечены большие заслуги управления тылов и политотдела дивизии в организации бесперебойности питания. Командиру дивизии объявлена благодарность, заместителю по тылу подполковник Нестеренко награжден орденом Отечественной войны первой степени. Отмечена большая роль печати, начиная с боевых листков в дивизионной газете, в вопросах питания, работа автороты, безостановочные рейсы Осташков – дивизия с обеспечением в весеннюю распутицу до 10-12-суточного запаса продовольствия и перевозка за счет организации парома; на котором установлен движок с автомашиной, поднимавшего до 50 тонн и сократившего срок доставки продовольствия с армейских баз с 8 суток до 6-8 часов по реке Ловать.

Наряду с этим в августе месяце 1942 года организован дивизионный дом отдыха, который бесперебойно работает по сегодняшний день, пропуская 50 человек командиров, бойцов и политработников дивизии, нуждающихся в отдыхе. Начиная с января месяца в 157 гсп и 123 гап организованы полковые дома отдыха для бойцов и младших командиров, а с апреля месяца 1943 года во всех батальонах 161 гсп организованы батальонные дома отдыха непосредственно в зоне батальона с двухдневным пребыванием, где обеспечивалась полная санобработка, мягкая постель со всеми постельными принадлежности и даже диетическое питание.

Следует отметить большую работу гвардии майора тов. Черкасова, заместителя командира по политчасти 161 гсп в вопросах материально-бытового улучшения своей части, который заслуженно пользовался не только вниманием, но и любовью со стороны бойцов за хорошо налаженное питание в подразделениях своего полка.

Большую работу провела санрота 161 гсп: врач Беркович, санитарная сестра Бурова Татьяна, Комиссарова и другие, которые как коммунисты, как медработники, как старшие товарищи, наравне с бойцами, имеющими боевой опыт и отличия в боях, повседневно проводя культурно-воспитательную и политическую работу среди бойцов, центральное внимание в проводимой работе уделяли и уделяют вопросам улучшения материально-бытового положения бойцов.

Следует отметить, что командир дивизии гвардии генерал-майор Клешнин в соответствии с наличием имеющихся продуктов ежедневно требовал доклада от командиров частей об обеспеченности продовольствием и отдавал приказ о правильном приготовлении пищи из вновь поступающих продуктов.

Дивизия и Щербаков А.С.

13 октября 1941 года на собрании партийного актива г. Москвы, где мне довелось присутствовать, в Большом зале консерватории тов. Щербаков в своем докладе обрисовал в деталях нависшую над Москвой угрозу, поставил партийный актив перед фактом непосредственной опасности в связи с прорывом линии обороны в Волоколамском направлении и в районе Малоярославца. В решении бюро МГК ВКП(б) предложил создание рабочих батальонов из коммунистов и комсомольцев по районам Москвы для защиты столицы собственными силами от подступавшего к Москве врага. Вопросов по докладу не было. Два-три коротких выступления, поддерживавших решение МГК ВКП(б) о необходимости создания рабочих батальонов и вооружения их за счет местных средств, имевшихся на предприятиях районов города.

Единодушное голосование подтвердило готовность большевиков Москвы упорно защищать подступы города. Запись в рабочие батальоны фактически началась еще на собрании партийного актива у секретарей райкомов районов г. Москвы.

На утро в последующие два дня по заводам и учреждениям прошли митинги с призывом МГК ВКП(б) к защите Москвы. Запись добровольцев проходила сразу же по окончании митингов. В некоторых районах проведены были собрания районного партийного актива. Группа политработников политуправления МВО была выделена главным образом за счет партийных курсов в помощь МГК ВКП(б) по формированию рабочих батальонов и в ближайшие два дня после инструктажа лично тов. Щербакова помогала формировать организованные подразделения на предприятиях города и сводить их в рабочие батальоны порайонно. Под размещение рабочих батальонов были заняты преимущественно школы, расположенные близко к райкомам партии. Райкомы партии превратились в шумные ульи, куда был большой наплыв желающих попасть в рабочие батальоны, кому было отказано при формировании подразделений на предприятиях. Сформировавшиеся на предприятиях подразделения сразу же забирали все имевшееся в охране заводов вооружение. Районные комитеты разыскивали имевшееся вооружение в спецшколах, военных учебных заведениях и на военных заводах, концентрируя его в районных комитетах партии и вооружая подразделения рабочих батальонов.

Тов. Щербаков по нескольку раз в день интересовался, ходом формирования рабочих батальонов и главным образом ходом вооружения их, оказывая всяческую поддержку в изъятии вооружения на военных заводах, где отдельные наркомы пытались задерживать вооружение и боеприпасы.

15 октября на заседании военного совета Московского военного округа, членом которого являлся и тов. Щербаков, был заслушан вопрос о ходе формирования рабочих батальонов и одновременно заслушивались вопросы об обеспечении вооружением в тех районах, где не было военных заводов.

Краткое обобщенное сообщение сделал генерал-майор Фролов, являвшийся зам. Председателя Моссовета, он же заместитель командующего МВО и он же начальник ПВО г. Москвы.

16 октября на заседании военного совета было утверждено командование боевых участков обороны г. Москвы. Вся оборона была разбита на три участка: 1, 2 и 3-й и установлен состав вооруженных сил по каждому боевому участку. На первый участок, как на менее ответственный, было предложено вывести и расположить для оборудования линии обороны рабочие батальоны районов г. Москвы; на второй боевой участок расположить две истребительные бригады, сформированные из истребительных батальонов в августе месяце 1941 года, составившиеся из добровольцев; и на третий боевой участок 232 Иваново-Вознесенскую стрелковую кадровую дивизию, памятуя, что наибольшая угроза предполагалась непосредственно с запада.

Начальником 1 боевого участка был назначен майор Зелик, военкомом - батальонный комиссар Бирюков. Структура боевого участка установлена была следующая: 25 рабочих батальонов разбиваются на два стрелковых полка и занимают линию обороны: Ленинградское и Волоколамское шоссе, как основное направление на этом боевом участке.

17 октября 12 рабочих батальонов были выведены и расположены на рубежах боевого участка, ранее прорекогносцированного силами 17-ти командиров, выделенных по просьбе тов. Щербакова из академии им. Фрунзе и после его вмешательства оставленных для использования в качестве комсостава стрелковыми полками и в штабе боевого участка /Кузнецов, Довнар, Дудченко, Фельдман, Жерихин и другие/.

19 октября на заседании военного совета начальники боевых участков и комиссары докладывали о ходе работ по инженерным сооружениям на участках. По 1-му боевому участку ход оборонных сооружений признан был неудовлетворительным. По вине начальника боевого участка 13 рабочих батальонов оказались не выведенными и не включенными в формирование стрелковых полков, в связи с чем майор 3елик от командования боевым участком был отстранен и вместо него назначен полковник Ромашенко. А боевые участки в связи с принятием наиболее правильного оформившегося направления по каждому в отдельности, переименовали в группы, именуя 1 боевой участок - северо-западной группой, 2 боевой участок - западной группой, 3 боевой участок - юго-западной группой.

Противник, учитывая наличие крепкой обороны, пошел по линии создания обходных клещей по охвату Москвы, в связи с чем центр опасности наиболее вероятного нападения переместился с 3 на 2 боевой участок, или точнее - с юго-западной на западную группу, руководство которой было укреплено назначением командиром западной группы генерал-майора Крамарчука.

Следует одновременно отметить, что 19 числа на заседании военного совета, резко критикуя отсутствие должного руководства в создании обороны со стороны генерал-майора Фролова, Крамарчук добился освобождения его от поста заместителя командующего МВО, хотя Фролов ежедневно через Моссовет особенно по линии транспорта через зам. Председателя Моссовета Иванова и по линии инженерных сооружений через зам. Председателя Моссовета Яснова, посещая рубежи нашей обороны, оказывал всемерную помощь, которую трудно было получить от кого-либо другого.

22 октября командир северо-западной группы Ромашенко и я были вызваны для доклада тов. Щербакову о состоянии группы войск и тов. Щербаков, заранее проинформированный через военный отдел МГК ВКП (б) по материалам, чрезвычайно подробно, до мельчайших деталей расспросил о ходе строительства инженерных сооружений, указав, что ответственность за этот участок возрастает в связи с перемещением центра опасности, что следует обратить особое внимание на создание надежных земляных укреплений, на быстрейшее вооружение рабочих батальонов и, главным образом, на обучение личного состава войск группы с тем, чтобы оборона Москвы была устойчивой.

Полковник Ромашенко, хорошо осведомленный в вопросах хода боевой учебы, так как он, спускаясь в части и подразделения вплоть до отделений, личным показом обеспечивал руководство по освоению материальной части, строевую подготовку и проведение стрельб, - в вопросах хода работ по инженерным сооружениям был менее осведомлен. И вполне понятно. Линия обороны, доходившая до 25 километров, требовала необычайно сложных и серьезных сооружений, которые ему за время пребывания в армии практически не приходилось не только делать, но даже и видеть, хотя он и был трижды награжден орденами Красного Знамени, Отсюда, отвечая на вопрос тов. Щербакова о ходе инженерных сооружений, Ромашенко путал, терялся и' сбивался. Это заставило насторожиться тов. Щербакова и потребовать серьезного знания своего участка работы. Свое мнение он высказал тут же в присутствии нас командующему МВО, в то время генерал-лейтенанту Артемьеву и члену военного совета дивизионному комиссару Телегину.

26 октября 1941 года, столкнувшись с вопросами обеспечения северо-западной группы лошадьми, упряжью и фуражом, мы вынуждены были обратиться за помощью к тов. Щербакову. Тов. Щербаков, выслушав нас о том, что лошади в условиях обороны на подступах к Москве являются наиболее реальным видом транспорта, поинтересовался узнать во всех подробностях, что имеется в наличии, сколько требуется лошадей, упряжи и фуража, принимая во внимание наступавшую зиму, заверток и даже узнал, как будут крепиться оглобли к саням. Когда мы сказали, что будем садить на крюк, он заметил, что это и долго и дорого, а лыко очень дешево стоит и из него можно делать закрутки более надежно в условиях зимы. Он позвонил секретарю Рязанского обкома ВКП (б) тов. Тарасову, который согласился помочь лошадьми и упряжью. С этого дня установилась тесная связь с Рязанским обкомом, обеспечившим все части лошадьми и упряжью.

При штабе Западной группы была выделена специальная комната для представителей Рязанского обкома партии и в Чапаевском переулке – специальный дом для людей из Рязани, сопровождающих лошадей. Из первой партии прибывших лошадей часть оказалась больных чесоткой. Ветеринарные амбулатории города в большинстве своем оказались эвакуированными и не в состоянии были оказать практическую помощь больным лошадям. Пришлось вновь обратиться к тов. Щербакову, который по линии ВКП (б) помог мобилизовать специалистов ветеринарии, задержав эшелоны ветеринарного института, уже направлявшиеся в эвакуацию, вернуть их со станции Люберцы и использовать их по назначению. Это дало возможность пропустить весь конский состав через камеру окуривания, а весь личный состав ветеринарного института в качестве ветеринаров в частях дивизии.

28 октября 1941 года северо-западная группа преобразована в 3 Московскую коммунистическую дивизию. Организован политотдел, начальником которого назначен я, а 6 ноября утвержден комиссаром дивизии полковой комиссар Лазарев.

9 ноября, вызванные к тов. Щербакову Ромашенко, Лазарев и я подробно докладывали о состоянии обороноспособности рубежей дивизии. По материалам генерал-майора Фролова, заведующего военным отделом МГК ВКП/б/ полкового комиссара Чугунова и зампред Моссовета Яснова, внимательно изучивших состояние рубежей, было вскрыто очень много недостатков, главным образом в оборудовании огневых точек, стрелковых ячеек и противотанковых сооружений, которые являлись результатом недооценки их важности со стороны полковника Ромашенко, не побывавшего в большинстве мест к моменту вызова тов. Щербаковым, и совершенно не знавшего состояния обороны тов. Лазарева. Тов. Щербаков поставил вопрос о замене Ромашенко, предупредив всех о казенно-бюрократическом подходе к своей работе и Лазарева, и возложил всю ответственность за материально-бытовое обеспечение на политотдел, обещая содействовать в связях с московскими организациями по сооружению и оборудованию переднего края.

Резкое похолодание в ноябре месяце и непрерывное нахождение всего личного состава на переднем крае вызвали ряд простудных заболеваний. В связи с отсутствием валеной обуви и в результате отдельных случаев обморожения мы вынуждены были после отказа в интендантстве МЗО обратиться за помощью опять к тов. Щербакову.

Тов. Щербаков, как член военного совета МВО, вызвав интенданта и командующего МВО к себе и убедившись, что у последних зимнее обмундирование эвакуировано и что снабдить из фондов МВО почти неосуществимо, включил военный отдел ВКП/б/ в обеспечение зимним обмундированием и валеной обувью через районные комитеты партии. предприятия и наркоматы. Это дало возможность полностью обеспечивать в течение недельного срока зимним обмундированием и таким образом изжить все простудные заболевания и предупредить возможные случаи обморожения в дальнейшем.

В период сбора валенок и зимнего обмундирования по районам города тов. Щербаков требовал ежедневно от политотдела докладывать ему о ходе обеспечения районами своих рабочих батальонов, и одновременно о политико-моральном состоянии бойцов, командиров и политработников, а также о мерах предупреждения случаев обморожения, так как в конце ноября были необычайно морозные и ветреные ночи.

В декабре месяце проведены тактические занятия в масштабе отдельных частей и в целом дивизией, которые показали, что личный состав дивизии в основном слажен, оружием овладел и с основами элементарной тактики наступательного боя и обороны знаком. Проведенные тактические занятия получили высокую оценку со стороны командующего МВО генерал-лейтенанта Артемьева и члена Военного Совета дивизионного комиссара Телегина.

Тов. Щербаков поставил задачу отработки ряда специальностей, как-то: снайперов, минометчиков и других.

К этому времени имелся ряд интересных изобретений, усовершенствований и реализованных на рубежах обороны дивизии, например: заградительные подвижные противотанковые мины, лесной завал, огневой. Особенно было интересное изобретение старшины батальона связи Белякова. Его изобретение было одобрено и реализовано по всей Красной армии. Имелось изобретение по использование тока высокого напряжения на подступах города путем создания заградительных линий под током высокого напряжения как навесных, так и горизонтальных, как средство борьбы с танками. Были созданы специальные подразделения истребителей и их отработка со специализацией по танкам и самолетам.

Если подготовка к истреблению самолетов вплоть до использования залпового огня, винтовочного и пулеметного достигалась легче снайперским порядком, то по подготовке истребителей танков требовались уже инженерные сооружения для создания окопных ячеек по замаскированию истребителей, а также оборудованию системы передвижных мин и противотанковых гранат в зависимости от направления движения танка, что легко достигалось и оправдывалось при использовании в передовых отрядах, имевших соприкосновение с противником в районе Клина и Солнечногорска.

Ко дню Октябрьской революции тов. Щербаков прислал личному составу дивизии прочувствованное письмо от имени МГК ВКП/6/, поздравляя с праздником и выражая уверенность, что большевики Москвы приложат все усилия к тому, чтобы их оборона была неприступна для врага.

В день Нового 1942 года приветственное письмо тов. Щербакова дышало особым вниманием и любовью к личному составу дивизии, воодушевляло на боевые подвиги в борьбе с врагом, это письмо говорило о том, что Москва возлагает большие надежды и ответственность на дивизию.

Ко дню Красной Армии письмо тов. Щербакова застало дивизию в начале боев на северо-западном фронте и явилось серьезным воодушевлением к новым боевым подвигам и выполнению боевой задачи, как подарок ко дню Красной армии. И действительно, частями дивизии ко дню Красной армии были захвачены такие серьезные оборонительные укрепления и пункты обороны противника, как Новая Русса, Павлово, Дубровка, Сидорово, Бор, Латкино, Белая Первая и Белая Вторая. На призыв тов. Щербакова эти освобожденные села явились настоящим боевым подарком матери-родине.

Его же письмо к 1 мая 1942 г. застало дивизию на обороне. В письме указывалось, что Москва особенно внимательно следит за боевыми действиями своих защитников, что каждый москвич заинтересован в том, чтобы дивизия на основе боевых подвигов стала гвардейской. И в последующих боевых операциях дивизия оправдала это высокое доверие и 8 декабря 1942 года была преобразована в 53 гвардейскую стрелковую дивизию.

Перед отъездом на фронт 8 февраля 1942 г. командование дивизии: полковник Анисимов, полковой комиссар Лазарев и я были приняты тов. Щербаковым. Прощаясь, он говорил о том, что мы должны беречь народ, воевать разумно, хитростью и не допускать необдуманных поступков со стороны даже младших командиров; как можно больше уделять внимания вопросам материально-тылового обеспечения бойцов, следить, чтобы люди всегда были сыты, чисты, тепло одеты, обеспечены оружием и эта забота с лихвой оправдается в первых же боях.

Тов. Щербаков отметил, что личный состав в политическом отношении крепко сколочен, является устойчивым и с ним можно решать большие и серьезные боевые задачи, но что он нуждается в оперативном опытном руководстве в ходе боевых операций, так как не имеет опыта в наступлении, а само преследование отступающего противника потребует серьезного напряжения сил со стороны всего личного состава, сохранения боевых порядков, а также и высокого наступательного порыва, большой хитрости, умения преследовать на плечах отходящего противника, врываться в его глубинные расположения и громить по-московски, по-большевистски чтобы знал, с кем имеет дело.

Прощаясь, тов. Щербаков просил передать всем бойцам, командирам и политработникам, что Московский комитет партии в целом, создавая дивизию, кровно связан с ней, любит ее и будет всячески помогать и поддерживать ее. Пожелал боевых успехов и сказал в рифму: "Вам ни пуха, ни пера, ждет Москва от вас добра".

 

6 июля 1943 года

Снайперское движение

В ноябре месяце 1941 года по инициативе комсомольских организаций поставлен был вопрос о подготовке снайперов в частях дивизии. Командир дивизии полковник Анисимов принял с большим вниманием инициативу комсомольцев и по просьбе последних утвердил приказ по дивизии иметь в каждом отделении не меньше двух снайперов. Подготовка снайперов в частях возглавлялась лучшими инструкторами-снайперами. Так, например в 664 сп, Аллой Агеевой, в 528 сп Ковшовой и Поливановой, другими, имевшими за плечами солидный опыт снайперской работы и участия в международных стрелковых соревнованиях. Инициатива комсомольских организаций дивизии нашла горячий отклик и поддержку со стороны командования МВО.

Специальное обращение передовых снайперов нашей дивизии ко всем комсомольцам частей военного округа стало предметом обсуждения по специального указанию политотдела МВО не только в комсомольских, но и в партийных организациях частей округа. В дивизии 19 декабря был созван слет снайперов и поставлен доклад командира дивизии полковника Анисимова о ходе подготовки снайперов в частях дивизии. На слете присутствовали представители всех соединений, входивших в состав МВО, с целью получения опыта по подготовке снайперских кадров. Помимо этого 26 декабря была организована встреча снайперов дивизии с лучшими снайперами Западного фронта, на которой снайпер старшина Дегтярев, имевший к тому времени на своем счету 42 снятых фрица, подробно рассказал о месте снайпера в ходе боя. Наряду с этим была организована встреча снайперов с Героями Советского Союза с тем, чтобы последние смогли передать свой опыт поведения в бою и воспитать в каждом снайпере-комсомольце чувство бесстрашия и мужества. Вышедшая тогда же брошюра Лизюкова о новом в тактике наступательного боя во многом помогла отшлифовке отдельных специальных моментов в подготовке снайперов в условиях дивизии. Брошюра была отпечатана в дивизионной газете "На защиту Москвы" по частям до появления ее в центральных газетах, и отдельно издана брошюрой и вручена каждому, бойцу. Изучение во всех подразделениях дивизии брошюры Лизюкова дало возможность повысить уровень боевой подготовки и насытить тактическим содержанием тщательную отработку снайперского дела.

В январе месяце можно было встретить не только двух подготовленных снайперов, как это предусматривалось приказом комдива, но и целые отделения, и даже роты, овладевшие снайперским искусством. Так например, 6 рота 664 сп, 4 рота 664 сп, 7 рота 528 сп и 5 рота 371 сп. С момента выезда на фронт роль снайпера в наступательном бою не всеми командирами была понята правильно. Некоторые из них прибегли к странным приемам использования снайперов. Например, командир 528 сп, капитан Довнар лучших снайперов с международным именем, таких как Ковшова и Поливанова, использовал связными в личной охране. Отсутствие правильной расстановки снайперов в ходе наступательного боя привело к излишнему израсходованию подготовленных кадров и чрезвычайно низкой роли снайперов в проведенных боях за февраль-март 1942 года.

В связи с переходом на оборону и широко развернутой разведывательной работой по линии появилась возможность силами снайперского огня выводить из строя противника. И вот здесь-то, в силу создавшейся необходимости в снайперах, комиссар разведбатальона ст. политрук Партигул С.П. возглавил подготовку снайперов в условиях отдельного разведбатальона. По инициативе комсомольской организации разведбатальона вопрос о развитии снайперского движения был обсужден не только в комсомольских и партийных организациях, но также на собраниях личного состава во всех подразделениях дивизии. В разведбатальоне была создана инициативная группа в составе: Каменева Александра, Ганиевой Дзибахон, Соловей Нины и отсекра партбюро разведбатальона Назаровой Т.Е. К каждому из этих товарищей было выделено от пяти до десяти человек, которых они срочно, используя все свободное время от разведывательных операций, готовили к работе снайперами. Они сразу же после трех-пяти занятий со своими учителями шли на место, практически выбирая участки, располагались замаскированно, чтобы выслеживать противника, и уничтожали его.

Снайперы двух приданных нам лыжных батальонов,  объединенных в отдельный отряд под командованием Бурыма, исключительно спешно уничтожал немцев, используя прекрасные условия для наблюдений. Цифры уничтоженных немцев, доходившие по их словам иногда до пятидесяти человек и выше, приводили в смущение, в связи с чем по линии политотдела был организован контроль за уничтоженными фрицами в этом лыжном отряде. Специально созванным совещанием снайперов при политотделе были разработаны условия контроля и точного учета уничтоженных немцев по каждому снайперу в отдельности, и по подразделениям. Для этого были введены специальные рапорта на имя комиссара части с параллельным оповещением комсомольской организации, донесением в политотдел с указанием имен снайперов, уничтоживших за этот день немцев, числа уничтоженных немцев и кто производил наблюдение за убитыми немцами. Сначала введение этого учета приводило к ряду инцидентов в лыжном отряде, где ст. лейтенант Грибков установил некоторую неточность в обобщении числа уничтоженных немцев за истекший день, но потом все наладилось.

С переходом на оборону в районе Бол. и Мал. Врагово широко развернулась подготовка снайперов в стрелковых полках, учебном батальоне и даже в спецчастях. Наиболее показательно и характерно развивалось снайперское движение в 528 сп, где в начале был выделен отдельный снайперский взвод, а позднее рота: Ковшова, Поливанова, Панов и другие, которые обеспечивали подготовку по 40-50 человек в месяц и уничтожили в июне-июле 200-400 немцев. Лучшие снайпера на дивизионном совещании снайперов в деревне Шалово были представлены к правительственной награде: Панов, Ганиева, Каменев и другие в числе 13 человек.

Работа снайперов потребовала серьезной подготовки под Мал. Враговым. Несмотря на ежедневные большие потери от снайперского огня, немцы выдвинули к переднему краю своих искусно подготовленных снайперов, которые контролировали подходы к переднему краю наших частей на отдельных участках наших рубежей. Этим они всерьез заставили заниматься вопросами маскировки передвижения и расположения частей на переднем крае.

В ходе июльских боев под Мал. Врагово немецкие снайперы многому научили в приемах и тактике поведения наших снайперов. Так например, один из немецких снайперов, расположенный в хорошо замаскированной траншее на расстоянии 200 метров от нп 664 сп, на протяжении четырех дней контролировал подступы к нашему нп, выход с опушки леса и траншеи, расходившиеся по всему переднему краю полка. Кроме того, он мешал проводить какие-либо наблюдения с нп, обладая исключительной точностью стрельбы вплоть до вывода даже стереотрубы, применяемой при. Наблюдении с нп. Наряду с этим, пользуясь ручным пулеметом, он мешал продвижению пехоты и отдельным засадам, выходившим за передний край для схватки и уничтожения отдельных групп противника. И только на четвертый день при непрерывном минометном обстреле немцами нашего переднего края благодаря случайной немецкой мине, попавшей в замаскированный блиндаж снайпера-немца, удалось избавиться от снайперского контроля со стороны противника. С нашей стороны принимались все меры к обстрелу и выводу из строя этого снайпера на протяжении четырёх дней минометным, артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем, но блиндаж был очень малым по размеру, имел ответвленную траншею в тыл противника, что давало возможность немецкому снайперу укрываясь, бесперебойно вести огонь, имея преимущество в расположении по склону горы, находившейся внизу нашего переднего края и хороший просмотр.

За период прерывания под Мал. Врагово, Копылово и Кулотино можно было наблюдать много интересных эпизодов из жизни снайперов. Так например, на хуторах между Кулотино и Бол. Врагово немцы ежедневно посменно с передних рубежей ходили мыться. У нас подобрались снайпера, которые, хорошо пронаблюдав за немцами, решили взять эту баню как объект работы на очередной день. Выждав, когда немцы истопили баню и, не имея предбанника, разделись на улице, помылись в бане и, по установившемуся у них обычаю, вышли после мытья погреться на пригорке у полосы ржи, уходившей в долину в сторону Бол. Врагово, наши снайпера: Каменев, Панов, Ковшова и другие оставили своим метким огнем греться навсегда 18 человек немцев сразу. Характерно, что некоторые из немцев, будучи раневыми, пытались, как голые поросята, расползаться по ржи, но хорошо прикрытый снайпер Каменев с бугорка прекрасно видя их, добил их. По оставшимся в бане и не рискнувшим выйти погреться снайперам Ромазановым были брошены 4 противотанковые гранаты и баня была поднята на воздух. Сам Ромазанов погиб при обратном отползании, обнаруженный немцами. В бане мылось всего человек 30-40.

В августе месяце с выходом в наступательные бои Сутоки пришлось вновь встретиться с прекрасно расставленными силами снайперов-немцев. Последние контролировали подступы к переднему краю как вдоль реки, так и на опушке леса. Проход вдоль реки по перекидным мостам настолько хорошо были пристреляны немецкими снайперами с прекрасно оборудованных снайперских участков их переднего края на расстоянии 600-800 метров от нас, что наши снайпера, мало искушенные хитростных приемах в наступательном бою, долгое время не в состоянии были подавить огонь немецких снайперов и прибегали к помощи артиллерии или пулеметного огня. И самый бой, тянувшийся на протяжении двух месяцев августа и сентября, был. настолько сложным, что не представлялось возможности в боевых порядках наступавших на коротких дистанциях частей дивизии упорядочить работу ваших снайперов. В силу этого неслучайно прикрывавшие наступление своего батальона погибли снайпера Ковшова и Поливанова, впоследствии посмертно Герои Советского Союза.

С переходом на оборону в ноябре-декабре месяцах в районе Козлово – угол Андрюшиной рощи вновь силами комсомольских организации, удалось подготовить во всех частях дивизии новые кадры снайперов, которые в условиях обороны хорошо истребляли немцев. Например, снайпер Файзулин в 371 сп заслуженно пользовался авторитетом как опытный снайпер, обучал все снайперские кадры полка и сам больше других имел на счету уничтоженных фрицев - 72 человека, за что и награжден орденом Красного знамени. Комсомолец Михатошвили имел на счету 69 снятых немцев. Наряду с истреблением немцев перед опытными снайперами ставили задачу подготовки снайперов из бойцов нерусских национальностей: казахов, таджиков, узбеков и других. Многие из них имели хорошие показатели работы были отмечены правительственными наградами не только Советского Союза, но и боевыми ордерами Красного знамени Монгольской народной республики /Бербенко, Дерсизов, Марков/

Широкий разворот работы и подготовка снайперов получили после окончания мартовских боев в районе Семкиной Горушки и Ляхново, где удобно расположенные в обороне части имели возможность хорошо просматривать противника, избрать удобные исходные положения для снайперского обстрела и истребления немцев. Например, снайпер Бончаренко из 157 гсп за март-апрель и половину мая истребил 180 немцев, снайпер Соболев из отдельной разведроты 74 немца и т.д..

На снайперском армейском слете 1 ударной армии делегация в составе 15 человек, отправленная из 53 гсд, имела на своем счету 860 истребленных немцев. Кроме того такие снайперы, как Соболев, имели богатую школу приемов в снайперском искусстве, большой боевой опыт, ставший достоянием бойцов не только своей дивизии, но и. всех частей армии и фронта. Например, в мартовских боях немецкие снайпера упорно удерживали подступы к двум безымянным высотам в районе Козлово и фактически контролировали работу на нп дивизии. На протяжении дня нервировали работу подразделений 161 гсп. Снайперы полка, имевшие удачный сектор обстрела и наблюдения отказались снять их. Приведенный на это место Соболев сумел перехитрить немецких снайперов. Он начал с уточнения местонахождения их таким путем: после выстрела быстро откатывался в сторону, выдвигал с помощью натянутой нитки шапку, одетую на чучело, вместо себя. Немецкий снайпер, расстреливая выдвинутое чучело, обнаруживал свое местонахождение. После этого Соболев нового места уничтожил его. Он снял 8 снайперов в течение каких-нибудь полчаса. Этим был открыт свободный проход на нп штабу дивизии, на опушку леса и подступы к переднему краю 161 гсп.

На армейском слете снайперов все внимание командующего армии генерал-майора Короткова, члена военного совета Колесникова было уделено нашим снайперам, которые подробно доложили о ходе подготовки и работе снайперов. Приказом по 1 ударной армии было отмечено успешное развертывание снайперского движения в 53 гсд и поставлена в пример работа снайперов из всех частей армии. Все 15 человек награждены правительственными наградами. Гончаренко награжден орденом Отечественной войны 1 степени, Соболев - орденом Красного знамени и только три начинавших снайпера были награждены медалями.

На июнь месяц 159 гсп  насчитывал 170 подготовленных снайперов, имевших на своем счету 1400 убитых немцев. Всего по дивизии насчитывалось 480 снайперов на июнь 1943 года с общим количеством 3192 уничтоженных немца. Был введен точный повседневный учет уничтоженных немцев персонально по каждому снайперу в отдельности по истечении суток. Сводка докладывалась в политотделе и заместителю командира полка по политчасти. Это дало возможность следить за работой каждого в отдельности снайпера, соответственно регламентируя снайперское движение, а командиру дивизии - спрашивать с командиров частей ответственность за заботу и обеспечение снайперов всем необходимым.

Следует отметить, что снайпер Соболев в апреле-месяце 1943 года выступал на страницах армейской и фронтовой печати с серией статей о мартовских боях, делясь боевым опытом снайпера.

Эти статьи были обращены ко всем бывалым воинам и всколыхнули движение и работу с бывалыми воинами и по всем другим вопросам. Обращение Соболева к бывалым воинам нашло одобрение со стороны политуправления СЗФ. По всем соединениям фронта прошли совещания и слеты бывалых воинов, которые наметили конкретные мероприятия по упорядочению состояния обороны, а также и по вопросам боевого и материально-бытового улучшения. Характерно, что в частях дивизии был обнаружен бывалый воин Князев, член ВКП/б/ с 1918 года, трижды гвардеец: первый раз с 1914 по 1918 годы в первом лейб-гвардейском императорском корпусе в то время в Петербурге; второй раз в Красной гвардии весь период гражданской воины; в третий раз в Московской коммунистической дивизии.

Снайперские винтовки получили в Москве через МК комсомола и через военный отдел МГК ВКП/б/. Позднее за время пребывания на фронте снайперскими винтовками пополнялись за счёт трофейных и получаемых с помощью МГК ВКП/б/. в июле 1942 года - 40 штук, и в январе 1943года - 200 штук. Своими силами производили переделку пристрелянных винтовок с присоединением к ним оптических прицелов в оружейных мастерских дивизии.

Когда погиб Каменев Александр, лучший снайпер, он являлся инструктором снайперского движения не только в условиях дивизии, но и выдвигавшийся по путевке армии во все другие дивизии армии и неоднократно вызываемый на инструкторские совещания во фронт, - политотделом дивизии было объявлено соцсоревнование на его винтовку и сказано, что его винтовкой будет владеть тот, кто больше всего будет иметь на своем счету убитых немцев. Первым право на владение винтовкой Каменева по решению политотдела получил Лихачев из разведбата, ныне командир роты. Позднее Файзулин из 157 гсп и дальше винтовка передавалась по числу убитых немцев.

 

10 июля 1943 года

О разведке

С укомплектованием основных частей дивизии в конце октября мы перешли к комплектованию спецчастей. Комплектование дивизионной разведроты было поручено Герою Советского Союза мл. лейтенанту Берендееву Николаю Михайловичу.

Как я познакомился с Берендеевым ? Когда выводили на работы по оборонительным рубежам Москворецкий район, я объезжал рабочий батальон. Работали лопатами. Некоторым стало жарко, сняли шинели. Смотрю, у одного бойца на груди звезда Героя Советского Союза. Я заинтересовался, побеседовал с ним, пробыл с ним часа два. Уехал, но записал его фамилию. Герой Советского Союза в составе рядовых рабочего батальона - редкое явление. Там на месте я ему не показал и вида, что интересуюсь им, а вызвал его к себе вечером. Приходит в шинели, знаков различия нет. Я попросил его раздеться, он был в недоумении, почему надо раздеться. Я звоню в приемную, чтобы его раздели - мне важно было убедиться, не ошибся ли я в том, что он Герой Советского Союза. Я не ошибался - у него была звезда Героя. Затем я попросил его рассказать о себе. Он начал сообщать основные биографические данные, партийность - кандидат с просроченным стажем, студент 1-го курса академии наркомата пищевой промышленности. Общий его кругозор был чрезвычайно ограничен. Награжден званием Героя Советского Союза он был во время финской кампании. Я спросил его документы. Он выложил мне в числе других документов и орденскую книжку, мы побеседовали до полночи, затем я оставил его у себя ночевать. Тут пришел Жерихин, увидел его у меня, рассказал Ромашенко и тот решил тут же познакомиться с ним. Часа в два-три ночи его разбудили. Ромашенко поговорил с ним, хотел посмотреть, к чему можно было его приспособить. Как Героя Советского Союза в боевые порядки отпускать не следует, а посмотреть, что он умеет делать.

Два дня он жил у меня в кабинете и выполнял мелкие поручения.

Затем я внес предложение поручить ему формирование разведроты и поставить его во главе разведки. Звание Героя Советского Союза он получил как раз за то, что сидел на сосне и выслеживал финнов, снял много "кукушек" и доводил до сведения своих. Но опыта стрелковой разведки у него не было. Я уделил ему особое внимание потому, что знал, что он ограничен в своем кругозоре и это накладывало особую ответственность на меня за него. Он послушно выполнял все поручения и всегда советовался со мной. Неслучайно я рекомендовал его в партию, выдал ему партбилет.

Я заставлял его работать над собой, часто одергивал его и заставлял быть более требовательным к себе. Он не организован, несколько распущен и мало требователен к себе, был ограничен в своем культурном и общем развитии. Его почему-то смущал тот факт, что он пришел рядовым в рабочий батальон в звании Героя Советского Союза. Он был ленив и когда его послали на учебу, он месяца через четыре вернулся обратно, потратив даром время и просидев в академии им. Фрунзе, ровным счетом ничего не делая. Затем он был неудачно назначен в танковый батальон, и на десятый день своего назначения снят оттуда и вновь послан на учебу в школу "Выстрел". Пробыл там три месяца и формально кончил ее, фактически никаких знаний не приобрел.

Тов. Берендееву было предоставлено право просмотреть личный состав всех подразделений и частей дивизии и набрать добровольцев в разведку из числа наиболее смелой и решительной молодежи.

К этому времени был получен приказ городского бюро МК №187 и приказ наркома обороны №270, в соответствии с которыми происходило формирование разведроты. Разведрота укомплектовалась за счет студентов механико-машиностроительного института им. Баумана, отдельных высоко квалифицированных рабочих из рабочих батальонов, имевших опыт по участию в разведках по предыдущей службе в армии.

К этому же временя при поддержке А.С. Щербакова Сокольнический райком партии отремонтировал ранее непригодные к употреблению танки, сформировал из них танковую роту и передал ее разведке дивизии, в связи с чем разведрота была преобразована в разведбатальон, при котором дополнительно была организована мотоциклетная рота. Мотоциклами обеспечил Московский комитет комсомола. Самокатные взводы в условиях зимы оказались малоэффективными, в силу чего моточасть не была использована и при выезде на фронт растеряна. С помощью МК комсомола удалось укомплектовать разведбатальон всеми нужными приборами: буссоль, стереотрубы, бинокли, а также компасы для каждого разведчика.

С первых дней формирования учебе разведроты уделено исключительное большое внимание. Особое внимание уделялось вопросам взаимодействия с танками в условиях зимней разведки. Учеба строилась на основе выполнения боевых заданий разведотдела МВО вплоть до силовой разведки на рубежах под Москвой, в Солнечногорске, Клину и т. д. Параллельно были сформированы взводы пешей и конной разведки во всех стрелковых полках, где также строили учебу на выполнении боевых операций в передовых отрядах, имевших непрерывное соприкосновение с противником на рубежах под Москвой. Характерно, что за ноябрь и декабрь месяцы многие разведчики в проведенных боевых операциях имели боевые подвиги и отличия. Например, взвод пешей разведки 664 сп, возглавляемый Маргусевичем, во время одной засады залповым огнем сбил самолет противника. Летчик, спустившийся на парашюте и пытавшийся бежать, разведчиками был пойман и доставлен в штаб армии, возглавляемый генерал-майором Героем Советского Союза Лизюковым. Оказалось, что летчик, являвшийся немецким офицером, производя разведку переднего края расположения наших войск, имел богатые данные и документы о расположении немецких войск. Приказом военного совета МВО Маргусевич награжден правительственной наградой.

Личному составу взвода объявлена благодарность. От Лизюкова всему составу взвода также объявлена благодарность и все ценные предметы летчика: бинокли, сумки, приборы наблюдения и т.д. переданы в распоряжение взвода.

Взвод пешей разведки 528 сп., возглавляемый Веселовым, в одной из боевых операций под Москвой проник в тылы противника, где немцы спокойно расположились в деревне. Враг был застигнут врасплох и бежал. Бросив имевшуюся технику. Веселов же со взводом, преследуя их, освободил четыре деревни и захватил их, без всякого сопротивления со стороны бежавших немцев, 15 танков в полной исправности, даже заправленных горючим и работавших, несмотря на сильный мороз, 42 автомашины, много оружия, продуктов и боеприпасов. За это приказом военного совета Веселов награжден правительственной наградой, а всему взводу объявлена благодарность.

Боевые операции разведбатальона под Москвой имели успех, приковавший внимание военного совета МВО, в силу чего давались не только частные боевые задания, а поручались силовые разведки с усилением за счет артиллерии и подкреплений из стрелковых полков. В проведенных операциях отличились: Малышева, Качармин, Гуськов, Кофман, Халин – командир роты автоматчиков из 528 сп и другие. Эти люди, как знатные разведчики, были приняты секретарем МК и МГК ВЛКСМ тов. Пеговым и секретарем ЦК ВЛКСМ тов. Михайловым. По предложению их были организованы выступления по радио и на крупных предприятиях Москвы отличившихся в боях разведчиков.

С выходом на фронт в район малой Руссы в конце марша был организован лыжный отряд под командованием капитана Чмиля. В связи с разделением по ходу боевой задачи лыжного отряда на две группы были назначены два комиссара: Бродский и Пантелеев. Выйдя ночью с исходных положений у деревни Новь отряд прошел на 28 километров на север в тыл противника и в течении двухсуточного срока, разбившись на две части, двигаясь в двух направлениях на юг для соединения с частями нашей дивизии, освободил деревни: Белая первая. Белая вторая, Коче,,ка и Лаптево. Правая группа освободила Глыбочицы, Грудашня и вышла на Межник и Ильчан. Это дало возможность быстрого и оперативного наступления частей нашей дивизии по левому флангу и позволило освобождения при меньшем сопротивлении  противника в хуторе Дубровка, Новая русса и Бор. Позднее, после успеха на правом фланге и занятия Павлово и Сидорово, благодаря успешным действиям разведки 528 сп, сформированной из добровольцев-бойцов 2 батальона и возглавляемой комсомольцем Кохасем В.М. удалось облегчить разгром сил противника в деревнях Новое и Старое Гучево.

Взводам конной разведки стрелковых полков из-за глубокого снега на протяжении всей зимы силу не удалось принять участие в боевых операциях. Их действия ограничивались наблюдением. Только после взятия Бутылкино взвод конной разведки 664 сп, возглавляемый к этому времени комсомольцем Баевым, зайдя с фланга, еще до перехода пехоты в атаку, не только выбил противника из промежуточных хуторов, но, преследуя убегавших немцев, расчистил путь пехоте для движения прямой дорогой на Бол. Василевщину, которая после первого натиска была занята 3 батальоном 664 сп.

С переходом на оборону в апреле месяце работа разведбатальона, сохранившего свой личный сослав, приняла новые формы, как-то: добывание языка, установление переднего края и огневых точек противника, а также проведение провокационных вылазок с целью открытия огневых точек и живой силы противника.

Наиболее характерной была операция под Ожеедами и Печище, где расположение сил противника с нашего переднего края не просматривалось. Хорошо организованная система заградительного огня не давала возможности проникать в расположение противника с фронта. Поэтому разведбатальон пустился на хитрость. Выйдя ночью на восточный фланг противника по руслу оттаявшей реки и двигаясь, чтобы не создать шума почти на 6 километров водой, взвод разведки поднялся до деревни Печище, расположенной по берегу реки. Здесь же пронаблюдал расположение огневых точек противника и его живой силы и спокойно двигаясь выше, чем по пояс в воде, поднялся вверх по реке на исходное положение и доставил ценные данные о расположении противника, на основе которых состоялось очередное наступление дивизии.

В конце апреля из числа добровольцев-разведчиков была организована группа в 20 человек во главе с Петровым и Григорьевым на поиски брошенной в тыл противника лыжной бригады Тарасова. Проведя свыше 20 дней в тылу противника, группа смогла пронаблюдать тылы противника, установить, что лыжная бригада в основном к-этому времени не существовала, судя по документам, трупам и другим объектам наблюдения. Группа обогатилась ценнейшими материалами наблюдения и без потерь 12-13 мая вернулась на свои рубежи.

Под Мал. Врагово со стороны соседних соединений были случаи перехода на сторону противника. Важно было насторожить противника и предупредить не только переходы, но и их попытки. Для этого разведке было дано задание организовать провокационные вылазки. Группе отважных разведчиков во главе со студентом пединститута имени Ленина Лиелупом вручены были белые платки, заряженные гранаты, предложено выйти к фронту, размахивая белыми платками, якобы сдаваясь, дойти до передовых траншей противника, забросать гранатами и захватить языка. Этим двоякая цель разведки была достигнута. Правда, преждевременно брошенная в траншеи противника граната, вызвала преждевременный огонь немцев, и смерть Лиелупа. Но сила, отвага, смелость и мужество, проявляемые разведчиками, говорили о их бесстрашии и готовности выполнить любое боевое задание командование.

Взводу пешей разведки 664 сп на участке под Мал. Врагово было поручено захватить языка. Хорошая подготовка операции под руководством командира полка Пшеничного и комиссара Гольщтейна и соблюдение строжайшей маскировки обеспечили внезапный налет на траншеи противника и захват двух языков. Характерно, что участвовавшая в этой операции Соня Кулешова – девушка крепкого телосложения, ворвавшись в дзот, схватила за шиворот первого попавшегося фрица, казавшегося вдвое выше ее ростом и хорошо физически развитого. Перепуганный насмерть немец всеми силами вырывался из рук Сони. Соня, перейдя в рукопашную, пустила в ход не только руки, но и зубы и доставила в штаб полка захваченного ею немца.

В связи с успешно проведенной операцией весь взвод пешей разведки 664 сп во главе с командованием полка был приглашен на прием в военный совет 53 армии, где прогостил сутки. Весь личный состав был награжден правительственными наградами и приказом по армии отмечены успешные действия разведки нашей дивизии.

Сложнее приходилось проводить разведывательную работу в районе Сутоки, где огонь ближнего боя мешал не только вторжению на территорию противника, но и наблюдению и изучению переднего края. Не взирая на эти опасности, разведка обеспечила повседневное в систематическое наблюдение за противником и проводила отдельные операции. Так например, взвод пешей разведки 371 сп в ходе одного из боев получил задание установить передний край расположения противника, к которому надо было пробраться по открытой, простреливаемой местности. Блестяще выполнив это задание и ведя небольшие силы 2 батальона для последующего выполнения боевой задачи /блокировка дзота/, взвод пешей разведки, возглавляемый студентом ИФЛИ Еремеевым Николаем, блокировал дзот, захватил его. Сам Еремеев героически погиб.

В этих же боях следует отметить особую роль разведывательной работы снайперов. В 371 сп снайпер Харитонов на протяжении всего августа месяца непрерывно работая под огнем противника, к концу месяца остался почти один из взвода и обеспечивал разминировку для прохода нашей пехоты. Кроме того по отдельным заданиям командования, в открытой местности пробирался для связи с отдельными ротами, укрепившимися на опушке леса, являясь проводником для них в очередных наступательных операциях.

26 августа Харитонов в течение одного дня выполнил 6 боевых заданий по установлению переднего края, обеспечил проводы отдельных подразделении на фланги с целью кольцевого блокирования входивших мысом в нашу территорию дзотов противника. В течение одного дня за успешные операции и отлично проведенную работу по выполнению боевых заданий он был трижды награжден правительственными наградами командующим армии генерал-лейтенантом Романовским. При выполнении последнего задания Харитонов, ворвавшись в дзот противника, был подорван оставшимся в нем немцем.

В ноябре месяце в районе Птицыно и угол Андрюшиной рощи по заданию командования разведрота должна была разведать передний край и силы противника. Пользуясь сумеречной погодой и сильным снегом, шедшим в это утро десант из разведчиков разведроты, возглавляемый Лихачевым, поддерживаемый пятью танками, незаметно для противника подобрался к переднему краю и смело рванулся на территорию противника. Быстро прорвав проволочные заграждения и ошеломив немцев и не остановившись на захвате передней линии траншей, десант бросился в глубину обороны и дезорганизовали огневые силы противника. Группа захвата, возглавляемая командиром 3 батальона 664 сп Жуковым, быстро захватила траншеи, закрепилась и к моменту возвращения танков превратила их в надежное средство обороны переднего края наших рубежей.

По работе разведывательных подразделений дивизии следует отметить особую роль командира разведбатальона и следующих лиц: Рамишвили, Партигула, прекрасную волевую разведчицу Назарову, отсекра партбюро, отсекров бюро комсомола: Виленского, Кофмана, сансестру Магадзе и смелых отважных разведчиков, прославивших своими боевыми подвигами и решимостью: Кириллова, Каменева, Гуськова, Меркулова, Слуцкого, Крючкова, Макарова, Нетесова, Агафонова, Качармина, Соловей Нину, Ганиеву Дзибахон и других.

 

13 июля 1943 года

 

Воспоминания

Партигул Соломон Пинкасович

 

Я хочу рассказать о первом периоде формирования дивизии, именно, периоде формирования рабочих батальонов. Я вступил в рабочий батальон Свердловского района 15 октября. Помню, вместе с заместителем секретаря своей парторганизации явился я в райком, то ли к секретарю, то ли к заворгу райкома Богуславскому. После краткого опроса был зачислен бойцом батальона. Организационное собрание было в театре Ленинского комсомола. Там было объявлено, что командиром батальона будет Пшеничный, и предложено было вместе с вещами явиться 16 октября 1941 г. 16 октября в театре Ленинского комсомола происходило организационное оформление батальона. Происходило оно в основном примитивно. Построили в две шеренги. Я пришел несколько позже, когда одна рота была уже сформирована и формировалась вторая, причем, все подходившие пристраивались на левый фланг.

Всего было набрано две роты. Командиром нашей роте был тогда старший лейтенант Казиев. Политрука не было.

Вслед за тем, мы отправились получать оружие в райком, и тогда выяснилось, что в райкоме есть большое количество станковых пулеметов латвийских, типа "максим", но с некоторыми особенностями. Прежде всего, они были на треногах. Нам объявили, что мы являемся пулеметной ротой. Таким образом, батальон состоял из одной стрелковой и одной пулеметной роты. Тогда-же сформировалось три взвода. Командиром 1-го взвода был Семенов, 2-го, в котором был я, Левин и 3-го Вересов, вое добровольцы.

Кроме этих двух рот в батальоне был санитарный взвод из весьма большого количества девушек. Также был отряд истребителей, причем, большинство из этих истребителей танков были также девушки, преимущественно физкультурницы и т.д. Там молодежь была, у нас же был средний возраст и даже пожилой. На 3-ю роту, видимо не хватило людей, во взводе было человек 25-30. Стрелковая рота была больше нашей раза в полтора, потом девушки, человек 250-300 было.

В группе истребителей танков я хотел бы назвать тов. Виленскую, которая показала себя весьма хорошо в боях уже на Северо-западном фронте, была награждена. Погибла она зимой 1943 года.

Состав людей был, как я говорил, преимущественно пожилой, подавляющее большинство членов партии, руководящие, хозяйственные, советские, партийные и иные работники. Состав нашего взвода был типичен. О нем я могу рассказать более подробно. Из 30 бойцов нашего взвода только один человек был беспартийным, человека 3-4 были кандидаты партии, а остальные были членами партии, причем с солидным партстажем. Преобладали участники гражданской войны периода 1917-1920 гг. и вторая солидная группа - 1924-1927 год партийный стаж. Характер работы: начальники отделов главков, заместители начальников отделов наркоматов. Помню тов. Жаркова, помощника прокурора Союза, Можарскую, ответственного секретаря журнала "Водный транспорт", Садовского, инженера Метростроя. Командиром соседнего взвода был Вересов, тоже с крупной хозяйственной работы /работник Наркомлеса/.

Получив пулеметы, мы первым делом стали приводить их в порядок. Во взводе было 7 пулеметов. Они требовали проверки, потому что ни у кого не было уверенности, не откажут ли они. Так оно и оказалось. Когда через несколько дней мы вышли на боевой рубеж и стали их проверять, оказалось, что половина их не работает. Но тогда выяснилось и другое обстоятельство, что большинство не умеет обращаться с пулеметом. Во взводе было немало участников гражданской войны, но не все из них умели обращаться с пулеметом, а те, кто умел, забыли.

Первый день ушел на приведение пулеметов в порядок, разборку, сборку, очищение от масла и, главным образом, ушел на то, чтобы приготовить достаточное количество лент. Дело в том, что патроны мы получали в пачках и ленты были без патрон. Надо было набить. Ни каких приспособлений не было и все рота засела для того, чтобы ручным способом набивать патроны. Набивали по непривычке очень неумело, патроны располагали так, что перекос был обеспечен.

До позднего вечера 16-го мы набивали ленты. Утром продолжали эту работу. В середине дня 17 октября командира взвода вызвали на какое-то совещание. Причем, по всему виду было, что совещание было связано с усложнением оперативной обстановки. Командир взвода вернулся весьма взбудораженным. Командиром нашего взвода был Левин, впоследствии погибший в первых боях дивизии на северо-западном фронте. Он заявил, что сегодня ночью мы встретимся с врагом, и поэтому нужно было весьма форсированно людей обучить пулемету. Причем, сам командир взвода пулемета не знал. Он был военным инженером З-го ранга, по образованию инженер-мостовик, оказался командиром просто потому, что других командиров не было, и вот, разыгралась такая сценка. Предупредив весь взвод, что он пулемета не знает, он, читая наставление, стал учить, как заряжать и разряжать пулемет.

Начался коллективный разбор, как заряжать и разряжать. Нашлось несколько человек, которые знали пулемет: я был пулеметчиком, Садовский, еще несколько товарищей. И вот, мы коллективно стали вспоминать, как заряжать пулемет. Итак, через некоторое время, после всяких опытов вспомнили. Тогда Садовский взял на себя функцию разъясняющего и, таким образом, наспех было проведено ознакомление с принципами стрельбы из пулемета. Тогда же были сформированы пулеметные расчеты. Они были сформированы раньше, но тут было проведено переформирование исходя из того, кто мог на сегодня уже стрелять.

Тогда же была проведена еще одна организационная перестройка. Поскольку выяснилось, что пулеметные расчеты невелики, на 7 пулеметов приходилось по 4 человека, их недостаточно, тогда придали каждому пулеметному расчету несколько девушек из отряда истребителей танков и предназначили для роли подносчиков патронов.

Весь вечер мы ожидали выступления на передовые позиции. Этого выступления не последовало. К концу дня, или даже 18-го утром появился инструктор пулеметного дела, человек, которой действительно знал досконально пулемет. Он стал уже разбирать материальную часть, но разобрать ему не удалось, потому что в 2,5 часа дня 18-го мы выступили.

У нас настроение было такое, что немцы очень близко от Москвы и что в самое ближайшее время придется с ними столкнуться – так нас ориентировали командиры взводов и командир батальона, заходивший к нам. Представление было такое, что немцы где-то весьма близко, причем, представление не только у рядовых бойцов, но и у командования.

Я остановлюсь еще на вопросах быта. Располагались мы в зрительном зале театра. Стулья были сдвинуты в сторону. На сцене происходила набивка патронов, а на полу мы спали. Присаживались на  стулья и там отдыхали, изучали пулемет. Сложна была организация питания. В первый день мы получили по куску копченой колбасы на день, по 3-5 бисквитных печенья и по 2-3 конфеты. Как будто такое же питание было и второй день. Первый день, пока у нас не установились правила внутреннего распорядка, товарищи отправлялись с карточками в хлебный магазин и приносили хлеб. Правда, карточки не у всех были и не всех отпускали. Потом помню, мы получили большое количество подарков, что послужило поводом для неисчислимых острот, что мы еще никуда не выступили, а подарки уже получили. Как выяснилось, в ЦК МОПР было большое количество подарков, а отправить их на фронт не успели. Кто-то из мопровских работников был в нашем батальоне и подал мысль дать эти подарки нам. Пришлось это весьма кстати.

Стрелковое вооружение батальон получил полностью. Стрелки были вооружены винтовками 7,62, а пулеметная рота имела латвийские пулеметы калибра 7,92. Так как некоторые наши девушки не разбирались в калибре, то они стали набивать пулеметы патронами винтовочными, калибра 7,62. Это во время было замечено, но вообще могло бы катастрофой кончиться.

На второй день у нас стал формироваться политический аппарат. Были политруки взводов, появился политрук роты Филиппов. Первая политинформация политрука взвода была какая-то жуткая, потому что ни на один из интересующих вопросов он не ответил и, вообще говоря, нес околесицу. Но надо отдать справедливость политруку роты Филиппову, что он оказался дельным работником. Кстати сказать, он потом участвовал в боях на северо-западном фронте, был командиром роты и был ранен уже в марте-апреле 1942 года.

Я полню, как воспринято было и положительно подействовало выступление Пронина по радио, которое дало понять, что Моссовет является хозяином Москвы.

Выступили мы 18-го. Интересно само выступление. Оно было связано, прежде всего, с трудностями транспортного порядка, потому что не было машин. В конце концов, машины были найдены, в них были погружены пулеметы и патроны. Было предложено всем бойцам батальона часть вещей погрузить на машины, и тут выяснилось, что люди пришли е весьма большим запасом вещей. Во всяком случае, обычным армейским правилам это явно противоречило. Все девушки пришли с чемоданами, с вещевыми мешками, набитыми вещами на всякий случай. У многих были галоши и прочие вещи, которые в армейском обиходе не принято иметь. Почти все пришли с одеялами, во всяком случае, вещевые мешки оказались весьма большими. Понемногу приходилось разгружать. Часть вещей была доставлена на машинах. Машин для перевозки вещей не было и с этими вещами потом было много недоразумений. Но даже после разгрузки наша колонна представляла собой вид сугубо не военный. Она растянулась, создавала специфический гражданский характер своими вещевыми мешками.

Нашим первым этапом были Лихоборы. Пришли мы туда 18-го к вечеру, причем, попали под воздушную тревогу. Командир батальона предложил сразу-же с вечера приступить к окопным работам. Правда, практически мы к ним приступили, но окопная работа началась на другой день рано утром.

Весь батальон расположился в лихоборской школе. Штаб батальона расположился в домике, где раньше помещалось НКВД. Я помню, как мы удивились, когда увидели, что Лихоборы ничем не напоминают непосредственной близости фронта.

С утра 19-го началось прежде всего рытье оборонительных рубежей. Причем, здесь ясности не было. Командир роты Казиев мне говорил, что выступая из Москвы он не знал куда мы идем, какова оперативная обстановка. Пшеничный мне впоследствии говорил, что они также не были ориентированы в обстановке. Во всяком случае, где немцы, он толком не знал и считал, что они близко.

Оборонительные рубежи мы строили большие и надо сказать не совсем удачно. Нас заставили рыть окопы чуть ли не в 20 метрах от железнодорожной насыпи - занятие было явно бесцельное. Неизвестно, кого мы прикрывали. Потом, правда, было оставлено рытье окопов.

Через день мы проверили наши пулеметы. Тогда же выяснилось, что половина из них не годится. Затем начался период реорганизации. Было объявлено, что наш батальон сливается с батальоном Сокольнического района и образуется один стрелковый батальон. Потом мы узнали, что к нам вливается еще батальон Краснопресненского района. Несколько позже было сформировано и руководство батальоном. Командиром батальона был назначен майор Ганенков. Пшеничный остался у него заместителем. Начальником штаба остался тов. Калинин Д.И., пришедший добровольцем в первые дни формирования батальона, работник ЦСУ Госплана, впоследствии погибший на северо-западном фронте. Комиссаром батальона был Стуков.

К этому времени мы выдвинулись уже дальше и заняли район Лианозово-Соцгород. В это время была проведена новая реорганизация. Были созданы пулеметные взводы в стрелковых ротах. Я в частности, попал в состав пулеметного взвода 8-й роты. Командовал этим взводом Левин, а Казиев остался командиром пулеметной роты батальона. 9-я рота была преимущественно ротой краснопресненской, в подавляющем большинстве она состояла из студентов МГУ, геологического института. С 7-й ротой мне меньше приходилось сталкиваться.

Тогда же сформировался и политаппарат. Политруком пулеметной роты был Филиппов, политруком 8-й роты был Петров, остальных не помню.

В этот же период, примерно, 25-27 октября сформировалась партийная организация батальона. Я вспоминаю первое партийное собрание батальона, происходившее недалеко от Соцгорода-Лианозово в лесу. На этом партийном собрании был поставлен доклад Стукова о задачах партийной организации батальона. Стуков особенно подчеркнул роль партийной организации в деле укрепления дисциплины. Вообще говоря, в состоянии дисциплины было не вое благополучно. Стуков, например, рассказывал про такой эпизод, что караул, который должен был охранять боеприпасы, перепился.

На этом собрании было избрано партбюро батальона. Секретарем партбюро был избран Петров, бывший политрук 8-й роты. Должность секретаря партбюро батальона была штатная. В состав партбюро вошел я, заместителем секретаря партбюро батальона, Кудрявцев, который вскоре из дивизии выбыл, Энге. Но я не помню ни одного заседания партийного бюро, кроме первого организационного.

Вслед за этим были избраны парторги рот. Сформировалась партийная организация в нашей роте. Я помню два или даже три партийных собрания в нашей роте.

Следует попутно отметить большой разрыв между уровнем политической подготовки, партийного опыта основной массы коммунистов роты и квалификации политрука роты. Петров уступал по своему партийному опыту подавляющему большинству коммунистов роты, но товарищ, сменивший Петрова, Лотанев выделялся своей неграмотностью. Расскажу такой анекдот. В один прекрасный день было приказано: "Становись!" Так как обстановка была все время нервная, то приказ "Становись!" мы воспринимали, как сигнал к тревоге. Все вышли с винтовками, даже с вещевыми мешками.

Потом получили разъяснение: вещевые мешки оставить, потом, оставить винтовки. Наконец, когда все построились, вышел политрук и дал команду: "Беспартийные и комсомольцы, два шага вперед!" Беспартийные и комсомольцы вышли, кстати, таких было мало. Оставшимся приказали сомкнуть ряды, затем строем повели на партийное собрание.

Повестка дня партийного собрания - авангардная роль коммуниста. Причем, во главу угла ставились вопросы дисциплины. Связано это было в значительной мере с тем, что вопросы дисциплины, действительно, стояли остро. Слабость дисциплины определялась общей неорганизованностью и тем, что часть еще не устоялась. Например, обедали мы в столовой, причем, первое время за обед платили; хлеб покупали по карточкам, а одно время даже и без карточек. Так как бойцам разрешалось ходить в магазины за хлебом и другими вещами, многие ходили и не спрашивая разрешения.

Наконец, вопрос обмундирования не сразу был решен. Бушлаты, правда, нам выдали еще числа 22-23 и меховые шапки, но обувь мы получали значительно позже, уже к концу октября - началу ноября. Тогда же мы получили гимнастерки. Отсутствие единого обмундирования мало способствовало укреплению дисциплины.

Стуков, вообще говоря, пользовался большим авторитетом и уважением среди комсостава, оказался опытным, хорошим политработником, умевшим укреплять дисциплину и организовывать политический аппарат. До армии он был заместителем начальника или председателя Всесоюзного радиокомитета.

Формирование политического аппарата было продолжено до взводов. Во взводах были парторги. Политическая работа выражалась главным образом в коротких информациях. Состав батальона был таков, что не было необходимости проводить читку газет. Газет мы получали немного, на взвод приходилась 1-2 газеты, так что обстоятельства заставляли иногда читать вслух. Время от времени делали политинформации. Я лично проводил несколько политинформаций. Получая газеты, я собирал взвод, рассказывал наиболее важные события, а затем организовывал читку, или просто газеты ходили по рукам.

Я припоминаю еще несколько совещаний вне пределов батальона. Так например, однажды меня вызвали на совещание партийных работников полка. Туда были вызваны наши политработники, а именно, секретари партийных организаций, парторги. Совещание проходило в Тимирязевке в штабе полка. Проводил совещание комиссар полка Репин. Докладчиком выступил начальник политотдела, батальонный комиссар Ефимов. Тогда же Ефимов сказал фразу, которая мне запомнилась, потому что я ее сделал предметом информации. Он заявил, что сегодня ночью, - а это было примерно 27-28 октября, - наши части имели соприкосновение с противником. 50 немецких танков прорвались в расположение наших частей, но попали в болото и артиллерии дан приказ их расстрелять.

Боевая учеба была в общем организована плохо. Время главным образом уходило на отрытие оборонительных рубежей. Причем, здесь было тоже многое неясно. Я помню, что мы несколько раз меняли рубеж. Правда, уже к началу ноября твердо установили огневые точки нашего взвода и мы заняли траншеи, которые отрыли на совесть. Но после того, как мы отрыли траншеи, я помню, нам приходилось много проводить всяких земляных работ по отрытию командного пункта роты, по отрытию места для санитарного пункта роты. Причем, эти пункты менялись. Времени уходило много на это и на боевую учебу ничего не оставалось.

Более или менее нормальная учеба началась только в ноябре. Но и она была весьма ненормальной, потому что и времени было мало и внимания мало уделялось. Мы стали изучать пулемет. К этому времени наши латвийские пулеметы были сменены на пулемет "максим" и мы перешли на калибр 7,62. Литовки по-прежнему оставались старые - польские калибра 7,92. Правда, в ноябре уже начали проводиться стрельбы. Тактических учений за все время не было проведено ни одного, если не считать двух учений, проведенных по пути следования к стрельбищу.

На партийных собраниях неоднократно поднимался вопрос насчет необходимости проводить настоящую боевую учебу. Коммунисты ставили весьма остро вопрос о том, чтобы этим заняться как следует. Политрук роты воспринимал этот разговор весьма странно. Он решил, что здесь подрывают авторитет командира и заявил, что за такие разговоры будут исключать из партии и даже расстреливать. Правда, после соответствующего внушения, которое ему сделал Стуков, он стал заниматься боевой учебой, но дело все-таки не клеилось.

Надо сказать, что обстановка все время, даже тогда, когда определенно выявилось, что фронт на расстоянии нескольких десятков километров, режим был такой, как будто мы находимся на переднем крае: спали не раздеваясь, пулеметы всегда находились в окопах, причем, полрасчета дежурила у пулемета, а половина отдыхала.

Бытовые вопросы к началу ноября были в общем разрешены. Мы перешли на нормальное питание частей Красной армии - походная кухня, котелки и т.д. К этому же времени мы были и обмундированы. Причем, вместо удобных бушлатов нам выдали почему-то черные-шинели, которые придали нам вид не то пожарников, не то вахтеровской охраны.

Среди бойцов 5-й роты я бы хотел отметить тов. Буздалина, впоследствии комиссара одного из батальонов 3-го полка, Альтера.

В начале ноября мы были информированы о происшедшей реорганизации, о том, что мы входим в состав 3-го полка, а не 1-го, как раньше. В начале ноября мы узнали, что на базе наших батальонов формируется дивизия и мы входили в состав 3-го полка и уже не 3-м батальоном, а 2-м. Соответственно этому изменялась нумерация наших рот. Наша рота стала называться 5-й, 9-я - 6-й и т.д.

В первых числах ноября неожиданно рота была собрана и было предложено выйти воем тем, кто не имеет воинских званий. Тогда и оказалось, что подавляющее большинство имеет воинские командирские звания. Было много курьезов. Скажем, батальонный комиссар в роли бойца, командир нашего отделения Парфененок оказался старшим политруком. Товарищей, имеющих воинские звания, было предложено выделить в отдельный взвод. Практически, однако, этого не получилось, потому что, повторяю, эти люди составили большинство роты. Но эти товарищи использовались преимущественно для несения караулов. Лишь через некоторое время их стали вызывать в политчасть полка, в политотдел дивизии и давать назначения.

Буквально в первые дни формирования батальона началась свистопляска с составлением списков. Все списки составлялись по весьма развернутой форме и их было великое множество. Причем, получилось так: 16 или 17 октября командир роты Казиев, собрав роту, предложил очистить карманы и выбросить письма, записные книжки, одним словом, оставить самый необходимый минимум документов, сказав, что бойцам не положено иметь лишнее у себя. Наряду с этим, составлялись на бойцов простыни с весьма большим количеством вопросов. Один список составлялся по требованию командира роты, другой список составлялся по требованию командира взвода, по этой же форме составлялся список по линии партийной организации, т.е. практически опять на весь личный состав роты и все это по большой, объемистой форме с указанием большого количества совершенно ненужных вопросов.

В эти дни выделение в гвардию было, но я не могу ничего сказать, потому что то-ли я в карауле был, слышал, но как-то прошло мимо.

Приведение к присяге прошло 19 октября, когда мы стояли в Лихоборах. Произошло это очень неожиданно. На подготовку было дано не больше 2-3 часов. Была немедленно проведена короткая беседа и настроение сразу было создано. К присяге приводили Стуков и Пшеничный. Вся рота принимала присягу в коридорах Лихоборской школы.

 

10 июля 1943 г.

Воспоминания

Барсуков Николай Васильевич

 

Это было в начале ноября. Нам было дано приказание выделить 14 человек пулеметчиков с двумя станковыми пулеметами и четыре ящика гранат, 2 ящика – ручных, 2 - противотанковых, со всем этим прибыть к Никольской больнице на Ленинградское шоссе к 8 часам вечера. Когда мы прибыли туда, пришел представитель от дивизии майор Матвеев. Он был с двумя орудиями и взводом разведчиков нашего же полка. Для связи ему еще должны были дать три машины, их не было, Матвеев рассердился и уехал без машин. Командир полка Кузнецов, узнав об этом, немедленно приказал машины доставить, рассредоточив их в трех местах в одной деревне за химкинским лесом. На одной машине поехал бывший тогда начальником кадров Дудченко, а на второй поехал я, одну машину оставили в деревне Черные Грязи.

Я догнал майора в дер. Есипово. Там он при мне провел совещание комсостава приданного ему подразделения, велел поставить орудия за деревней, часть разведчиков оставил здесь же, чтобы они произвели разведку в стороны, а два отделения пулеметчиков и разведчиков взял с собой и поехал на Солнечногорск. Дорогой Матвеев объяснил, что в 6 часов вечера обстреляли Солнечногорск и прибыли танки. У него такая поговорка: "Чи наши, чи не наши", поэтому едем в разведку.

Когда ехали дорогой до Есипова, было сильное встречное движение наших войск, машин. Когда подъезжали к Солнечногорску, уже ни одной машины и войск навстречу нам не попалось. Прибыли в Солнечногорск ночью, вошли в одну избу, никого нет, в другой тоже никого нет, все разбросано, в третьей то же самое. В одной хате встретили хозяина. Спрашиваем, где военкомат, говорит - не знаем, идите дальше. В одной землянке нашли жителей, которые нам показали военкомат. Поехали с Матвеевым в военкомат, а разведчики и пулеметчики остались там, где мы остановились. С нами был от разведки Маркавян, командир взвода разведчиков нашего полка.

В военкомате нам объяснили, что, действительно, днем обстреливали Солнечногорск и потом смылась. Они организовали оборону, но немцев не видели. Этим всем управляет генерал-лейтенант Ревякин, который находится на почте. Мы пришли к Ревякину. Матвеев представился и сказал, что прибыл по специальному заданию для оказания помощи, прибыл для того, чтобы получить сведения. Ревякин сказал, что немцев сейчас нет, прибыл на помощь пульбат, наша батарея выдвинута на дорогу к санаторию Семашко, ниже Есипова, ближе к Солнечногорску. Я на этом расстался с Матвеевым и приехал сюда. Доехал оттуда около 8 и вернулся в 10 часов. Командира дивизии не было, отдыхал, меня принял дежурный. Когда я прибыл к себе в батальон, вдруг нам докладывают, что Солнечногорск немцами взят, бои около Есипова и к Черным Грязям. А у нас была выдвинута 1-я рота на специальное задание - подрыв фугасов и т. д. Я даже не верил. Выехал на место. Оказывается, действительно, Есипово уже у немцев. Я ни одного немца не видел.

Нас беспокоила судьба нашего подразделения, которое было придано Матвееву. Через три дня они прибыли, потеряв двух пулеметчиков, один командир отделения Соколов, другого не помню, и потеряв пулемет и две коробки с лентами. Оказывается, со слов командира взвода Разумовского, когда они были в Солнечногорске, то пулеметы выдвинули в сарай, а ленты и подносчиков оставили на почте по указанию Матвеева. Когда немцы хлынули, пошли на Солнечногорск, то не было произведено ни одного выстрела. Что с пулеметами - неизвестно, а Матвеев растерялся и они отошли. Отходили с боями. Все вернулись благополучно за исключением двух товарищей.

Остальные подразделения стояли на фугасах, готовые к подрыву, но подрыва не производили. Они были в ведении 1б-й армии, оказывали помощь раненым, делали перевязки. В деревне Черные Грязи I4 декабря во время окружения была убита наша сандружинница Фролкина Зина 16 лет. Ее похоронили в Головино.

Мы вначале занимали рубеж в Химках от железной дороги до канала. С 3 на 4 декабря получили приказ занять новый рубеж на Волоколамском направлении, дер. Алешкино, аэродром Главсевморпути, дер. Захаркино, дер. Петрово в связи с прорывом под Яхромой. Там поставили пульбат, огнеметную роту, саперный батальон и от политсостава дивизии были прикреплены люди к ротам. К 3-й роте был прикреплен Козловский. Пляцковский был прикреплен ко всем ротам от политотдела дивизии, был Иванов из особого отдела, Кузьмин от полка, Дудченко.

В одну ночь мы не сумели закопаться, закопались в две ночи, но боев не приняли. Разведка наша ходила к Нахабинке, Екатериновке. Дальше немец в наступление не пошел, мы остались на этом рубеже. Закапывались при сильном морозе в 30 с сильным ветром. Обмундирование было легкое. Товарищи хорошо работали, относились к работе исключительно.

Под 1 января мы перешли вроде в тыловую армию и в начале января был получен приказ готовиться к дальнейшее отправлению. Начале был приказ получен готовиться к отправлению на автомашинах. Мы подготовили все расчеты, сказали народу как и что погрузить. На совещании у командира полка Кузнецова было указано, что едем эшелоном, переходим в действующую армию в 3-ю Коммунистическую дивизию, грузимся на Савеловском вокзале. Погрузку производили 23 января, отправились 26-го из Москвы. Прибыли на ст. Санково. Там нас задержали. В первую ночь происходит налет на станцию. Впереди нас обстреливал немел, потом бомбежка. Но все бомбы упали за вокзалом. На утро поставили перед комендантом вопрос - немедленно нас отправить. Нас отправили, хотя разведчики летали над нами.

Мы благополучно добрались до станции Горовастицы. Часть должна была разгружаться в Черном Доре. С Горовастицы срочно разгрузились и пошли на дер. Святое, куда прибыли ночью. К нам прислали заместителя командира дивизии полковника Кудряшова. Днем он сказал нам задачу, сказал, что идем на правах гвардейцев. Наша задача с другими частями разгромить 16-ю армию, немецкое окружение и приказал двигаться вперед. Мы прошли около 200 км. Пройдя озеро Селигер очень быстрым темпом прибыли в начале февраля на Горовастицу, а в 20-х числах были на исходном рубеже дер. Леднево. Наш 1-й батальон 1-го полка был размещен в сарае в лесу. С нами прибыл инструктор политотдела дивизии, старший политрук Бродский, который провел прием в партию и должен был итти с нами, но был отозван и к нам был прикреплен старший политрук, инструктор политотдела дивизии Житкова Аня.

Ночью с 20 на 21 января в 3 часа ко мне прибыл помощник начальника штаба полка тов. Дмитриев и инструктор по пропаганде Молотов и объявили, что я должен к 6 часам утра перейти в наступление. Передав командиру 1-й роты Ермоленко приказание собрать батальон, вывести его к Леднево, я пошел в амбар, где находился командир батальона, который командовал до меня. Командир батальона тов. Кадашенко вести батальон в атаку отказался по болезни, Молотов дал приказание вести мне батальон. Перед введением батальона в бой они мне сказали задачу, что наш батальон должен занять дер. Павлово, Сидорово, оттуда повернуть на Бутылкино и с Бутылкино на Василевщину. 3-й батальон, сосед справа, пойдет на высоту 76, 2-й батальон находился в резерве.

Выйдя оттуда, я пошел к соседу, командиру 3-го батальона Смирнову, узнать, где будут наши стыки. В это время меня находит командир полка майор Кузнецов и объявляет, что я назначен командиром батальона и веду батальон в бой. Проверил, знаю ли я задачу, мне был вручен боевой приказ и план. По боевому приказу я не должен был итти в атаку с 9 до 11 часов, пока будет производиться артиллерийская подготовка, а после этого атаковать Павлово. Ознакомился с боевым приказом, созвал командиров рот и взводов уже на переднем крае, дал им задание. Также задание было дано приданным мне взводам ПТР и минометному взводу.

В десятом часу ко мне приезжает на лыжах помощник начальника штаба полка Дмитриев и приказывает:

- Барсуков, почему ты не идешь в наступление? 3-й батальон уже пошел.

Я смотрю, справа пошли в наступление. Оказывается, есть приказ командира полка итти без артиллерийской подготовки. Я дал приказ итти в наступление и мы пошли.

Артиллерийского огня никакого не было. Какие силы врага, какие огневые точки, где и как, мы не знали и нам об этом никто не говорил. Разведку от нас посылать не велели, а посылали разведку полка, которая нам ничего не сказала и у нас не была. Мною была послана разведка во главе с лейтенантом Павловым, который не доходя до Павлова, наткнулся на 12 автоматчиков и был обстрелян ими. Эти автоматчики шли к лесу, который находился впереди нас. До артподготовки я приказал занять лес, он был занят, автоматчики здесь не появлялись.

Когда мы уже перешли в наступление, подошли к последнему лесу около деревни и вошли в лес, была произведена не артиллерийская подготовка, а минометы стреляли наши. Мины попадали по 2-й роте и вывели весь пулеметный расчет. Я послал связь к минбату, чтобы прекратили стрельбу. Через второго помощника начальника штаба полка Ермилова была получена записка перейти в наступление прямо на деревню. Вначале нам было приказано прямо в деревню не входить. Я дал задание пойти 1-й роте вперед. Со мной наступали только 1-я и 2-я роты, взвод минометчиков и взвод ПТРовцев. 3-я рота находилась в резерве командира полка.

Когда пошли туда, то немцы поляну, метров 80-100 между лесом и деревней очень сильно пристреляли. Мы ее не могли взять сразу. К нам тогда прибыли огнеметчики. Мы с ними стрельнули ампулы четыре, подожгли одну избу, а потом огнеметчики были выведены из строя. Стрельба немцев была с высоты справа, которую должен был занять 3-й батальон, но он отстал от нас. Я посылал туда живую связь и так связывался, чтобы они не отставали. У немцев были огневые точки справа, слева от Павлова, по лесу шерстили. Мы попали под все огни. Ни справа, ни слева, ни сзади нас не поддерживали. Мы боем продвигались вперед. Уже к вечеру мы почти подошли к деревне. От меня не отставала Житкова Аня. Мы находились еще в лесу. В это время прибегает лейтенант Павлов и кричит:

- Отступай, есть приказ из полка, нас обошли автоматчики.

Я говорю:

- Никаких отступлений, - а Ане говорю: - Ты оставайся здесь, я пойду, выясню, кто дал команду, - и сам пошел назад.

Около изгороди встретил комиссара батальона моего Бинца. Он стоял с бойцами 3-го батальона.

- В чем дело, кто дал команду отступать?

Он говорит:

- Команды отступать нет, а, наоборот, минометчики стали отходить, по ним махнули автоматчики за отход.

Тут дело чести батальона, чести полка. У меня волосы заходили. Бросился назад. Говорю Бинцу, что дело тяжелое. Он говорит:

- 3-й батальон подходит, мы возьмем деревню.

Мы - вперед. Со мной адъютант Виноградов. Кричим - назад! Адъютанта убивают. Я подхожу к Ане Жидковой, говорю, такое дело и вперед. Она, я, лейтенант Павлов, заместитель командира 1-й роты и политрук роты Скоробогатько бросаемся вперед. Скоробогатько побежал вперед, выскочил на окоп и кричит: "За родину, За Сталина!" и с наганом. Я ему кричу - "ложись!". Он в это время еще стоит и его автомат перерезал. Аня, я и Павлов были в это время у сосны. Ползем вперед с криками "за родину, за Сталина! Отомстим за наших матерей, братьев и сестер! " и т.д. Аню сразу убивают под сосной. Ей попадает пуля в висок. Она не издает ни одного звука. Павлов говорит: "Готова." Я только поцеловал ее и пополз дальше. В деревню ворвались я, Павлов и несколько бойцов.

Левее меня наступала 2-я рота и когда я дал команду "по-пластунски!", то командир 2-го взвода 2-й роты Кукушкин вырвался вперед и тоже с лозунгом "За родину, За Сталина!" Вначале его ранило. Я слышал только его голос:

- Товарищи, я погибаю за Сталина! - и умолк.

Мы в это время ворвались в деревню, начали чистить гранатами, с наганами, товарищи с винтовками. Винтовки у нас не стреляли, в них набился снег, они замерзли и не действовали. Я ворвался в деревню, кричу:       

- Я здесь, я с вами, Барсуков, я в деревне, давайте ко мне!

Товарищи бросились ко мне. Меня любили там. Я знал каждого бойца.

Начали выбивать. В это время прибыли туда ПТРовцы. Хорошо товарищи дрались. Один из ПТРовцев подскакивает ко мне, говорит, что в одной избе находятся наши пленные, просят их освободить. Сказал, что 21 человек. Товарищ этот бросился с нами тоже в бой, подобрал оружие у убитых. Что с ним стало, неизвестно.

Комсостав у меня в это время выбывал. Командир 1-й роты ранен, заместитель цел; командир 2-й роты ранен, заместитель Воробьев убит. В 3-й роте командира еще не было. Командирами рот я назначил командиров Взводов, командирами взводов назначил командиров отделений.

Когда стали занимать деревню, то оказалось у немцев пристрелянным все, каждая изгородь. Мы каждую избу с боем брали, противотанковые гранаты туда кидали.

Со стороны 3-го батальона у меня никого нет, со стороны Сидорова, тоже никого нет. Со мной для связи был командир взвода связи Носов. Я связь держал живую. Потом там ранило замполитрука Пальмова. Я ему перевязал ногу и отправил его в тыл, велел ползком проползти угрожаемый участок, который обстреливался минометами и трассирующими. Сам остался в этой деревне.

В лесу у меня была ранена девушка Дорофеева Валя в руку. Я ее лично перевязал. Она не хотела уходить, так я ее с донесением отправил в полк.

Бинц ко мне с этим батальоном не подошел. Ночью уже, часов в 8-9 встретился один взвод во главе с командиром роты Сенькиным и помощником командира роты Колышкиным. Колышкин был убит в деревне, Сенькин дрался героически.

Мы уже захватили больше полдеревни. Я огневые точки стал указывать, минометчики столпились около одной избы и немцы стали нас поливать из Сидорова и поджег два сарая. Моя батарея видна, как на ладони.

Я ворвался в середину деревни, и мне пришлось во все стороны действовать. Я думал - 3-я рота подойдет. Минометчикам говорю: "За мной! Собрал около себя командира роты Сенькина, Павлова, замкомроты и был командир, взвода Твишер. Показываю им огневые точки. Было видно, откуда стреляют. Когда я выскочил вперед с наганом, в это время меня ранило в живот. Я подумал, что убит. Потом меня перевязал командир взвода Твишер. Командование батальоном передал лейтенанту Павлову, увидел, что он хорошо ориентируется, хорошо знает обстановку и смело идет в бой. Подскочил санитар полка, меня стали вытаскивать, положили на салазки из-под пулемета, который подорвался на мине.

Ручные пулеметы хорошо стреляли, очень хорошо действовал боец Гаук, командир взвода Деев. Деев был ранен, а что с остальными товарищами, я не знаю. Хорошо работал и бил из станкового пулемета пулеметчица Маруся Бондаренко, бывшая метростроевка, награжденная орденом за Метростой. Заместитель командира пулеметной роты тов. Семенов все время стрелял из пулемета, но пулемет у него все время чихал. Он старался: выбить пулеметную точку.

С 3-й ротой к нам прибыла уже туда наша девушка, санинструктор Князева со своими дружинницами. Они стали делать нам перевязки и вносить в избу. Я Князевой приказал из избы всех немедленно эвакуировать, потому что неизвестно, сдержим мы деревню или нет. И меня тоже хотели в избу положить, но санитар полка, который накладывал мне вторую повязку, подскочил и говорит:

- По приказу командования мы обязаны его вынести отсюда.

Меня потащили в лес. В лесу пришлось итти пешком километра четыре. Так как лес простреливался, то я дал команду бойцам и санитарам ложиться. Так под обстрелом мы пробивались вперед. Санитар был там убит. 2 бойца из 2-й роты довели меня за лес до 2-й Ледневой. Там попала подвода минбата и мины везли до места.

Когда я шел по лесу, я слышал крики "ура" и вдруг ответный крик: "Хай Гитлер!" Мы в эту атаку все озверели.

Когда мы прибыли в батальонный пункт, стал требовать к себе Дудченко, заместителя командира полка, чтобы объяснить это провокационное отступление. Подошел ко мне Чернуцкий. Он говорит:

- Мы знаем, что ты себя героически вел.

Спрашиваю, где Дудченко, говорят - на командном пункте. Я туда пошел, Кузнецов и Репин. Оказывается, Кузнецов взял взвод автоматчиков и бросил туда. Там он был ранен. Его сожгли в той избе, куда я не велел раненых собирать.

Деревню не удержали. 3-й батальон своевременно не поспел - это одно и второе, если бы мы заняли огневые точки утром сразу же, мы прошли бы дер. Павлово. То, что нам Кузнецов не дал ни огневых точек, ничего, то в сущности произошла разведка боем двумя батальонами. Вторая причина то, что выбыл комсостав, в том числе и я. Бойцы остались без командиров и стали отходить. Павлов был ранен, Сенькин был ранен. Когда я ворвался в деревню, я тоже один почти влетел, но я уже занял огневую точку, пулеметы у меня стреляли и я с ними пошел вместе.

Воспоминания

Бусалов Евгений Федорович

 

4 января 1943 г. дивизия получила гвардейское звание.

После торжеств, связанных с получением гвардейского звания бойцы и командиры, воодушевленные высоким званием, рвались в бой. Доказательством этого является то, что 9 января рота 528 полка ворвалась в расположение противника, захватила рубеж и, получив сведения, необходимые для командования, вернулась в расположение своих позиций. Это было под дер. Козлово.

Стало ясно, что держать 53 гвардейскую дивизию на обороне нецелесообразно. 21 января 1943 г. дивизия по приказу командования должна была перейти на правый фланг 1 ударной армии в район Речки, где к этому времени подготовлялась операция по соединению войск южной группы с северной с целью замкнуть кольцо вокруг 16 немецкой армии. Дивизия по замыслу командования должна была выполнять главную роль по разгрому противника в районе Цемены и наносить главный удар во взаимодействии с 53 армией.

К 25 января дивизия полностью сосредоточилась на указанных рубежах (р. Робья в лесу южнее и юго-восточнее 4-5 км Речки). Но вскоре разведкой было установлено, что противником был вскрыт замысел нашего командования и он подтягивал резервы в район Висючий Бор, Цемена, Бол. Князево. Естественно, что наступать в этом районе уже не было никакой целесообразности. Тогда командованием было принято решение о перемещении направления главного удара левее Речки с переподчинением 53 гвардейской дивизии из 1 ударной армии в 53 армию.

1 февраля 1943 г. дивизия передислоцировалась в район Большое и Малое Стречно, Извоз. Подготовка велась в течение 12 дней. За это время были подтянуты артиллерийские части одной артиллерийской дивизии и несколько полков АРГК и один гвардейский минометный полк "РС", одна танковая дивизия.

За это время разведка 53 гвардейской дивизии провела следующие работы: уточнила передний край обороны, засекла действующие огневые позиции артиллерии и огневые точки пехотного оружия, пулеметы и прочее, выявила концентрацию сил противника перед передним краем, плотность живой силы и техники на переднем крае и в тактической глубине (до 4 километров примерно).

15 февраля было начато наступление. Разведкой было установлено, что перед 53 дивизией оборонялся противник в составе до полка 123 пехотной дивизии и 260 дорожно-мостовой батальон резерва главного командования 16 армии. По заявлениям пленных 260 инженерно-дорожный батальон был сосредоточен в обороне в результате того, что в боях с нашими войсками немецкие армии понесли большие потери и, ощущая нехватку пехотных соединений, в число обороняющихся был включен и 260 батальон. 123 немецкая дивизия вела наступление через Старую Руссу в составе 16 армии. И неоднократно была бита нашими войсками. Под Торопцом в декабре 1941 г. – январе 1942 г. дивизия была почти полностью уничтожена и отступив с остатками своих войск заняла оборону в районе Цемена – Висючий Бор. С тех пор она бессменно находилась в этом районе, где ей так же доставалось от наших войск. 123 пд пользуется дурной славой среди других дивизий противника, хотя ее командир генерал-майор Раух и получил «Железный Крест». Пленные солдаты из этой дивизии заявляли, что «Железный Крест» Раух получил по «блату». 123 пд - кадровая и комплектовалась в Саксонии и частью в Берлине, оттуда же она и получала пополнение. За время войны в СССР дивизия потеряла до 100% своего состава. Новый состав, пришедший в составе пополнения, мало обучен – это понизило ее боеспособность. 123 пд участвовала в походе на Францию.

123 дивизия в обороне представляла собой значительную силу и с ней нужно было считаться, тем более она занимала выгодные рубежи обороны.

Несмотря на новые пополнения, 126 пехотная дивизия считалась одной из лучших. По боевым качествам она считалась ниже 125 дивизии, которая была одной из лучших. Командир 126 дивизии полковник Хоппе потом был назначен генералом и командиром дивизии в связи с болезнью прежнего командира. Этот командир прозван "Львом" за то, что он был очень свиреп по своему нраву и вместе с тем был очень смел и отважен. Он был награжден рыцарским крестом. С этой дивизией я мало встречался.

Второй отряд - 260 инженерно-строительный дорожный батальон. Что собою представлял этот батальон? Штаты его, если считать штаты, должны были быть около 6 тысяч человек. Перед нами же он стоял уже в значительно потрепанном виде, потому что систематические мелкие операции изматывали его, а пополнений он получал мало. В его составе были и русские военнопленные, одного из которых наши бойцы взяли в плен. Он был за передним краем и, когда мы наступали на Извоз, он был взят в плен. Сам батальон состоял из 3 рот. Состав каждой роты был в 60-70 человек всего. Были еще 4 взвода специального назначения, которые не участвовали в обороне и все время находились на дорожных работах. Каждая рота имела 3 взвода, во главе взвода был специалист не пехотинец и мало знакомый с тактикой ведения военных действий. В результате понесенных потерь, уже когда наступала 45 дивизия, там начато было с того, что были организованы мелкие стычки, чтобы прощупать силы. Тогда они еще потеряли из своего состава примерно до 100 человек. Каким образом, этот батальон был очень потрепан, как боевая единица. Строительными работами он в это время уже не занимался, кроме тех взводов, которые производили эти строительные работы в тылу и, как правило, по показаниям пленных, расчищали и организовывали дороги в пределах примерно 18 километров.

На вооружении в каждом взводе у него было по 2, в некоторых взводах 3, станковых пулемета вместе с ручными, потому что ручные и станковые мало отличаются, только станок и, если достать станок, то ручной пулемет станет станковым (пулемет "7-34). У каждого унтер-офицера обязательно автомат. Все рядовые были вооружены винтовками, карабинами, маузерами. Своей артиллерии, кроме противотанковой, не было. На вооружении этого батальона было всего лишь 3 противотанковых пушки, но зато ему была придана артиллерия 123 дивизии. 123 дивизия имела артиллерийский полк, на вооружении которого было 2 дивизиона. Правда, он не весь стоял против нас, потому что 123 дивизия перед нами стояла только своим правым флангом и соответственно здесь была только часть артиллерии - 2 батареи. Кроме того, здесь же были расположены войска противника, в районе Выставо и в других деревнях находился приданный полк РГК. И, кроме того, здесь же находился особый артиллерийский дивизион. В целом огневых средств у него было немало: на 1 километр фронта дивизионной артиллерии было до 10 стволов, пто всего 2 орудия, противотанковых ружей 3, станковых пулеметов 4, ручных пулеметов 15, автоматов 21. Таким образом, на участке протяженностью до 3 км

Плотность огня была равна до 20 орудий (с учетом АРГК) без минометов, которых приходилось на 1 км фронта до 18. Для обороны плотность огня была довольно-таки сильная. Для наступления такая плотность не достаточна.

Оперативный резерв у противника был в Демянском районе. Из Демянска он мог бы подбросить оперативные резервы к исходу второго дня боя.

Тактические резервы: Висючий Бор до батальона, Цемена, Хахели, Подберезье - до батальона, Гадилово, Выставо, Межник - до батальона, лес в районе Шелгуново - до батальона

Танки в районе Висючий бор, Речка - до 5 танков, в районе Хахели, Пахино, Цемена - до 10, в Гадилово 5 танков, в целом до 20 танков.

Базирование авиации в основном было в районе Демянска. Действие ее было активное и за период примерно 5 дней было 102 самолето-вылета, из которых главным образом Ю-87, Ю-88 и Мессершмидт-109, Хейнкель - 111. Кроме того, в связи с угрожаемым положением он подбросил одну эскадру бомбардировщиков с Западного фронта. Наши зенитки сбили самолет командира эскадрильи. Он летел в Новгород, вез документы. Видимо, у них там было какое-нибудь высшее соединение или какой-нибудь большой штаб. Летчик был убит, а документы попали к нам. Эта эскадрилья состояла главным образом из Ю-87. Документ был полусгоревший, то все-таки мы смогли кое-что установить.

Зная о том, что перед нами саперный батальон и зная его резервы, в своих выводах я сделал следующую характеристику противника: противник на участке действий нашей дивизии представляет собой не полную боеспособность, резервы были малы, а сам саперный инженерный батальон 260, к ведению военных операций был мало подготовлен. Этот батальон встал в оборону в декабре месяце 1942 года. До этого он находился под Старой Руссой. В связи с потерями, которые понесли немецкие части, этот батальон был переброшен сюда и, вместо того, чтобы заниматься своим делом, ему дали участок обороны. Противник не мог оказать серьезного сопротивления, но это не значило, конечно, что перед нами не было серьезного противника.

Тактические резервы состояли из 123 пд, 126 пд, один батальон 426 пехотного полка стоял левее, к Залучью.

В целом тактических резервов противника в полосе действия нашей дивизии было до 2-х, 3-х батальонов. Кроме того, сравнительно небольшой радиус от центра до любой точки территории 16 армии давал возможность противнику быстро подбрасывать оперативные резервы в любом направлении. На первый день боя мы имели перед собой до 2-х полков пехоты противника. Таким образом, в живой силе у нас не было даже двойного превосходства. К концу же второго дня, а если учесть автотранспортировку войск, то и раньше, противник подбросил против нашей дивизии еще до полка пехоты. Но несмотря на это, дивизия сумела преодолеть силу сопротивления противника и заняла в первый же день боя 3 населенных пункта, на второй день еще занято два населенных пункта. Всего же за всю операцию дивизия заняла 6 населенных пунктов. Свою задачу дивизия выполнила.

***

Разведка свою работу направляла главным образом на обеспечение самого боя.

Каково было распределение разведывательных сил? Я распределил таким образом: в каждой роте у меня в боевых порядках должны действовать по 1-2 разведчика с задачей захвата пленных. Эту роль выполняла полковая разведка. Кроме того, сзади боевых порядков (не в самых порядках) шла группа из 5 человек, примерно за каждой ротой, иногда двумя ротами, в зависимости от того, какие средства были у противника. По 3 чел. разведчиков с группой пехотинцев для того, чтобы организовать сбор всего материала, который будет необходим для получения сведений, как-то: документы, как штаб 670, он был целиком нами взят и офицер был взят, но скончался. Все документы его попали к нам, в числе их были очень ценные документы вплоть до приказов командующего 16 армии.

На фланге нашего батальона действовали также мелкие группы, но уже выделялись они из боевых порядков. На каждом фланге полка действовали уже полковые разведчики малыми группами, и на флангах дивизии действовала дивизионная разведка. Резервы у меня были взяты из разведчиков роты. У меня был организован небольшой отряд. Он и входил в штат разведроты, но мною он держался на всякие пожарный случай, как говорится. Каким образом он предназначался для диверсионных целей? В случае, если мы прорвем передний край, я мог его использовать с задачей засылки в тыл противника для организации всяких диверсий, создания паники. Этот отряд был немногочисленный, человек из 15.

В бою эти группы, и особенно фланговые, выполняли следующие задачи. Во-первых, охрана флангов лежала безусловно на них, потому что стык между полками и дивизией был значителен и его необходимо было как-то обеспечить.

Во-вторых, в случае прорыва переднего края или захвата рубежа эти разведгруппы располагались в стыке, выходили вперед, обеспечивали безопасность захвата рубежа с флангов, охрану своего фланга и в то же время охрану захваченного нами с фланга.

В-третьих, изучение противника. Были выделены специальные связные, которые доставляли материал в штаб, а дивизионные при командире дивизии - прямо ко мне.

Четвертая группа разведчиков: в случае, если противник начал бы наступление, они должны быть не только разведывательной группой, но и должны были отражать активные действия противника. Так и получилось под Выставо. Один неполный взвод вел бой, немного правда, но все-таки отразил и тем самым обеспечил действия основной группы наших войск.

В-пятых, захват пленных, документов и всех необходимых материалов, какие могут быть полезными, скажем, рация и др.

В-шестых, засекать огневые точки, действующие на переднем крае. Для этого в каждой группе, в том числе и в полковой, был специальный человек, который занимался вопросом засечки огневых точек. Он специально тренировался, специально обучался. Как правило, выделялся полковой наблюдатель. Все они проходили теоретическую подготовку и практическую путем ведения с ними бесед. Обязанностью этих наблюдателей было наблюдение за огневой системой, взаимодействие огневой системы, взаимодействие родов войск между собой, взаимодействие артиллерии с пехотным оружием, с авиацией и т.д. И, кроме того, разведка подчас выполняла роль выяснения обстановки своих войск. Командир дивизии говорил: «Мне нужна точная и ясная картина, где мои части, что они делают». Как правило, донесения, которые посылались из полков, не соответствовали действительности, и командир дивизии вынужден был посылать людей более надежных. Все сведения, которые получал командир дивизии, были исключительно сведениями нашими.

Кроме того, еще задолго до начала наступления было организовано 3 дивизионных наблюдательных пункта, расположенных примерно в километре-полтора от позиций противника. Кроме того, в каждом полку имелся свой наблюдательный пункт и обслуживался также разведчиками. Вся эта система наблюдательных пунктов была связана между собой телефонами. Таким образом, сочетание наземной разведки со службой наблюдения всегда позволяло командованию иметь точные сведения о действиях противника и своих войск.

17 февраля 1943 г. разведка 664 полка была послана на выяснение противника и его огневой системы в районе Бол. Стречно. Время было около 11 часов ночи. Продвигаясь вперед, разведчики незаметно подошли к переднему краю обороны противника и также незаметно прошли проволочные заграждения, в которых были проделаны проходы действиями нашей артиллерии. Саперы сделали там около 7 проходов и главным образом хорошо обеспечили Извоз. Здесь они очень хорошо подготовили. Бол. Стречно было расположено очень невыгодно. Противник занимал там господствующее положение, овраг там был заминирован. Нам нужно было перейти открытое поле, чтобы подойти к Бол. Стречно. В силу этого мы не могли захватить в первые три дня Бол. Стречно.

Эта группа разведчиков ворвалась в расположение противника и гранатами забросала их. Услышав бой наших разведчиков, наши передовые части, в частности батальон старшего лейтенанта Фирсова, по следам разведчиков ворвался в Бол. Стречно и занял первую линию обороны противника, захватил его позиции. Этот эпизод освещался во всех наших армейских и даже фронтовых газетах. Эта группа ворвалась, забросала немцев гранатами, перебила около 30 человек немцев и захватила ряд ценных документов. Кроме того, они дали ряд схем (мало, правда) об отдельных огневых точках немецких, что позволило впоследствии занять Бол. Стречно. Сами сведения и позиции, которые они заняли, давали нам большие преимущества, потому что раньше этот участок никак не мог быть преодолен. Разведгруппа была в 12 человек. Командиром группы был Филатов, он был пнш 664 сп и руководил этой операцией. Все участники этой группы были награждены.

Второй эпизод. Взвод разведки под командой лейтенанта Шипулина был послан с целью разведать силы и средства противника в район западной окраины Выставо, а также с целью разведать противника в районе опушка леса перед Гадиловым. Это уже в момент боя. Ночью 18 февраля эта группа прошла на окраину Выставо и не была замечена противником. Разведав огневые точки, главным образом артиллерии (у Выставо было 4 немецких пушки), двинулась на Гадилово, но была замечена немецкими передовыми подразделениями и обстреляна. Видя, что наш маленький отряд попал в их расположение, немцы попытались окружить эту группу и выслали со своей стороны две группы: одну группу от Выставо около 17 человек, слева от них выставили вторую группу примерно тоже до 20 человек с задачей окружить и взять в плен нашу разведку. Лейтенант Шипулин, видя это, пошел на риск. Он не пошел обратно, а взял левее, т. е. узнав о том, что левая группа противника уже прошла и располагается сзади него с задачей окружить его группу, пошел параллельно их фронту, занял позиции и во фланг обстрелял их. В эту ночь они заставили эту группу отойти обратно и, кроме того, захватили карту дорог. Каким образом эта карта оказалась у фрицев трудно представить, но карта имела очень большую ценность для командования, потому что она освещала все коммуникации, по которым подвозились боеприпасы и живая сила. Шипулин и его группа были награждены за эту операцию. Сам Шипулин получил орден Красной Звезды. Это был уже второй орден. Вся группа в количестве 8 человек получила медали «За отвагу». Ни один человек не был потерян с нашей стороны.

Второй случай с Шипулиным. 19 Февраля группа в 5 человек, он шестой, была послана в разведку на левый фланг действия нашей армии тоже под Выставо. Пробравшись также незаметно к небольшой опушке, где стояли пушки, ранее ими незамеченные, потому что они не вели огня, они установили: во-первых, боевые позиции и батареи, во-вторых, они увидели двух привязанных верховых немецких лошадей и решили подождать - не выйдет ли кто-нибудь. А уже начало светать. Они прождали около часа, никто не приходил. Тогда они этих лошадей взяли и на них приехали обратно, немцы заметили, начали отстреливать. Шипулин был очень легко ранен, а у одной девушки нос был немного поцарапан. Фамилия девушки Соловей, она ходила в разведку.

***

К 8 марта наша дивизия по решению командования заняла новый рубеж для действия против войск противника в направлении Веревкино, Козлово, Семкина Горушка, Красное Ефремово с задачей сломить передний край противника и выходом в район Семкина Горушка обеспечить войскам, действующим во втором эшелоне, продолжение наступления в направлении Медведево, Зехино и тем обеспечить выход нашим войскам на основную магистраль шоссейной дороги Старая Русса - Холм.

Перед фронтом дивизии оборонялась 329 пехотная дивизия в составе 3 полков, из которых два полка находились у нас, а один полк находился в резерве за рекой Порусья в районе Красное Ефремово с целью выхода на дорогу. А в дальнейшем должна была вводиться танковая группа. Предполагалось дальнейшее наступление на Псков, Порхов и дальше.

329 дивизия - дивизия кадровая, но была она создана незадолго до войны, формировалась в Померании. Боевые качества ее были высокие, но к началу нашего наступления в боях она имела уже потери. С началом наступления наших войск в каждое роте у нее было 90-92 человека (численность нормальной немецкой роты 120 чел.). В боях 329 дивизия потеряла до 50% своего состава и роты были уже по 40-45, максимум 50 человек.

Среди дивизий Демянской группировки лучшими считались: 12-я, которая оборонялась, когда мы наступали на Дягилево, и 126. 12 дивизия в свое время была очень хорошей дивизией, но потом утеряла все свое хозяйство, но боевые качества ее были очень высоки.

Правее 329 дивизии оборонялась 281 охранная дивизия двух полкового состава. Правее 281 охранной дивизии оборонялась 21 авиаполевая дивизия генерал-лейтенанта Мандля, впоследствии получившего звание генерал-полковника. Раньше эта дивизия не имела номера. Свой номер (21) она получила в декабре месяце. Раньше она называлась просто авиаполевая дивизия. Она охватывала наш полк только своим левым флангом на участке колхоза Просвещение.

Что из себя представляла охранная дивизия? Она состояла из отборных войск и была создана с целью несения охранных функций в тылу при освоении захваченной территории. Скажем, если они захватят какую-нибудь территорию, то охранная дивизия должна нести полицейские функции. Но в силу того, что у немцев не хватало сил, они вынуждены были поставить ее на оборону и она стояла до апреля месяца. В апреле она ушла с нашего фронта и ее место заняла 329 дивизия, расширив свой фронт направо.

Авиаполевая дивизия - это старая моя знакомая дивизия. Мы с нею воевали еще в Липно, когда стояли под Козлово. Что она собой представляет ? Во-первых, 5 полкового состава, во-вторых, создана была наспех из аэродромных и прочих работников тылов германской армия. Таких дивизий было создано в 1941 г. к осени несколько. Часть дивизий дрались и дерутся сейчас на юге и одна из дивизий, дивизия Мандля, боролась против нас. Она оборонялась 4 полками, четвертый полк был в резерве, а 5-й вообще не стоял на своем участке. Личный состав этой дивизии в моральном отношении был выше, чем в других дивизиях, потому что, как правило, в аэродромном хозяйстве находились сынки более привилегированных классов, много кулачества следи них, сынки крупных торговцев, крупных землевладельцев, которые не могли по той или другой причине получить офицерское звание и принимались в эту дивизию не для наступательных действий, а для оборонительных. Участок ее обороны был довольно большой и по численности она была больше, чем обыкновенная дивизия. Вооружение у нее было на 70% французское, чехословацкое. К наступательным действиям она не была приспособлена, потому что по существу не была обучена, наспех сколоченная, прошедшая двухнедельный срок учебы, она, конечно, не могла быть хорошей дивизией, и каждый раз, когда немцам нужно было наступать, она или отводилась, или потеснялась другими дивизиями.

Так получилось и с 329 дивизией. Она находилась в самом кольце Демянской группировки. Но, когда противник оставил это кольцо, они задумали пробраться в район Козлово с задачей выйти на Ловать и, воспользовавшись высотами рельефа Ловати, выйти во фланг нашей армии, действующей в обороне района Холм. Левый фланг 1 ударной армии, как известно, подходил к Холму. С этой целью предполагалось начать эту операцию. Здесь сосредоточено было немало дивизий. В тылу находилась вместе с 329 дивизией и 12 известная дивизия в качестве второго эшелона, на удалении 20 километров находилась 290 дивизия. Когда подготовлялась эта операция, авиаполевая дивизия была потеснена, она передвинулась вправо, примерно своим правым флангом ушла на Поддорье (к Холму), а левым флангом подходила к флангу вашей дивизия.

Какова мощь 329 дивизии? У нее в каждой роте было по 3-5 ручных пулеметов, по 2-3 станковых пулеметов, по 56 минометов, полк артиллерии. При смене позиций 21 авиаполевой дивизии материальная часть ее была оставлена на своих старых позициях, а она получила часть пополнения в своей материальной части и уже заняла оборону с новой материальной частью. Правда, пополнения там незначительные были, они не могли восполнить вое, что нужно, но материальная часть этой дивизии была оставлена здесь.

Таким образом плотность огня перед фронтом нашей дивизии на участке Козлово, Веревкино, Каменки, Сосновка и колхоза Просвещение была в среднем следующая: до 14-15 точек артиллерии дивизионной, т. е. действующий полк и материальная часть 21 авиаполевой дивизии. Кроме того, полковая артиллерия или так называемые пехотные батареи - тяжелое вооружение. Таким образом, плотность огня была 20 стволов на 1 километр, с минометами и с противотанковыми орудиями доходила да 38 стволов на километр. Это - очень высокая плотность, и на участке Вязки, который брала одна из наших дивизий авиадесантная (1 и 2 дивизии), только на одном участке немцы выставили 18 орудий пто. Отсюда ясна насыщенность противотанковым огнем, которая была у немцев на этом участке фронта.

Но опять-таки в результате проведенных операций предварительных там наступала 256, потом авиадесантная дивизия. В результате боев она также понесла значительные потери в материальной части, но все-таки, несмотря на это, плотность огня была велика. Этим в значительной степени объяснялась первая наша неудача, когда мы пришли сюда, потому что противник сосредоточил здесь значительные огневые силы против наших войск и, кроме того, здесь действовали две батареи шестиствольных минометов, расположенные в районе Красного Ефремова.

Тактические резервы: действовал один из полков 329 дивизии. Тактическая глубина доходила до 8 километров. Она стояла на грани тактической глубины. Значит, ее можно отнести и к тактической, и к оперативной, но я склонен все-таки больше отвести к оперативной резервы этой дивизии.

В оперативном резерве стояла 12 пехотная дивизия, расположившаяся в 8-9 километрах от передней линии фронта противника.

Действия разведки. Перед разведывательными подразделениями дивизии стояла задача: установить силы и средства противника на участке дивизии, его огневую систему, систему противотанкового огня и противопехотного, систему минных заграждений и других инженерных препятствий противотанковых и противопехотных и огневых позиций артиллерии, а также начертание переднего края. Передний край проходил в такой местности, которая давала возможность противнику господствовать над нашими позициями, так как противником были заняты все выгодные высоты: и берег реки Порусья и Редья. С нашей же стороны рельеф местности был преимущественно болотистый и мелкий лес.

С задачами, которые возлагались на разведку, разведка справилась. Сведения, которые были добыты, впоследствии полностью подтвердились документами и показаниями пленных вплоть до боевого состава, конечно, не в точности до одного человека, но во всяком случае почти все, что было у нас разведано, все это соответствовало истине. Первая и главная задача, которая стояла перед разведкой, это - установление переднего края. Точное начертание его имело важное значение для действия наших войск. Установление переднего края осложнялось тем, что карта очень неточна, она в значительной степени устарела и, кроме того, населенные пункты и отдельные ориентиры были противником уничтожены.

Одной из важнейших задач, стоящих перед разведкой, было установление системы огня противника, его живой силы и системы минных заграждений. Выполнение этой задачи также было сопряжено с трудностями, так как противник занимал выгодные рубежи, хорошо просматривал местность, и подступы с нашей стороны были хорошо просматриваемы им. Кроме того, догадываясь о намерениях наших войск, противник усилил охрану своего переднего края.

Разведка получила даже благодарность от командира дивизии.

Немцы были ошеломлены нашим новым видом оружия, примененным здесь. Они настолько были ошеломлены, что, например, пленный, которого привели, просто поседел. У них поднялась такая паника, что они просто разбежались, но офицеры все-таки собрали их и заставили оборонять рубеж. В первый раз они оставили Веревкино, Козлово и высоту 209,6. Наши подразделения не успели подойти и они, образумившись, успели снова занять эти пункты остатками своих подразделений.

Немецкие пленные характеризовали действия нашей дивизии, как одну из лучших дивизий, потому что перед этим там наступало до 4 дивизий и несколько бригад, и никто не мог сломать переднего края, и они были совершенно уверены, что никому никогда не одолеть их переднего края. Они довольно искусно загородились. Это вселило в них уверенность, что мы не можем прорвать их переднего края. Но, когда они почувствовали вашу силу, они растерялись и, если бы не комсостав, который, нужно отдать справедливость, у них неплохой. Только под нажимом его, остатки его подразделений все-таки продолжали сопротивляться. Правда, они недолго сопротивлялись, но все-таки некоторое время держались.

И третье, что отмечали пленные, это то, что наши бойцы, особенно под Веревкино, действовали лучше даже, как они говорили, чем считали русскую армию. «Нам всегда говорили, что русская армия - это одна из плохих армий». И во весь период в их практике у них не было случая, чтобы наши соединения могли прорваться сквозь их передний край. «Но, говорили пленные, - с вашими успешными действиями мнение наших солдат переменилось». И, кроме того, моральный дух к этому времени у немцев не был уже кичливый, каким он был в период 1941-1942 г., когда мы стояли под Медведево. Тут были уже довольно посредственные немцы. Главное, на чем они останавливались, это на действии нового вида оружия русских. Они говорили: «Русские начинают в нас бросаться целыми чемоданами, скоро будут целые дома в нас бросать».

***

Деятельность разведки была построена на том же принципе, что и под извозом: охрана флангов, как в дивизии, так и в полку, так даже и в батальоне.

В бою было захвачено несколько пленных, а именно 6, но четверо были убиты дорогой, говорят, при попытке к бегству. Сам я не мог выяснить, потому что тот разведчик, который их вел, сам пал жертвой разрыва мины. Двоих пленных мы все-таки допросили.

Впоследствии, когда вам было приказано прекратить наступательные операции и занять оборону, мы готовили несколько групп: 3 диверсионных и 3 полковых, в каждом полку по одной. Кроме того, в каждом батальоне организовали (я их уже перед отъездом сколотил) по небольшой группке разведчиков тоже с разведывательными целями. Таким образом, разведаппарат у меня был неплохой и по численности и по качеству работы, генерал-майор Клешнин разведку очень ценил и, не стесняясь, давал возможность пополняться лучшими бойцами из наших боевых порядков. Готовились мы, правда, довольно значительно.

Необходимость в поимке "языка" всплыла примерно через месяц. Но этого мы пользовались еще тем, что есть и, ведя наблюдение, видели, что противник не ведет каких-нибудь перегруппировок. Потом необходимость эта назрела, потому что видели, что произведена какая-то перегруппировка. Эта перегруппировка заключалась в том, что 282 дивизия уходила. С наблюдательных пунктов мы установили какое-то передвижение. Здесь уже остро назрел вопрос о поимке "языка". Готовили 4 участка. На левом фланге поймали первого "языка" под командованием старшего сержанта Жегунова. Эта исключительно талантливый и вместе с тем скромный командир. Впоследствии я его произвел в командира взвода. Исключительно смелый, опытный и очень умный командир.

Возглавив группу в 12 человек, он подготовил на самом левом фланге в районе колхоза Просвещение или Кривавицы все необходимое. На берегу Порусьи противник вел инженерные работы, строил огневую точку, с постройкой которой противник смог бы обстреливать весь наш левый фланг, и подходы к нашей обороне были бы затруднены, потому что противник хорошо простреливал всю местность. Необходимо было уничтожить эту возможность противнику. Командование наше все время это тревожило. Потом мы решили взять оттуда пленных. Первая ночь прошла неудачно, но себя мы не обнаружили. Вторая ночь уже принесла нам пользу. Действие этой разведгруппы было в значительной степени отличным от тех, которые мы проводили раньше. Во-первых, мы сделали две как бы самостоятельных группы. Около огневых точек у них выставлялись сторожевые посты. Тут пост был примерно в 50 метрах от той точки, которую они строили. Эти две разведгруппы должны были действовать во взаимодействии и в то же время обе были как бы самостоятельны. Если одной удастся пройти в тыл этой огневой точки, то вторая обеспечивала ей и отход ее, и боевые действия. Если же эта группа имела бы успех, то вторая группа должна обеспечить ее успех своими огневыми действиями.

Группа, которая пошла в обход и выполнила эту задачу, вышла в тыл к немцам примерно за 200 метров от этой точки около опушки, преодолела минное поле, которое было около небольшой речки, и с тыла напала на эту огневую точку. Там немцев было 6 человек, двоих они привели в плен, остальных уничтожили гранатами и автоматами, одного просто пристрелил из пистолета командир.

Дней через 10 имела успех и вторая группа под командованием лейтенанта Ишкина. Эта группа действовала в районе Сосновки, тоже методом спаренных групп, но с прикрытием группы обеспечения. Подбирались их участки различно и в зависимости от того, какая группа будет иметь успех, вторая группа будет ее поддерживать. Кроме того, обнаруженная группа берет на себя всю силу огня и сковывает его, а вторая группа уже действует более смело.

Эти две группы действовали тоже успешно. Одна группа была обнаружена, вторая группа не была обнаружена и вошла в расположение противника. Завязался бой. Там стояла 8 пулеметная рота.

Начался бой, в результате которого было уничтожено до взвода, примерно до 17-18, максимум 20 человек и взят пленный.

Разведка этих последних этапов характеризуется прежде всего хорошей слаженностью, сработанностью и хорошим взаимодействием между группами и хорошей маскировкой прохода. Этим, главным образом, объясняется успех этих двух последних операций. Кроме того, в каждой разведке главная роль принадлежит командиру. Командиры были подобраны очень правильно, и только потому, что командиры были на высоте своего положения, они сумели обеспечить успех выполнения задания.

***

Я был начальником штаба по тылу. Очень долгое время, примерно около 3 месяцев, вся армия совершенно не имела "языка". Перед нами стояла 12 пехотная дивизия - очень хорошая немецкая дивизия, в которой и личный состав был хорошо подобран.

При всех обстоятельствах армия никак не могла получить "языка". Командиром полка у нас был Пшеничный. Я с ним начал работать с рабочего батальона. Как-то при мне он читал приказ командира дивизии довольно-таки резкий: "В случае непоимки «языка» соответствующую ответственность несет тот-то". Я изъявил желание пойти на разведку. Он, правда, смехом отделался: как это так, тыловик и пойдет на разведку. А я и раньше ему писал рапорта, чтобы меня перевели на разведку. Тогда у нас комиссаром был полковой комиссар Богомолкин, который против этого очень возражал и так я прозябал. Подвернулся этот случай, командир дивизии был против, а Богомолкина не было, он был ранен и долечивался, находился в Москве. Командир дивизии думал, что я смеюсь, несерьезно говорю. А я на утро пришел в разведвзвод и вызвал добровольцев. Добровольцами вышли все. Я выбрал 6 человек, в том числе был Женя Кулишев. Остальные - группа прикрытия, но весь взвод должен участвовать. Я пришел и доложил, что весь взвод готов участвовать. Был у нас комиссар Гольдштейн. Тот так же, как и Богомолкин поступил, не знаю почему я не возбудил серьезного отношения, но в конце концов они согласились. Вечером я пошел, обследовал место, выбрал точку (дзот) в 400-350 м от Малого Врагово, он находился на высоте. Подступ был один - это сильно заболоченная лощина, примерно по колено воды, было и нам было известно, что лощина была минирована. Нужно было преодолеть это болото на расстоянии 350-400 метров. На этой высотке, где расположен этот дзот, было еще два дзота и с другой стороны лощины - четвертый дзот. Эта высотка господствовала над подступами в Малое Врагово и с нее простреливалась почти вся наша оборона. Но противник совершенно не вел огня. Мне все говорило, что этот дзот пустой, заброшенный, что нет нужды на него итти, это будет пустой номер. Но, наблюдая, я как-то увидел белую ракету, пущенную из этого дзота. Думаю, значит, он не пустой. Я остановился на этом дзоте, во-первых, потому что подход был через эту лощину. Кроме того, он сам по себе был очень массивен, и мне казалось, что если он так массивен, амбразуры были очень видны, там обязательно противник должен быть. Раньше было несколько попыток со стороны нашей разведки на этот дзот, но нашу разведку выводили из строя из других дзотов.

Я выбрал разведчиков и на утро вернулся, чтобы обучать разведчиков. Выбрал приблизительно такой же рельеф, через который нам придется итти, недалеко от штаба и начал учить разведчиков с утра до ночи. Тяжеловато было. Некоторые ребята роптали, что это все одно и то же. Но я отрабатывал все возможные случаи, могущие быть условием ведения разведки. Кроме того, разработал тактику ведения индивидуального боя, рукопашных охваток и борьбы холодным оружием. Сам я не был большим знатоком. Я пригласил одного физкультурника, который учился когда-то в институте физической культуры, и с ним вместе отработал приемы.

Когда я увидел, что группа готова, я все время менял наблюдателей, так что наблюдение было установлено полное. Но удивительно - ни одного выстрела, ни одной ракеты, кроме той, которую я раньше видел, ничего не было в этом дзоте.

Составив план действия, я показал его командиру полка. Он утвердил. План заключался в следующем: ровно в 24:00 открывается сильный артиллерийский и минометный огонь не по самому дзоту, а отсечные позиции берутся примерно на расстоянии 100 метров вокруг с задачей опоясать кольцом этот дзот и не допустить отхода и прохода людей из этого дзота. А мы ровно в 24:00 прямым ходом, аллюром (броском) пошли по этой лощине. Под шум этой канонады мы преодолели ее, нас маскировал огонь. Мы благополучно прошли незамеченными. Пришли мы очень удачно: как раз смена постов была. Почему я выбрал это время? Обычно мы действовали в 1-2-3 часа ночи, а тут было подозрение, что какое-то передвижение в этот момент у противника есть, и ястреба были чаще, думаем: может быть, смена постов. И это оказалось верным. Это до некоторой степени облегчило ваше положение.

Мы пошли в тыл, примерно в конец траншеи. Траншея шла примерно метров на 60 от этой высотки к рощице. Примерно в 100 метрах от этого дзота проходила рощица. Моя группа, которая действовала со мной, была около меня, остальные группы располагались недалеко от этого дзота, а группа обеспечения примерно метрах в 30 от дзота, а группа эвакуации еще немножко дальше, ближе к своей обороне.

Соня Кулешова, я и еще третий товарищ пошли по траншее, а остальная группа по обочинам этой траншеи. Подползая к дзоту, я услышал смех в дзоте. "Ну, думаю,  все в порядке: есть люди в дзоте". Я пошел вперед, Соня за мною. Захожу, тут выход, а траншея идет с изгибом. Я подхожу, слышу - у них на губной гармошке играет кто-то, громко разговаривают, смеются. Я думаю: тут нечего медлить, и скомандовал на немецком языке: "Выходите все, вы в плену". Сначала они не поняли, думали, что это шутка. А дзот был построен по системе двух этажей, наверху была амбразурная часть, там стояли  2 пулемета, около которых 2 человека все время дежурили, а внизу остальная часть. В этот момент их было 8 человек. Должен был быть еще унтер-офицер, но он ушел, и их осталось 8 человек. Они уже собрались было уходить, но в этот момент я им скомандовал. Сверху они начали выглядывать. Я вынул пистолет, а его, как на зло, заело. Тогда я беру у Сони автомат и сам все время командую: выходите, мол. Я посмотрел на тех, которые были в амбразурной части и думаю: без гранаты не обойдешься. Я взял гранату и в дверь. Вот тут-то они и заорали. Но после первой гранаты они долго не выходили. Потом один с платочком в зубах вылез, платочек в крови, его гранатой ранило, но немного.

Вся обеспечивающая группа ушла. Остались: Соня, я и этот паренек, а немцев оставалось 5 человек и, кроме того, два дзота стояли совершенно рядом, примерно в 30 метрах от нас. Думаю: нужно торопиться. Я им командую. Один-то вышел. Через некоторое время смотрю - и остальные начали выползать. Таким образом, трое еще выползли и одного убили гранатой наповал. Этих троих я забрал и говорю Соне: "Ты давай выводи их пока, а я посмотрю, что в этом дзоте осталось. Фонарем осветил, смотрю - эти трое валяются уже убитые. Я забрал их пулемет, но мне не удалось его дотащить, потому что пошел, стащил телефонный аппарат, чтобы не было связи. Уходя я бросил еще гранату, а впереди этого дзота была траншейка. Смотрю - по этой траншейке пошли немцы. Я говорю: "Соня, куда ты их ведешь? Нужно налево". Двое повернули, один - нет. Я подбегаю и прямо в спину, убил. Думаю: достаточно мне двоих, и еще одного взял - 3. Один из этих троих ранен в ногу, итти не мог, а двое совершенно нетронутые. Мы вдвоем с Соней остались, а третий-то ушел с теми. Там было минное поле и был проход. Они сами нам показывают: "Мин, мин". А тот раненый шага 3 шагнет, не может итти, у него сильно была поранена нога, но под угрозой огня все-таки шел. Но как только мы прошли минное поле, он слег. Тогда я принимаю решение: Соню отправить со здоровыми, а самому остаться с раневым. Жалко все-таки его бросать, потому что он так дорого нам достался. Я взвалил его на плечи и потащил, а Соня с тем. Он оказался таким немцем, что только спрашивает: "Направо? Налево?" Тот оказался батрак, а раненый - кулак. Жирный такой был, в нем около 85 кг. Он недавно прибыл. А туг болото и так трудно итти, да его еще тащить. А он еще своей здоровой ногой "помогал", задевал за почву и всячески тормозил движение. Так метров 100 я его оттащил, дальше из сил выбился, бросил его прямо в. грязь, он чуть не утонул у меня. А тут уже немцы почувствовали все это дело, открыли огонь. Но из этого дзота эта лощина не простреливалась, все пули шли поверху. Я только немного пригибался, чтобы обеспечить себя от случайности, продолжал двигаться дальше. Еще метров 70 проволок его. Тут уж совсем выбился из сил, думаю: и сам-то не дойду. А немцы начали минами обстреливать. Думаю: что-то неладно. И действительно, первая группа пошла не по тому пути, по которому я им строго настрого приказал идти, т. е. где мы уже шли, потому что знали, что тут минных полей очень много.

Они пошли не по той дороге, наскочили на мину и, кроме того их накрыли еще минометным огнем. Мы потеряли 4 человека, и первый немец пытался бежать. Тогда его один из разведчиков хотел пристрелить, но неудачно, убил насмерть. Когда он побежал за немцем, он пробегал недалеко от меня, примерно метрах в 50. Я слышу - хлюпает грязь. Он кричит: "Стой!" Я говорю? "Кто это такой?" и зову его к себе. Когда выстрел раздался, он с опаской подходит ко мне и мы его вытащили, потом эвакуировали всех раненых, их было трое и четвертый убитый. В итоге было два «языка».

***

Это было под Дягилевым еще. Мы почему-то звали Баева Сашей, а он имел другое имя, кажется, Анатолий, но товарищи прозвали его Сашей. Он был политрук взвода разведки, командиром взвода был Маркусевич. Период, когда мы вели операции, был тяжелый. Это была очень суровая зима 1941-1942 г.г., мороз доходил до 35 и даже до 40 градусов. Естественно, что холод сковывал наши действия.

Перед разведчиками полка стояла задача - разведать противника на шоссейной дороге Дягилево-Молвотицы и, во-вторых, разведать противника в самом Дягилеве. Все наши попытки разведать огневую систему противника, особенно его живую силу, в Дягилево были безуспешны. Несколько попыток было и все они проходили впустую. Тогда родился планки выхода во фланг дягилевской группы с целью установления противника. Эта группа взвода Маркусевича и Боева была послана в район дороги Дягилево-Молвотицы с целью выхода во фланг для установления огневой системы и живой силы противника в Дягилево. Группа выступила на лыжах вечером, когда стемнело. Они даже не подозревали о том, вышли в тыл немцам примерно за полкилометра от тыла расположения войск противника, правее 1 километра от Дягилево. Там случайно они натолкнулись на группу минометчиков. Там минометов была целая батарея из 3 минометов 81 мм. Обслуживающего персонала там было около 9-10 человек. Немцы еще не знали, что здесь близко наш взвод. Тогда Боев, как командир, принимает решение очень смелое - забросать гранатами эту батарею. Перед ними задача - поймать «языка» - тогда не ставилась, потому что наша разведка молодая и дивизия-то сама молодая, не знала, как лучше использовать свою разведку. Поэтому принимаем решение: разгромить расчет гранатами. Они не задавались целью взять «языка». Они весь расчет побили и даже документов не взяли. Взяли один миномет, тащили, тащили и бросили, так как он очень тяжелый.

Второй эпизод непосредственно в бою. Островня была еще не взята, и задача нашего полка сводилась к тому, чтобы в промежутке между Островней и Дягилевым выйти во фланг этих двух деревень и при содействии другого полка (Дудченко, 371 сп) захватить Островню. Бой длился целый день и безуспешно. На группу разведчиков нашего полка и была возложена задача выяснить силы противника и его огневую систему на окраине этой деревни и особенно в снежном валу, который проходил между Островней и Дягилевым. Боев с группой в 6 человек, сам седьмой, пошел выполнять эту задачу. Стемнело уже, но бой не прекращался. Была задача - во что бы то ни стало захватить Островню. Он из леска пополз к окраине Островни и, будучи смелым, он хотел выскочить в эти огневые точки, которые больше всех беспокоили наши подразделения, и уничтожить их. Таков был его замысел. Он действительно подполз к этим огневым точкам и действительно забросал гранатами. Но вынужден был пролежать вою ночь и только на утро он сумел выползти и то потому, что немцы, видимо, думали, что они уже убили его. Все это происходило всего в 20 метрах от огневой точки. Попытка немцев захватить наших разведчиков встретила сопротивление наших подразделений, потому что они обеспечивали их действия. На утро они пришли. Потерял он одного, один был ранен, сам он был контужен миной. За это дело, плюс к тому, что было раньше, он был представлен к Красному Знамени. Но нелепая смерть прервала жизнь этого смелого разведчика.

Маркусевич тоже погиб очень нелепо. В момент боя он был послан поднять пехоту. Дело ли это разведчика? Нет, это не дело разведчика.

***

Перед фронтом дивизии на участке Великое Село исключительно Литно оборонялся 126-й немецкий стрелковый полк. Дивизия стояла здесь давно, почти в начале выхода в Демянский котел (октябрь 1941 г.).

Неоднократные попытки взять пленного с переднего края путем ночных поисков не давали желаемого результата. Всякий раз мы теряли своих разведчиков и мало достигали цели за исключением документов, которые не всегда могли быть достаточным основанием для определения шпионажа противника, «языка» никак не удавалось достать. Это объяснялось тем, что противник построил хорошо построенную систему обороны. Все подступы к переднему краю были минированы, а на угрожаемых участках выставлялись усиленные дозоры. Кроме того, по всему переднему краю проходила проволока в 3-4 кола. Это обстоятельство заставило нас искать новых путей для освещения противника перед фронтом дивизии.

Здесь-то и родилась мысль о применении танков с разведывательными целями. Принимая решение на организацию танковой разведки, имелось в виду:

первое, уточнить систему заграждений и правильных очертаний на переднем крае, систему организации огня и взаимодействие его с другими родами войск;

второе, поимка «языка», уточнение групп противника, нумераций частей и подразделений, его огневых и технических средств, резервов и т. д.

При дивизии имелись легки танки Т-70. Их-то и было решено использовать для этой цели. Было выделено пять танков, с экипажами этих танков были проведены занятия соответствующие, которые проводились в расположении танкового батальона.

Кроме того, для операции в качестве десанта было выделено 20 человек разведчиков из наиболее лучших и старых по разведывательной деятельности. С ними тоже была проведена соответствующая работа как отдельно от танков, так и во взаимодействии с танками

После того, как стало ясно, что операция подготовлена и личный состав готов к выполнению боевой задачи, было назначено совещание для проведения этой операции.

Организация разведки решалась в двух направлениях: днем и ночью. Решено было организовать разведку днем, воспользовавшись благоприятной погодой для операции. В день выполнения этой операции была сильная пурга, что способствовало выполнению наших задач.

В 11 часов утра под залп артиллерийских батарей была начата эта операция.

Подготовка операции была возложена на меня и начальника штаба, а танковую операцию было поручено проводить Черновскому. С танками вместе был старший лейтенант Жуков, который непосредственно проводил эту операцию.

Танки, в общем благополучно прошли наш передний край. Противник не мог еще определить нашего замысла и поэтому почти совершенно не отвечал на наши залпы. Но при подходе к переднему краю танки были встречены сильным артиллерийским и минометным огнем. Десанты кроме того еще были обстреляны из пулеметного и винтовочного оружия. Это не смогло однако остановить натиска отважных разведчиков и они уже через десять минут были на переднем крае противника и после короткого боя заняли его траншеи. Противник, ошеломленный неожиданным натиском нашей разведки, беспорядочно бежал, оставив на поле боя много убитых и раненых, а также вооружение и технику.

По предварительным подсчетам было убито до роты противника. Роту, я имею в виду, 50-60 человек. Захвачено - 10 пулеметов, взято 8 человек пленных.

Особо отличившиеся были: сам командир Жуков - старший лейтенант, исключительно смело действовал. Я его знал и раньше, поэтому и взял для этой разведки. Затем младший лейтенант Шипулин и затем политрук Лихачев.

Лейтенант Шипулин после того, как танк прошел передний край, соскочил вместе со своей четверкой и бросились в дзот. В огневой точке было три немца. Они начали было в них бросать гранаты, т. Шипулин принял очень смелое и правильное решение. Он двоих послал в тыл обходом. Они зашли в траншею и по этой траншее начали приближаться. Немцы это заметили, отвлекли свое внимание туда. Тогда Шипулин бросился и в амбразуру бросил гранату. Немцы разбежались и сдались без сопротивления.

Командир роты находился в блиндаже рядом, пытался было организовать из остатков сопротивление. Шипулин, видя такое положение, опять-таки с этой своей четверкой броском подошел к этому дзоту, где немцы пытались оказать сопротивление. У них там дзот и вместе с ходом сообщения была удобная позиция для организации некоторой задержки продвижения наших разведчиков. Он на бросок гранаты добежал и гранатами выбил немцев откуда. Командир роты был тяжело ранен, но его немцы оттащили с собою. Остался только его портфель. Документы были в штабе самой роты, где находился он сам. Все эти документы были захвачены нами. В числе этих документов был приказ по 16-й армии о том, что в рядах немецкой армии за последнее время участились случаи недисциплинированных поступков. В то же время отмечалась небдительность часовых, выставленных на ночь. Говорилось о том, что немецкие солдаты, выставленные в караулы, уходили, бросив посты. И в связи с этим был приказ. По этому приказу было много приговорено к смертной казни, к расстрелу за несоблюдение дисциплины.

 Кроме того, была захвачена очень ценная инструкция командования 16-й армии немецкой по действию войск в зимних условиях и по деятельности разведки.

Эта брошюра, изданная секретным порядком, сыграла большую роль в определении немецкой тактики, немецкой разведки в условиях лесистой, болотистой местности.

Десантная группа танка № 3 после перехода переднего края выбила немцев из их траншей и заняла их. Но из соседнего дзота противник все время вел обстрел не только этой десантной группы, но и подразделения, которое шло следом. Обстрел велся из двух пулеметов станковых.

Естественно, чтобы обеспечить успех операции нужно было во чтобы то ни стало ликвидировать эту огневую точку. Тогда командир группы принимает очень серьезное решение. Он использовал поле непростреливаемости перед огневой точкой, которая вела огонь по нашим группам. Пулемет стоял на возвышенности, а между пулеметом и группой была низина, которую противник не мог простреливать, из пулемета не мог взять эту низину. Используя это, он подполз вместе со своей группой. Часть его бойцов сразу же начала бросать гранаты в землянку. Но так как это дало мало результатов, потому что немцы оттуда тоже начали бросать гранаты, он подполз к одному из пулеметов, подложил туда гранату и отполз, вторую гранату бросил туда же. Это вывело из строя не только пулемет, но завалило всю амбразуру.

Противник уже стрелять не мог. У него имелась только одна амбразура, которая вела огонь по нашему правому флангу группы. Тогда они зашли с другой стороны, вошли в траншею и взяли живыми четырех немцев.

Показания пленных были важны не только для командования дивизии, но главным образом, для армии и даже для фронта, потому что 123 дивизия по предположительным данным разведки армии, должна была быть отведена вглубь Демянского котла. На ее место должна была прийти другая дивизия. Называлась такая дивизия, как 32. Впоследствии она воевала против нас. 32-ю вскоре продвинули значительно правее. Перед нашим фронтом по существу ее не была. Она была перед фронтом 7-й гвардейской дивизии.

Показания пленных дали определить, во-первых, группировку, ситуацию и состав противника в этом районе, его огневую систему и систему оборонительных инженерных сооружений противопехотных, противотанковых препятствий.

Кроме того, там мы захватили новую предположительную схему обороны, как бы рекомендованную новую систему обороны, где дзот, как система огневой точки отрицается и предлагается заменить дзот открытой огневой точкой пулеметной или автоматной с развитой системой ходов сообщений в глубину и по фронту.

Эти документы были отправлены в штаб армии и дали нам ценные сведения. Положение, что немцы стали применять на практике не дзотную организацию обороны, нас вводило в заблуждение. Все и разведорганы и армейские соединения и части считали, что немецкая оборона построена на дзотах и без дзотов немыслима оборона немцев.

Получив эти данные, мы были информированы, что немцы отказываются от организации системы обороны, построенной на дзотах. Это не значит, что они должны были отказаться от дзотов.

Кроме того, это дало нам возможность определить, что немцы к этому моменту, вероятно предполагая удар в направлении Залучье, стягивали часть сил в этот район, в том числе 422-й полк, для организации этой группировки. Замыслы группировки себе никто не представлял. С какой целью, куда он думал наступать - было неизвестно. Было ясно одно, что он что-то замыслил против нашей дивизии. Эти сведения были очень ценны и безусловно были использованы командованием армии в целях предотвращения всевозможных осложнении.

***

Островня. После того, как было взято Сидорово, по замыслу командования наш 664-й сп, в составе двух батальонов 1-го и 2-го, должен был отступать на Бутылкино., причем операция эта была хотя и мало разработана, но она была смело решена, потому что противник с этой стороны со стороны Сидорова и Павлова чувствовал себя в совершенной безопасности. Противник ожидал нападения со стороны Островни и Бутылкина. Туда он и стянул все свои резервы. По отходе из Н. Руссы, а также из Павлова и Сидорова, он все сбои резервы сосредоточил в Дягилево-Островне. Здесь же он своих резервов не имел. В Бутылкине у него были тылы двух частей: 89-го полка 12-й пехотной дивизии и кавдивизион эсэс. Соответственно этому и склады были разделены: по южной части Бутылкино располагались тылы 89 пехотного полка, по северной части Бутылкино - кавалерийский дивизион эсэсовцев.

664-й полк двинулся совершенно по бездорожью на Бутылкино ночью сразу же после взятия Сидорова. Впереди шел 1-й батальон. Командиром батальона в этот момент был старший лейтенант Казеев. С ним шел и командир полка Пшеничный, помощник начальника штаба и я.

Когда стали подходить к Бутылкино, на расстоянии 800 метров от сараев противник нас встретил пулеметным огнем, но не сильным. Пшеничный, командир полка, принимает решение развернуть одну роту и по роще правее подойти к партизанам вплотную. Так и было сделано. Вторая рота пошла правее и, подойдя вплотную почти к Бутылкино, обрушилась неожиданно на противника. Тем временем Пшеничный остальными двумя ротами и частью пулеметной роты, развернулся здесь и начала наступать на Бутылкино. Бутылкино было занято в течение каких-нибудь 30 минут. Противник, видя, что он совершенно беспомощен, воздействовать на наши наступающие части пошел по направлению к Дягилеву.

Пшеничный после взятия Бутылкино, оставил меня для учета всего, что было захвачено. Оставил из 2-го батальона 4-ю роту, а в ротах полка к этому моменту оставалось 15-20 человек. Нас оставили в качестве гарнизона. Я был оставлен начальником гарнизона в Бутылкино. Тут же вскоре вошел в Бутылкино 371-й полк. Он занял северную окраину деревни. Он предполагался, главным образом, для развития успеха. Тогда наш полк был брошен сразу на Островню. Потом, когда не вышло, начали продвигаться вправо под Дягилево.

Маневр всей этой операции был весьма прост, но он смел и содержателен сам по себе, потому что был нанесен удар в таком месте, где противник совершенно не ожидал.

Всего четыре человека мы там потеряли. Эта операция была проведена очень удачно.

Трофеи: 101 лошадь. Из них 36 лошадей взял 371-й полк, 63 лошади взяли мы для своего полка, взяты были две крупных радиостанции штабных длинноволновых, предназначенных для крупных штабов, мелких радиостанций было взято 11. Взято было четыре продовольственных складов. Продуктов питания было столько, что мы четыре дня кормили весь полк, если не считать 371-й полк, который добрую половину взял себе. 4 кухни взяли, два склада с боеприпасами и вооружением. Минометы мелкие были, винтовки, много патронов, гранат.

***

Южную Островню взял наш полк 2-м батальоном. Командовал 2-м батальоном Майоров. После взятия Бутылкино полк непосредственно двинулся на Островню. Две операции были неудачные, тогда полк перебросили под Дягилево. Островня временно была оставлена, как предмет наступления. Под Дягилевым тоже неудачно прошли бои, тогда вообще было приостановлено наступление на один день с расчетом, что к следующему дню подойдет наш 3-й батальон, чтобы свежими силами снова ударить на  Дягилево. После того, как было значительно их расходовано живых средств и боеприпасов, решено было Островню снова брать. Разработан был подробный план. План этот заключался в обхвате Островни. С севера действовала 86 бригада и полк Дудченко, с юга действовали мы и один батальон Дудченко. Островня была взята. Северная часть была взята 86-й бригадой вместе с Дудченко, а южную окраину взял наш полк - 664-й. Нужно учитывать, что по южной окраине шел снежный вал у немцев и укреплен был больше южный участок, потому что здесь позиции шли под гору через реку на Дягилево. Здесь как бы была опорная точка, преграждающая нам подступ со стороны рощи с запада. Она подходила прямо к Островне с запада. Этот пункт, состоящий из ряда огневых точек - дзотов, устроенных в помещениях, преграждал подступ к Островне с юга. Эту южную часть и взял 644-й полк.

В этот момент я был послан командиром полка за новым приказом. Туда я ехал через Павлово-Сидорово-Гучево. Передовой командный пункт находился не то в Старом, не то в Новом Гучево в лесочке. Туда я ехал кругом, а оттуда я ехал черев Островню, потому что Островня была уже очищена. Правда, подо мною убило лошадь и двое сопровождавших получили ранения, но все-таки мы пробрались прямо, потому что приказ нужно было вести срочно. Приказ заключался в том, чтобы по взятии Островни наступать на Дягилево с западной стороны, то есть через лощину в обход. Остальные полки, в том числе 86 бригада, которые были приданы нам в этот момент, должны итти на окружение с выходом в тыл по этой речушке. Когда я проезжал эту южную сторону, то наши бойцы находились на южной окраине. Как раз шел подсчет трофеев, которые были захвачены в Островне.

 

Бусалов Е.Ф., начальник разведки 53 гвардейской дивизии, в настоящее время (11 сентября 1943 г.) - слушатель Высших разведывательных курсов Красной Армии Член партии с 1930 г

Родился в 1912 г. в Мордовской автономной республике, село Полянки в семье крестьянина бедняка. Окончил Московский плановый институт, 4 курса и МАИ (Московский авиационный институт). Перед войной работал в Гипроавиапром инженером. В армии с 15 октября 1941 г. добровольцем.

Воспоминания

Бернштейн Людмила Михайловна

 

22 июня 1941 г. война. Я сразу стала неспокойна, что товарищи воюют, а я здесь, и 25-го я пошла на курсы медсестер при Советском районе. Как раз пошла с Долгашевой. Заразило меня это дело. Нужно сказать, что я в жизни не думала, что когда-нибудь я пойду в медицинский. Мы считали, что все идиоты - медики и все медики - идиоты, но здесь пошла и понравилось. Увлеклась медициной, кончала работу в 5 часов и, сломя голову, бежала на курсы. Был очень удачный состав, все рвались на фронт. Я познакомилась с Жидковой Анной Федоровной на этих курсах. Она была аспирантом, преподавала философию в Высшей партийной школе. Нас сблизило то, что мы с нею серьезно относились к учебе, на практике мы с нею еще больше сблизились. Практика была на Калужской, в одной палате дежурили. Мы были в клинике, а не в госпитале. Меня поразило некоторое такое бездушное отношение врачей и сестер к больным, мы как-то больше души вкладывали, может быть потому, что только пришли. Вот Анна Федоровна возилась там с одной больной, она лежала 8 месяцев подряд, у нее образовались пролежни, ее нужно было все время переворачивать, поднимать, и Анна Федоровна ею занималась. Я была очень мнительна. Так я, например, проводила анализ на Вассермана и с боязнью держала пробирку, а потом на фронте в крови возилась, и даже не думалось, что реакция Вассермана даст 4 плюса. Там был один туберкулезный, он попал под машину, я всю ночь сидела с ним. Один мальчишечка Глеб, его нечаянно ранило в позвоночник и отняло ногу, его оперировал Бурденко и должны были ампутировать ногу, - я ему книги приносила, цветы. Но была неприятность: я была очень резкая и с одним фронтовиком был конфликт. Мне не нравилось, что человек чтобы ни было требовал от меня, я считала, что, если я дежурная сестра, я знаю, что нужно.

Закончила курсы, побежала в военкомат, попросилась на фронт. Закончила я в конце сентября 1941 г. Причем было так: вечерний факультет упразднился, я оформилась на дневном. Условилась, что месяц пропущу. Решила перейти пока на лечебную работу и заниматься в институте, но с завода категорически отказались отпустить. Главный инженер вызвал и говорит:

- Знаете, что у Вас военный билет, мы Вас забронируем.

Я расплакалась:

- В институте не дали заниматься, а теперь на фронт не пускаете.

Он пожалел меня и, когда 16 сентября образовался коммунистический батальон, он предложил мне вступить туда. Перед этим я болела и тетка была расстроена, что я, не поправившись, пошла в батальон. У нас было человек 60 и все просились в Коммунистический батальон, Отобрали б человек, я с Анной Федоровной попали. Я в спешке попала под машину, исцарапанная, измученная пришла домой. У всех был колоссальный подъем. Обстановка была суровая, но мы многого не замечали, для нас паники не существовало, мы ее не замечали.

Нас было б сестер и человек 20 сандружинниц. Сестры все с наших курсов. Вообще сперва было все по-партизански. Загнали нас в школу и первое, что сделали - подарки раздали, буквально в печенье купались. Мы выбрали командиром Анну Федоровну, меня старшей сестрой. На мне была медицинская часть, на ней - организационная. Мы начали доставать медикаменты. Нам выдали лыжные костюмы, колоссальные шапки и погоны, и вот я в этом костюме металась по городу. Поэтому меня и прозвали «мишкой». Нужно сказать, что я буквально партизанила. В городе паника, нужны медикаменты, а тут лишь бы немцам не досталось и буквально банками стрептоцид брали. Анна Федоровна решительно все медикаменты из амбулатории высшей партшколы принесла, она вообще очень хороший организатор и товарищ. Девушки пришли в туфлях на высоких каблуках. Мы узнали, что в магазинах была обувь, собрали деньги и послали д-р Беркович за обувью. Д-р Беркович - женщина лет 50-ти, довольно крупный невропатолог, в гражданскую войну была сестрой, здесь пошла добровольно. Потом она была в 3-м полку старшим врачом. Здесь между Анной Федоровной и ею произошло разделение обязанностей: командиром должен был быть старший врач, но все организационные вопросы решались Жидковой.

Часть девушек потом отсеяли и нас осталось человек 15. Мы стояли в школе несколько дней, рвались в бой. Ничего не было, дали какие-то канадские винтовки доисторические. Потом приходит Анна Федоровна и говорит, что переходим на ближайшие рубежи. Мы обрадовались, с первых же дней взяли шефство над бойцами, осмотр произвели, вообще такая будничная жизнь была. Затем перешли в Тимирязевскую Академию и там начал формироваться полк. По 6 девушек разделили по ротам. Анна Федоровна попала в роту ПВО, она считалась командиром санзвена, я должна была быть старшей сестрой, но там одна сестра отказалась от старшей сестры, переругалась и я должна была пойти туда. Нам пришлось расстаться, ну и по штату не полагалось сестер в роте и девушки, чтобы остаться в роте, согласились остаться пулеметчицами и, в том числе, Анна Федоровна. В основном занятия происходили, кроме того она и в качестве сестры работала, оказывала помощь. Я была в саперной роте. Ребята строили укрепления, тянули проволочное заграждение, я ходила с ними, поцарапается кто-нибудь, ужалится - я оказывала помощь, раздобывала хлеб ребятам у крестьян, иногда молока, и т.д.

Под Москвой мы в бой не вступали. На фронт мы уехали 21 января 1942 г. Весь полк поэшелонно, наш эшелон первым пошел, следующий потом отправлялся на марш. Мы стояли на обороне Москвы, но полк совершенно не участвовал в обороне.

С нами кончила курсы студентка мединститута, я была «мишкой», а она «мишенькой» Инна. У нас была разведка в Солнечногорск и Инна отправилась с ребятами и там погибла. Это была единственная операция и очень неудачная. Было несколько бомбежек под Москвой, но в боях, по-моему, вся дивизия под Москвой не участвовала. Защита заключалась в том, что мы строили укрепления. Мы стояли на рубежах, может быть, я не знаю, но наш полк не участвовал.

22 февраля 1942 г. мы вступили в бой, фактически с марша, вместе с лыжным батальоном. Я знаю, что переформирование дивизии, доукомплектование у нас было. Например, в нашем полку создался минометный батальон, он состоял из наших ребят, но в основном из кадровиков, в том числе и в связи.

Бои начались под Старой Руссой, но девушек не брали. У нас командир полка был ужасный женоненавистник - Кузнецов и перед тем, как часть должна была отправиться на фронт, был приказ решительно всех девушек откомандировать, часть успели откомандировать, и для них это было большим горем, У нас было очень много девушек. Бойцов тоже много, но почти все девушки на фронте участвовали, как сестры. Вот Дора Бондаренко - замечательная девушка была и для нее это была ужасная трагедия. Позвонили в дивизию, приезжал Бирюков - начальник политотдела и чуть ли не Лазарев - комиссар дивизии. Они приехали, но часть отправили уже в Москву, а остальных Бирюков вызвал и спросил, хотим ли мы на фронт, мы сказали, что только об этом мечтаем и нас оставили. Часть девушек, которые попали на фронт, например в 3-м батальоне, считалась рядовыми бойцами, но потом нас созвали и сказали, что от нас требуется только одно - медицинская помощь, рук не хватает.

Когда еще были на подступах к Москве, нужен был грамотный человек на пункте для сбора донесений, я подежурила там и меня не хотели отпустить, и в первый день боя я была при командном пункте. Была я там с утра. Как раз утром 21 февраля, когда полк отправился в бой, Анна Федоровна там была. Она очень спешила, я достала котелок с варевом, она 2 ложки отхлебнула и пошла догонять полк. Я была на пункте сбора донесений днем, к вечеру отправилась на НП командира полка. Там были ребята связисты. Батальоны атаковали село и не могли взять. Когда часть отправилась в бой, спустя час пришел один партизан и говорит, что он пришел, чтобы указать дорогу на село, но было уже поздно. В результате были большие потери, потому что это было на открытой местности. Донесения были, например, такие: «появились кукушки». Шли по открытой местности, было много жертв. Такой сумасшедший энтузиазм был, что все не думали ни о чем, шли во весь рост и немцы, вероятно думали, что идут в психическую атаку и наши командиры не сняли ни нашивок, ничего и были большие потери.

Все время обстрел, по дороге обстреливали автоматчики, кукушки. Чувства страха не было, не понимали. Под вечер я пошла на НП, там ребята связисты были и я понесла им поесть и мне поручили узнать обстановку. Я добралась до НП, командир полка говорит:

- Вы зайдите в рощу и передайте, чтобы командир роты автоматчиков прислал взвод, я зашла, передала, они выстроились и ушли.

Только я возвратилась с НП, меня отправили на перевязочный пункт, и я работала на передовом перевязочном пункте. Работала в жутких условиях, открытый сарай, жуткий мороз, единственное освещение - это небольшой костер. Раненых было несколько человек. Опыта никакого. Не в боевой обстановке, под Москвой, я считалась приличной сестрой, но спустя некоторое время я поняла, что я не умею работать. Раненых было дикое количество, чуть не 500 человек за первый день. Раненые приходили, их привозили на собаках, их приносили товарищи. Мы, во-первых, не успевали оказывать помощь и, во-вторых, опыта у нас не было, многого мы не понимали, как и что, работали грубо, несомненно. Я только потом поняла, что от шин, которые мы накладывали, больному лучше не становилось. Врачей не было, были военные фельдшера. Люди замерзли, доползали, всячески добирались. Шел один парень, раненый в оба колена, он полз , я помогла ему, я поддерживала его и говорю ему:

- Подождали бы, ребята будут итти, помогут.

- Я не хочу умирать.

Девушки работали очень много, но снег был глубокий, многие замерзали. Работали так, что время пролетало совершенно незаметно. Вспоминаю, как раз перевязывала одного парня, двумя пулями в ногу и одной разрывной ранен был. Рассказывал, что товарищ ранен был, он перевязывал и был ранен, не хотел оставить товарища. Уговоришь, отправишь в полковой пункт, а он встретит ребят из своей роты и обратно возвращается. Спрашиваешь, когда ранили? Вчера, как же, ведь сегодня в бой вступил?! Времени не замечали.

Бомбежка была очень сильная, а среди нас жертв не было. В селе ничего не осталось, дома все сожжены. И вот в совершенно открытом селе кони стояли, обозы, люди ходили и там творилось ужасное, буквально дым столбом. Как раз на третий день я была ранена. Причем, я до сих пор не знаю, как и что. Все сидели у костра, я вышла и говорю, что необходимо всех раненых поскорее вывезти, вдруг - взрыв, костер разлетается, кровь хлынула из носа, оказалось, что в переносицу осколок попал. Мне даже кажется, что в костре разорвались пули разрывные. Мы были очень неосторожны: у раненого патронташ, вооружение, перевязываешь и ничего не замечаешь. Я решила отправиться на полковой пункт, чтобы удалить осколок и возвратиться обратно. Попала на полковой пункт 3-го полка. Я не шла, меня везли, голова кружилась, слабость была. У меня было такое сознание: пусть даже без глаз останусь, зато я сделала дело. Но ужасно вот что подействовало: попала я в избу, раненых было такое количество, что сидеть больные не могли, многие стояли. Слышу:

- Помогите, помогите.

Я залезаю на печь. Как раз за 2-3 часа я наложила жгут одному парню, у него был перелом ноги. На меня очень тяжелое впечатление произвел этот раненый, уже заостренный нос был и, представляете, на печи этот раненый со жгутом и никто не обратил на него внимания. Мне стало страшно, я возвратилась к врачу и его сразу взяли на перевязку. Просто люди не успевали оказывать помощь. Меня посмотрели и сказали, что нужно в медсанбат.

Самое тяжелое впечатление в моей жизни - это медсанбат. Медсанбат опоздал, раненых оказалось очень большое количество, на полковых пунктах надлежащей помощи оказать не могли, не было опыта, были врачи, но в основном, не хирурги и были сестры, у которых было больше желания работать, чем умения работать.

Нас привезли в село, в самый край села, потому что избы были забиты ранеными. Всех тяжелораненых перенесли, легкораненые перешли в избу. До вечера ждем, никого нет. Ребята голодны, помощи нет. Со мною была девушка из Тимирязевской Академии, очень тяжело была ранена, на полковом пункте сомневались, выживет ли она. К вечеру я отправилась искать кого-нибудь. Нашла командира взвода, он ничего не знает, сколько людей, что с людьми, как. Пришлось взять на себя: первое - это питание. Дали мне талончики, я раздала по избам и более легкораненые взялись принести пищу. На второй день нашла командира медсанбата. Условились, что я пока буду обслуживать медсанбат, раненых. Там была одна, потом мы с нею были неразлучны, Тамара Курносенкова, мы с нею вместе ухаживали за ранеными. Я спала 3-4 часа в сутки, жила, только нервами, головокружение ужасное. Дали немного перевязок, лекарства, пинцеты, шприц, морфий дали и мы с Тамарой взяли на себя домов 8-10, человек 70, ходили и ежедневно делали перевязки.

Командир взвода доверял мне. Питание было плохое, я воспользовалась доверием и мы давали большее количество людей и получали двойную норму, давали 300 гр. хлеба, человек потерял кровь. Жители относились очень хорошо, Вот наша хозяйка, нас в избе было 11 человек, она каждый день молоко давала. У нас не хватало перевязок. Шла какая-то часть и один санитар заболел дезинтерией, его отправили в госпиталь, а перевязочный материал остался.

Пробыли мы там 2 недели, вывезти раненых не было возможности, приходилось выходить на дорогу и останавливать машины, которые шли в тыл. Отправляли раненых. Приблизительно на 4-5-й день ночью пришел врач и фельдшер и буквально в плач (это были женщины, добровольно ушедшие на фронт), начали перевязывать, я и Тамара помогали. Люди выползали просто на дорогу, чтобы выбраться из медсанбата. У одного раненого началась флегмона, расползлась уже к шее. Здесь я ничего не могла сделать. Каждый раз командир медсанбата говорил, что мы его возьмем, потом его взяли в операционную и он потом выполз на дорогу и уехал.

В крайней избе лежал человек, раненый в позвоночник, лежал на полу, страдания были нечеловеческие, сам не спал и не давал спать остальным. Я достала морфий, но это не спасение. У меня глаз как раз открылся, оказалось, что я вижу и я решила возвратиться в полк. Нас 13 человек ушли назад, я, Тамара и автоматчики. Мы решили возвратиться назад в часть. Перед уходом, командир медсанбата был уже другой, может быть временно. Я ему говорю:

- У меня одна просьба к Вам, как-то помочь этому раненому.

Он говорит:

- Хорошо, мы его переведем в школу.

А там все смертники лежали. На меня это последнее особенно тяжело подействовало, я вообще всегда была очень жизнерадостным человеком. В полку все знали меня, потому что я всегда улыбалась, а когда я вернулась, меня в полку не узнали. Мы вернулись в полк и попали на передовой перевязочный пункт. Мы очень устали, перемерзли. Уходя, я отдала одному раненому душегрейку и была в одной шинели и в летней гимнастерке. Тамара была без валенок, в сапогах. Сначала мы решили итти прямо на передовую, но мы до мозга костей промерзли, и мы с Тамарой пошли на передовой перевязочный пункт.

Какие изменения мы заметили: врача еще не было с нами, но, во-первых, в избе была, правда единственная, палата, был порядок, был шприц, была камфора, можно было лучшую помощь оказывать. Мы пришли в тот день, когда большой бой был под Великушами. Раненых пришло человек 100. Характерно, что первые дни были легкораненые, может быть с тяжелыми ранениями люди не добирались до нас. Теперь были чрезвычайно тяжелые ранения. У одного человека была рана в ягодицу, сплошная рана, он умер, дикая агония была.

Дружинниц уже было мало. Привезли раненых ребята собаководы (на собаках) и дружинниц тоже, но их было уже гораздо меньше. Три дня я работала на передовом перевязочном пункте и каждый раз из девушек сестер посылали на НП при командире полка. 5 марта я пошла, а 8 марта попала под Дягилево на НП, он был в метрах 400 от полка, причем как раз напротив два села немецких. Все время беспрерывный обстрел пулеметный и огонь автоматчиков, несколько раз нас бомбили и обстреливали из самолетов. Это был первый бой, где мы не добились успеха. Очень сильно были истрепаны. Наши наступали, было очень хорошо все видно. Это было второе наступление, видно было, как идет цепочка на село, видно было, как наши зашли. Оказалось, что один батальон зашел в село, а второй не поддержал. Там было около 50 человек. У меня очень хорошее зрение, как раз я заметила, что когда наши наступали, во втором селе Будьково (на которое не было наступление) было большое движение. Я обратила внимание Кацена, но он сказал, что это, вероятно, наши. Но оттуда начали бить по нашему селу, по НП. Тут пришлось поработать. Был пулеметный, минометный и автоматный обстрел. Раненых я перенесла человек 10-12. Тащила я на шинели. Все перешли в подземелье, я там двух-трех поместила, перетаскивала, в основном, в избы, куда-нибудь в расположение тащили. А когда немного утихло, мы отыскали волокуши и опускали в овраг, ждали подвод.

Бой оказался неудачным, мы двинулись дальше. Я была все время на НП. Я чувствовала себя неприятно. Я чувствовала, что ко мне относятся именно, как к девушке, а я в этом отношении очень плохо чувствовала себя, и когда, например, не было боев, они требовали, чтобы я все время была при командире полка, и когда пришел старший врач, я попросила, чтобы меня оттуда забрали.

После в минометный батальон нужны были сестры, а командиром батальона был бывший командир моей роты, Трофимов, послал меня туда. Там я была все время на так называемой, на передовой, там где стояли минометы. Обстрелы там были, приходилось оказывать помощь, на поле боя уже не приходилось. Я сдружилась с ребятами, но были конфликты с командиром взвода, как раз мой бывший друг. Когда была обстановка хорошая, когда было достаточно питания, этот человек для ребят ничего не жалел, был очень внимателен. Как раз перед боем мы пошли к своим бывшим ребятам, оказалось, что этот человек начал пить, воровал хлеб, чтобы менять на водку и командование батальона относилось спустя рукава, потому что он давал лучший кусок. У нас с ним был вооруженный мир. Когда-то были друзьями. Он говорил, что прикажет кормить меня как бойцов, я говорила, что буду более довольна.

Меня перевели в санитарную роту, меня хотели перевести в батальон, но я сказала:

- Если хотите оставить в своем батальоне человека, который не будет Вас уважать, - оставляйте.

Ну, я перешла. Мы попали в село, чтобы знали, где мы находимся, вывесили щит с красным крестом. Налетали бомбардировщики и дико бомбили. Девушки испугались, бросили палаты, но мы работали до последнего момента. Когда последний раз фугаски пустили, были убитые, лошади пострадали. Пока была бомбежка, люди, раненые в ногу, уползли. После этого у нас было все разрушено, медикаменты все разбиты. Я и еще одна девушка собрали медикаменты и отправились в лес. Но нам не везло: устроились в овраге, там был минометный обстрел и работали, фактически, на ходу, перевязывали на месте. Перешли на другое место - тоже минометный обстрел. Это было в конце мая 1942 г. Работали все время на ходу, я все время была на передовом перевязочном пункте.

После 1 мая бои были закончены, мы были в обороне, и с утра до вечера отсыпались. Здесь у меня произошел конфликт с командиром, довольно крупный. Я дежурила по роте. Чудесный день майский, мы стояли в 2-3 км к передовой, соловьи пели, белые ночи. К нам стали захаживать командир полка и военком. Они явились в санитарную роту. Командир роты, военком разбудили хозяйку, потребовали водку и с врачами начали выпивать. Командир роты исчез, а старший врач ищет его, наконец, он ушел сам спать. Я как раз меняла караул. Вдруг слышу:

- Куда Вы меня ведете ?!

Смотрю, военком расположился в палатке, и командир роты тащит эту девицу к военкому. У меня было такое состояние, что хотела прикладом. У нас в карауле стоял 16-тилетний мальчик, он бежал на передовую, чтобы отомстить за отца, и мне обидно было, что ребенок видит такие вещи. Выскочила жена старшего врача, возмущенная, да бежим к старшему врачу, я говорю, что нужно убрать:

- Люда, я не могу, это начальство.

Я сказала, что побегу в дивизию, и он пошел попросить, чтобы военком отпустил эту девушку. На меня это очень сильно подействовало, я пришла и рассказала врачам, с которыми мы жили, и Тамаре. Мне посоветовали' написать рапорт в дивизию и командир роты чуть не ползал передо мною на коленях:

- Вы нам испортите карьеру!

Рапорт задержала. Как раз в редакции полковой газеты был Бирюков и командир полка получил выговор. Отношение ко мне изменилось.

Был такой случай: наш разведчик пошел за языком, присылает:

- Пришлите паренька фельдшера.

Послали меня. Разведка не была подготовлена. Потом только обнаружили, что напился парень и взорвался на своих минах, из-за него же был ранен командир автоматчик. Мне пришлось его вытаскивать. Немцы нас обнаружили, и под огнем пришлось затащить в блиндажик, я ему шины наложила.

Очень тяжело было с транспортировкой, никаких средств транспорта не было. Для одного раненого пришлось за 3-4 км на батальонный пункт медпомощи просить носилки (мы были на нейтральной территории). Я на себе тащила 4 автомата. Я вообще была дружна с разведчиками. Потом старший врач стал меня немного беречь, но приходили разведчики-ребята и просили отпустить меня. Я еще раз пошла с ними за языком, но очень неудачное предприятие было, мы дошли до линии немцев, и наша артиллерия немного промахнулась и начала бить по нас. Раненых было человек 10. Кроме меня был еще фельдшер, разведка была комбинированная, по 10 человек из каждого полка. Тяжелораненых не было, все они сами добрались, я перевезла двух ребят только. Когда бой, когда дело, ничего не боишься, но вот когда были на другом участке и ты, как дура, лежишь без дела в яме, - поджилки трясутся.

После этой разведки возвратились мы, и спустя некоторое время, был бой. Нужно сказать, что я очень хорошо поработала в этом бою. Мы находились недалеко от передовой. У нас работал врач в бригаде, две сестры. У меня очень беспокойный характер и я работала все время, даже если были люди. Я чувствовала, что научилась работать и умела уже оказывать помощь. Тогда меня тоже представили к награде, но мы там вообще опозорились.

Перешли мы на новый участок. Мы были в районе Молвотиц, Заболотье, под Демянском, а потом попали в район Старой Руссы, Сутоки. Ярких эпизодов не было. Мы впервые попали в обстановку, где нас буквально на каждом шагу обстреливали. До этого были случаи, а здесь в первую ночь мы приехали, легли под деревьями, проснулись от минометного обстрела. Несколько девушек были убиты. Беспрерывно работали под обстрелом. Сперва работали в палатках. При чем, в палатках живого места не осталось, начали окапываться, но там болота, вода. Мы жили в землянке, нам уступили баню. Пару раз сопровождала раненых в медсанбат.

Приезжала Николаева в дивизию. У нас девушек было очень много. Она поставила вопрос о том, что нечего жертвовать понапрасну. Сначала отправили несколько дружинниц. Были девушки, которые просто ничего не делали, а я была, как помешанная: чувствовала, что тут во мне нет необходимости, год учебы я теряла, а учеба для меня была все.

Отпустили студентов. Меня отпустили еще потому, очевидно, что командир был на меня зол.

5 сентября 1942 г. старший врач представил меня к награждению. В прошлом году я работала в эвакогоспитале 290 в перевязочной операционной. Одновременно училась.

Сейчас я на 3-м курсе Электромеханического факультета Энергетического института. Я была на Электрофизическом факультете, а в прошлом году вернулась, был общий электротехнический, когда разбили на электрофизический и механический факультеты, меня перевели на механический.

Работаю в Совете фронтовиков по быту - общежития, лечебная помощь. До сих пор считаюсь редактором факультетской газеты.

Когда я приехала с фронта, я отучилась мыслить, я чувствовала, что я не умею говорить и до сих пор не направила свою речь, я чувствовала, что я совершенно не умею рассуждать, и я взяла средний учебник математики, чтобы научиться рассуждать.

 

12.05.1944 г.

Мои воспоминания

Жур Николай Иванович

 

В связи с книгой тов. Полетаева - Краткий очерк о боевом пути 53 Гвардейской Краснознаменной стрелковой дивизии (В конце 1941 года эта дивизия именовалась 3 Московская Коммунистическая стрелковая дивизия, позднее на Северо-Западном фронте 130 стрелковая дивизия).

В дивизии работал 1941 год октябрь-ноябрь отсекром партбюро в 1 стр. полку. Тимирязевский рабочий коммунистический батальон. 1941 г. декабрь - отсекром партбюро легко-артиллерийского полка Коммунистической дивизии и военкомом артдивизиона. До отправки дивизии на Северо-Западный фронт был в конце декабря 1941 г. по январь 1942 г. военкомом 2 Московского коммунистического полка, а затем на фронте в этом же полку, носящем нумерацию 528 сп, бы и комиссаром полка.

1. В кратком очерке автор почти совсем не рассказывает, как личный состав дивизии готовился, находясь на оборонительных рубежах, к предстоящим непосредственным боям с фашистами. А рассказать об этом следовало.

Дивизия была сформирована из рабочих батальонов 25 районов нашей столицы, в ней были лучшие партийные и непартийные большевики.

По своей подготовленности и уровню развития были разные - доктор экономических наук Г. Войтинский, профессор Дунаевский, начальник главка наркомата совхозов Я. Богомолкин, машинист московской окружной ж.д. Шиханов, работник Московской конторы Госбанка Леонов, простые рабочие с заводов нашей столицы.

В своем подавляющем большинстве это были люди с высоким советским патриотизмом, преданные большевики, не боявшиеся никаких трудностей. Военная грамотность их была слаба. Военно-грамотные люди нашей столицы в напряженные дни июля-августа почти все ушли в истребительные батальоны, народное ополчение. Вот с таким контингентом людей 3 Московская Коммунистическая дивизия с недостаточной материально-боевой базой приняла свой район обороны. Она вошла в состав северо-западной группы войск Московской зоны обороны, ей дали район обороны вдоль канала Москва - Волга от Ленинградского шоссе до Волоколамского. Это было наиболее ответственное направление во всей системе обороны Москвы. Глубина оборонительной полосы 40 километров.

Личный состав дивизии, находясь на оборонительных рубежах, будучи готовым каждую минуту, каждый день и час отбить своей грудью фашистского зверя, стоял, что называется, на боевой изготовке. Небольшая группа кадрового офицерского состава развернула в дивизии колоссальную работу по созданию из бойцов минимально военно-грамотных людей. Командир дивизии, в то время полковник т. Анисимов Н.П. и комиссар дивизии т. Лазарев, по-большевистски преодолевая все трудности, возглавили руководство и добились организации в частях дивизии полнокровной военно-политической учебы. Учеба проходила в окопе, дзоте, в землянке.

Мне помнится один ночной эпизод: находясь 15-16 октября 1941 г. в Тимирязевском коммунистическом батальоне, входившем в 1 стр. полк, как секретарь парторганизации батальона, получаю приказание комиссара полка тов. Репина (впоследствии погиб на Сев.-Зап. фронте) отправиться в Тимирязевский райком ВКП(б) и перебросить ночью находящиеся там пулеметы (марок французских, бельгийских, чешских, немецких) - трофеи, взятые под Москвой. Первая партия пулеметов была перевезена, их сразу расхватали и стали, что называется, молниеносно изучать матчасть и правила обращения. В одном углу землянки пулемет чешской системы изучает боец - пом. военного райпрокурора тов. Попов, в другом углу немецкий пулемет изучает работник библиотеки Ленина тов. Козлов.

С 15 декабря 1941 года работа по выращиванию военной грамотности среди личного состава частей дивизии, их боевой выучки, обеспечение боевой материальной базой было резко усилено.

Дивизии предстояла переброска на Сев.-Зап. фронт. Руководящим лозунгом в дни декабря-января 1942 г. был лозунг. «Москвичи! В ускоренные сроки подготовить из себя военно-грамотных бойцов. Офицерский состав дивизии в ежедневном 10-часовом учебном дне за 2 месяца сделал неузнаваемыми бойцов и командиров частей дивизии. Дивизия, как подготовленная к проведению искусных боев с сильным противником, 10 февраля 1942 г. была отправлена на Сев.-Зап. фронт.

С этого времени 3 Московская Коммунистическая дивизия - командир дивизии т. Анисимов - становился кадровой частью, ей присваивается нумерация 130 стр. дивизия.

Командует дивизией т. Анисимов. Комиссар т. Лазарев. Стрелковые полки:

1 полк 371 стр. полк. Командир полка Кузнецов, комиссар Репин.

2 полк 528 стр. полк. Командир полка Довнар, комиссар Жур.

3 полк 664 стр. полк. Командир полка Пшеничный, комиссар Богомолкин.

Напряженная учеба личного состава дивизии проходила в суровых, исключительно сложных условиях обстановки. Учеба сочеталась с непосредственной обороной Москвы. Учились в обороне военному делу. Дивизия на Сев.-Зап. фронте в первых боевых делах показала свое умение драться с сильным противником. Учеба пошла впрок.

2. Первые боевые действия дивизии на Сев.-Зап. фронте, бои, создавшие фундамент превращения дивизии впоследствии в Гвардейскую и краснознаменную, в очерке тов. Полетаева описаны не совсем полно, бледно и недостаточно.

Так например, на 22 странице автор совершенно правильно и точно давая характеристику созданной немцами обороны Н. Руссы, о бое за нее, ограничивается общими фразами: "Взяли с хода решительным штурмом". Значение же захвата Новой Руссы тов. Полетаев не уделяет ни одного слова, первое боевое крещение - бой за Новую Руссу, является очень яркой вехой в истории дивизии, захват этого опорного пункта представлял большую значимость не только для дивизии, но для всей южной группы 34 армии, руководимой генерал-майором т. Ксенофонтовым. Это надо изложить в очерке полнее и точнее.

Мне, участнику этого первого боя известно: дивизия после выгрузки и совершенного 120 км марша своим 528 сп вступила в бой за овладение Новой Руссой.

Командиром полка т. Довнаром для скрытного сосредоточения на ближних юго-западных окраинах этого пункта был выделен 2 батальон тов. Верстака, с батальоном пошел военком полка т. Жур.

6 километров с прорубкой просек в лесу были пройдены батальоном, он подошел к ближним подступам скрытно. На расстоянии 800-900 метров от Новой Руссы батальон вынужден был залечь в снег, движение его было замечено, и немцы открыли ураганный автоматный, минометный и артиллерийский огонь.

Комбат 2 тов. Верстак, находясь в боевых порядках вместе с военкомом полка тов. Жур, обратился: «Товарищ военком, что делать?». От имени командования 528 сп военком приказал блокировать Новую Руссу, не выпускать из нее немцев, ждать сигнала из полка, когда поднять батальон на штурм. Командиру батальона тов. Верстаку военком пояснил, что он отправляется из батальона, свяжется с командиром полка тов. Довнаром и командованием дивизии, будет организована поддержка 2 батальона.

Через 2 часа военком полка доложил в присутствии командира полка генерал-майору т. Ксенофонтову, и командиру дивизии Ново-Русскую обстановку, после чего вместе с командиром полка организовали расстановку 1-2 батальона минбатальона, избрали вместе с командирами батареи 45 мм и 76 мм огневые позиции.

К вечеру 22 февраля 1942 г. батальону тов. Верстака был дан сигнал штурма Н. Руссы. Представителем командования полка в батальоне Верстака был начальник штаба полка тов. Павлов.

23 февраля утром при поддержке всем полком, 2-м батальоном Новая Русса была взята. Последнее препятствие в ней - церковь, превращенная в солидно укрепленный дот, была разрушена огнем орудий 76 мм батареи под непосредственным руководством и исполнением командира полка тов. Довнар.

Новая Русса в февральские дня 1942 г. на Сев.-Зап. фронте на нашем участке 34 армии являлась самым крупным и наиболее укрепленным пунктом, она находилась в центре узла немецкого сопротивления.

Неожиданный захват ее без крупных потерь с нашей стороны внес дезорганизацию в фашистскую группировку. Захват ее изменил весь ход первого боевого сражения 130 Московской стрелковой дивизии.

Падение Новой Руссы позволило дивизии в течение 3 дней разгромить дивизию СС, овладеть 17 населенными пунктами, захватить большие трофеи.

В канун славной годовщины Красной Армии москвичи, приняв первое боевое крещение, в годовщину Красной Армии и в последующие за ними дни блестяще сдали экзамен. Командир дивизии тов. Анисимов и комиссар тов. Лазарев рапортовали Москве: партийные и непартийные большевики, верные сыны нашей столицы в сражении с фашистами боевой экзамен сдали блестяще. Готовы к дальнейшим ратным делам.

В условиях февраля-марта 1942 года. являвшихся для Сев.-Зап. фронта тяжелым периодом, успех с захватом Новой Руссы и в последующем 17 опорных пунктов, приобретал большую значимость. Последующий этап боевого крещения дивизии развертывается в боях за овладение Великушей. Полетаеву в очерке в разделе за бой за Великушу нужно было показать их, как бои, наращивающие дальнейшие крупные успехи дивизии. Он этого не показал, ограничился лишь указанием на значимость овладения Великушей. Не показал трудностей, а трудности взятия Великуши были большие, чем перед Новой Руссой. Эти трудности усугублялись тем, что немцы оправились от внесенной в их ряды дезорганизации и уже имели дело не с внезапностью действий, а организованным наступлением.

Великуша являлась господствующим местом, подступы к ней защищались и прикрывались подсобным кольцом опорных пунктов Антаново, Лунево. Огонь тяжелых минометов из Бель 1-я и Бель 2-я заграждал путь в нее. Без взятия Великуши (как правильно указывает т. Полетаев на 29 стр.) невозможно было захватить крупный узел грунтовых дорог, мощный опорный пункт, районный центр Ленинградской области Молвотицы. Падение же Молвотицы уменьшало кольцо Демянской группировки. Так и получилось. После взятия 528 сп Великуши командир полка тов. Павлов (заменивший тов. Довнара, тяжело раненого на ближних подступах к Великуше) и комиссара полка тов. Жура и 371 сп, командир полка тов. Верстак, комиссар тов. Кагаков, - Молвотица была взята без боя, фашисты, боясь уничтожения, поспешно бежали.

Бои за Великушу носили ожесточенный характер. Этими боями двух полков непосредственно руководил командир дивизии тов. Анисимов, беспрерывно дни и ночи находясь на очень удачно избранном передовом командном пункте командования дивизии. 6 марта, после беспрерывных 5-дневных боев она была взята.

В ночь с 7 на 8 марта 1942 г. немцы, отрезав полки от связи с командованием дивизии, пошли в контратаку на Великушу, пытаясь ее отнять. Большим напряжением и организованностью командования 528 сп и 371 сп контратака немцев была разгромлена и опасность захвата Великуши ликвидирована. Во время немецкой контратаки интересен один эпизод. Немцы, зная, что в наших частях есть девушки москвички, работающие санитарками и связистками, практиковали такое провоцирование:

В течение 10 минут в 2-3 местах селения открывали бешеный минометный огонь, потом наступало затишье, в это затишье врывались женские истерические крики и вопли. Я ранена, лежу без помощи, помогите! Это кричали немцы женскими голосами на русском языке, рассчитывавшие на явку на эти крики красноармейцев, которых они будут уничтожать. Эта провокация была своевременно раскрыта.

В боях за Новую Руссу и Великушу мастерски действовали все артиллеристы нашей дивизии. Мне, с командирами полков Довнаром и Павловым, часто приходилось быть свидетелями, как командиры батарей 45 мм батареи и 76 мм батареи тт. Винцкевич и Кудрявцев проявляли исключительное бесстрашие. Часто пренебрегая опасностью для своей жизни, под беспрерывным морем огня, со своими орудийными расчетами, утопая по пояс в снегу, в метель, пургу, мороз февраля - марта 1942 года выкатывали орудия, быстро готовили сокращенные данные и прямой наводкой били по опорным пунктам. Без артиллерийского наступления Новую Руссу и Великушу мы бы не взяли. Артиллеристы дивизии сделали в первых боях громадное дело.

У тов. Полетаева об артиллеристах сказано мало, приведено несколько примеров. Их прекрасная и очень трудная боевая работа заслуживает большего описания, чем это сделано в очерке.

Вот пример об артиллерийских руководителях: Командир 76 мм батареи тов. Винскевич, Командир 45 мм батареи тов. Кудрявцев, оба из 528 сп.

В боях за Новую Руссу и Великушу проявляли исключительное бесстрашие. Мы с командиром полка тов. Довнаром и позднее с командиром полка тов. Павловым лично наблюдали, как они, пренебрегая опасностью для своей личной жизни, под непрерывным автоматным и минометным огнем озверевших фашистов, делали большие дела. Утопая по пояс в снегу, в метель, мороз по труднопроходимой болотистой местности со своими орудийными расчетами выкатывали орудия, быстро готовили данные и прямой наводкой били по врагам, по их опорным гнездам.

В боях за Новую Руссу, Великушу - февраль-март 1942 года, артиллеристы нашего полка и остальных полков дивизии точно выполняли требование - сопровождение в бою пехоты колесами, осуществление артиллерийского наступления.

В этих боях тов. Кудрявцев и тов. Винскевич и руководимые ими люди своей боевой артиллерийской работой создали условия для разгрома численно превосходящего нас противника и занятия полком названных немецких опорных пунктов.

3. Следующий крупнейший недостаток очерка - неудовлетворительное освещение и рассказ о героях первых боев. О них рассказывается, как об отличных снайперах, или как о вынесших с поля боя раненых, или как о людях, жертвовавших собой ради общего дела. Это правильно.

Но много ярких героических дел пропущено. Героев надо было показать полнее. Они, как погибшие, так и живые, вложили большой вклад для последующего превращения дивизии в гвардейскую и краснознаменную дивизию. Так, например, рассказывая в своем очерке о беспримерных героинях - Наташе Ковшовой и Маше Поливановой, автор очерка приводит примеры их отличных дал, как снайперов, как людей, пожертвовавших собой для Родины. У Наташи и Маши есть еще другие дела за время нахождения их в дивизии и в 528 сп. Наташа и Маша эти дела часто выражали в своей неутомимой деятельности. У тов. Полетаева они, как герои характеризуются очень скупо и несколько узковато. К их делам можно и обязательно надо дать подробную характеристику.

Прежде всего, эти девушки отличались изумительной стойкостью, а стойкость - основа систематических подвигов. Мне вспоминается одна из статей тов. Эренбурга за 31 июля 1942 года:

«Жить одним»

В этой статье, говоря о стойкости, он указывает: "Понятие "стойкость" подразумевает способность длительных подвигов, длительного напряжения воли, длительного презрения к смерти".

Ниже привожу примеры, характеризующие изумительную стойкость Наташи и Маши.

В ноябрьско-декабрьские суровые дни 1941 года вблизи Тушинского аэродрома, был 2-й батальон 2-го Московского Коммунистического полка, занимал оборону. Девушки были в этом батальоне. В суровые дни они настойчиво, изо дня в день, практикуются в овладении мастерством ведения снайперского огня, сами себе соорудили мишень /с головами фашистских офицеров/, создали полигон, за 2 месяца самостоятельно подготовились к боевой работе снайперов: в любых условиях бить из винтовки без промаха.

В первых боях за Великушу, Новую Руссу они демонстрируют мастерское ведение огня. Ка их счету десятки уничтоженных фрицев.

В яростно разгоравшемся баю на ближних подступах Великуши, в море автоматно-минометного огня, вместе с оперативной группой командования 528 сп /командир полка, комиссар полка, офицеры связи/ переползают вперед Наташа и Маша. В них бесстрашие, ни малейшего проявления страха /а ведь девушки в бою участвуют впервые, они и в жизни-то еще не закалившиеся. Одной - 18 лет - Маше, 21 год - Наташе/.

Тут же в бою получает тяжелое ранение командир 528 сп тов. Довнар, он теряет сознание. Наташа быстро превращается в медицинскую сестру, вытаскивает с поля боя, организует его эвакуацию.

24-го февраля полк дерется, развивая Ново-Русский успех, за овладение пунктами Новое и Старое Гучево.

Мы с командиром полка - т. Довнаром и работниками штаба полка, в числе которых были Наташа и Маша, находились на передовом командном пункте, проходившем в лесу на стыке переднего края 1 и 3 батальонов. В течение 1-2 часов с командными пунктами 1 и 3 батальонов, ведущих бои, была установлена связь. В установлении связи в трудных условиях немалое участие было положено Наташей и Машей.

Бой разгорелся, батальоны, дерущиеся за овладение Новое и Старое Гучево, встретили сильное сопротивление. Море минометного и автоматного огня, наша связь с передовыми командными пунктами батальонов была прервана. Немцы нащупали нашу оперативную группу, подвергают ожесточенному обстрелу. Посланные в батальоны три офицера в дороге погибают. Положение создается тяжелое. Мы лежим с командиром полка в глубоком снегу, видны одни лишь головы, кругом противный свист немецких пуль.

К Довнару подползают Наташа и Маруся. Волнуясь, они просят разрешить им ползти в батальоны, ознакомиться с обстановкой, передать указание командира полка и восстановить связь. Мы с командиром полка колеблемся. Ведь девушки-герои предлагают себя на верную смерть. Ползти в батальоны не разрешаем, предлагаем переждать. Но не такие были Наташа и Маша. Они убедили Довнара и меня, заявив: без связи могут погибнуть сотни людей, мы постараемся установить связь, ознакомиться с обстановкой в батальонах, передать командирам батальонов ваши указания (а передавать указание Наташа и Маша могли, они легко справлялись по своей военной грамотности с ролью помощников офицеров связи). Разрешение было дано. Наташа и Маша по-пластунски, делая в снегу узкие траншейки, направились в батальоны, через 2 часа они вернулись обратно, отлично выполнили указание командования полка. Для нас стало известно положение в батальонах, знание обстановки позволило принять правильное решение, в результате которого к ночи 25 февраля 1942 года мы овладели Новое Гучево и Старое Гучево. В этом овладении немалая заслуга девушек-героев нашей страны Наташи Ковшовой и Маши Поливановой.

Здесь на этом примере они демонстрируются в роли квалифицированных офицеров связи, бесстрашных и умных.

Вот выдержка из письма от 31 июля 1942 г. Наташи Ковшовой с фронта раненому командиру полка. Это письмо исключительное, его могла написать лишь Героиня.

Письмо Героя советского Союза Наташи Ковшовой

Здравствуйте, уважаемый Станислав Александрович!

Наконец-то получила от Вас весточку. Сразу легче стало на сердце. Большое, большое, сердечное спасибо за письмо. Очень рада, что здоровье Ваше настолько улучшилось, что Вам не пришлось эвакуироваться в Ташкент.

Настроение у Вас, судя по письму, тоже хорошее. Значит все хорошо и будет еще лучше. За Вас я уже немножко отомстила фрицам. В последнем бою мае удалось подстрелить пять фашистских автоматчиков, правда, и мне это даром не прошло, осколками мин я была раненая в обе ноги и в обе руки. Но мне, как всегда, повезло: все раны без повреждения кости и совсем незначительные, кроме одной, из-за которой меня чуть в ППГ не отправили. Но я попросилась в роту выздоравливающих при медсанбате, где я сейчас и нахожусь.

Живем в лесу, природа здесь замечательная - холмы, покрытые лесом, очаровательная ярко-зеленая полянка. покрытая ландышем и фиалками, и, самое главное, озера большие, блестящие, как зеркала, в изумрудных рамках травы и молодых березок, а на заре соловьи заливаются серебристой трелью, а в завершение ансамбля - меланхолическое "ку-ку" раздается почти круглые сутки.

Все было бы хорошо, но комары, просто спасения от них никакого нет. Да еще скучища смертная. Как хочется скорее в часть!

Мы с Машей в последнее время были во 2-ом батальоне.

Ну, а что касается горячих дней, то их у нас хватает. Стали мы сейчас километрах в 15-18 от пункта Демьяновска. Вы, наверное, знаете и помните - это основной узел сопротивления после того, как взята Молвотица, районный центр, и вообще последняя опора фрицев на нашем участке фронта. В общем еще одно усилие и нам, пожалуй, здесь делать будет нечего. Но характер боев, конечно, сильно изменился в связи с изменением времени года. Надо сказать, что "концерты" теперь уже совсем не те, что были - гораздо сильнее и звучнее игрушки лаповского типа и тяжелее, работают прекрасно и заслуживают всяческих похвал (не то, что зимой).

Ну, а что касается "гостей", которые зимой действовали под идейным и непосредственным руководствам Григорьева, то про них можно сказать, что они значительно прибавились в весе и полностью оправдывают свое назначение. Их не сравнить с теми "двадцатками", что были зимой.

Кроме того, на небе тоже произошли существенные изменения и перед боем мы имеем удовольствие слушать раскаты "грома небесного" и видеть, как "не осенний мелкий дождичек" обрушивается (да как!) на паршивые головы фашистских собак, и как они от этой музыки стремглав выскакивают из своих хваленых дотов.

Ну, о самых последних известиях я еще сама не знаю, так как нам сюда новости доходят с опозданием. Поэтому особенно хочется мне отсюда сбежать в часть.

Рана на руке у меня еще глубокая, открытая, но с обеих сторон (входное и выходное) отверстие очень чистая и симпатичная. Поэтому я думаю, что скоро отсюда выберусь, тем более, что все остальные ранки уже подсохли. Машенька меня ждет, не дождется. Она меня здесь навещала. Вам от нее большой пребольшой привет.

Ну, будьте здоровы и веселы!

Приезжайте к нам обратно и будем снова вместе воевать.

Наташа по уровню развития, грамотности, опытности была на голову выше своей напарницы, задушевной подруги Маши, но в них много общего, что их роднило, спаивало, вместе дрались с фашистами, вместе и погибли.

Мне пришлось в течение всего марта быть с Машей, она была без Наташи. Весь март полк вел беспрерывные бои за овладение опорным пунктом Черная.

Маша до десятка раз была в числе нашей оперативной группы на передовых командных пунктах батальонов, ведущих бой. В этой обстановке одна, она показывает бесстрашие, удачно проводит охоту за фрицами и одновременно за свои поездки на передовую обучает снайперскому делу до десятка бойцов. Каждый раз в поездку на передовой кп батальона ко мне являлась Маша с просьбой, в которой была исключительная убежденность и доказательство необходимости ее поездки в группе. Основа убеждений и доводов Маши - это ненависть и стремление как можно больше уничтожить презренных гадов, немецких фашистов.

Такой же точно была и Наташа.

Приведенных примеров вполне достаточно. Они, по-моему, с исключительной полнотой показывают умного, стойкого, бесстрашного и грамотного Советского Героя.

Не такие, как Наташа и Маша, это исключительные герои, был еще ряд героев /Халин, Поляков, Петрухин, Бурдуков, Антонов, Маэстро/, герои были и в других полках нашей дивизии.

Тов. Полетаев в своем очерке показал их не полно и не всесторонне. О них же, хотя и коротко, но рассказать надо было. Вот несколько примеров:

Комсомолец - рядовой боец Маэстро. В боях за Великушу, в исключительно тяжелых условиях контратак противника. Связь представителя штаба дивизии майора тов. Павленко, руководившего боем двух полков за очищение Великуши и разгром контратак, была нарушена. Тов. Маэстро лично предложил услуги выполнять роль офицера связи .мастерски связался с командованием полков 528 и 371, передавая указание представителя штаба дивизии.

Во время ночной контратаки на одной из окраин селения существовавший дзот противника наносил большой урон нашим полкам, мешал боевой работе батальонов. Тов. Маэстро попросил у меня и командира полка тов. Павлова разрешение ликвидировать это гнездо. Получив наше разрешение, подобрал шесть человек добровольцев, скрытно подобрался и гранатами разгромил фашистское гнездо.

Возвращаясь после операции, Маэстро в спину был убит раненым фашистом.

Красноармеец-комсомолец Поляков, работая адъютантом у комбата 2 тов. Верстака, получал от комбата ответственные боевые поручения, в сложных условиях боя точно и быстро их выполнял, быстро связывал командование батальона с ротами, ведущими бои.

Имея неоднократные ранения, одно из них в голову, Поляков весь перевязанный, не оставлял командного пункта батальона, помогая командиру батальона налаживать вопросы управления в бою ротами. При штурме Новой Руссы, бросившись вперед в атаку, Поляков погиб.

Командир батальона Бурдуков - бесстрашный боевой командир. Любимец полка. Умело руководил батальоном в боях за овладение пунктами Н. Русса, Новое Гучево, Великуша. Тов. Бурдуков лично проявляя бесстрашие, обладал колоссальнейшей инициативностью, своим бесстрашием, боевой инициативой воодушевлял весь личный состав батальона, вел его в бои и в бою добивался отличных успехов. Первым ворвавшись в Великушу с батальном, тов. Бурдуков мастерски организовал отражение бешеных атак фашистов. В одной из контратак он был убит.

Командир роты автоматчиков - комсомолец Халин. Любимец роты и полка. В боях за Новую Руссу он, возглавляя отряд автоматчиков, в тяжелых напряженных условиях, местность которой наступал его отряд, была объята автоматным и минометным огнем. Наступление отряда тов. Халина встречает преграду, целый куст укрепленных фашистских дотов и дзотов. Тов. Халин мастерски организовал огонь своих автоматчиков, перебил в дотах и дзотах фашистов, заставил их замолчать. Батальон тов. Верстака, штурмовавший Н. Руссу, получил возможность дальше овладевать этой солидной опорой немецкой обороны. Сам же Халин в этом бою, в этой схватке с немецкими дотами, дзотами - геройски погиб.

Комиссар батальона тов. Петрухин - прекрасный партполитработник, отец и душа своего батальона, общий любимец всего полка. В боях за Новую Руссу, Старое Гучево своим бесстрашием вел за собой в бой бойцов и командиров своего батальона. В бою за Старое Гучево был смертельно ранен командир батальона. Тов. Петрухин не растерялся, принял на себя командование батальоном, повел бойцов и командиров в наступление на штурм немецкого опорного пункта, организовал разгром немцев, и возгласами "За Сталина", "За Родину" ворвался с батальоном в Старое Гучево. В этом бою разрывом мины Петрухин был смертельно ранен и умер от ран.

Начальник штаба 3-го батальона тов. Антонов. Тов. Антонов в боях за Великушу, Черная, в батальоне не только занимался штабной работой , а активно участвовал в непосредственном руководстве с передового командного пункта боевыми действиями батальона. В боях за Великушу и Черную тов. Антонов был 4 раза ранен. Обливаясь кровью, с работы начальника штаба батальона не ушел. Находясь на переднем крае боевой работы батальона на положении серьезно раненого, моим приказанием был насильно эвакуирован в передовой медсанбатальон. Черев 2 часа на поле боя я опять встретил тов. Антонова. Он, оказывается, будучи в медсанбате перевязан, и уложен как раненый, подготовлялся к эвакуации, убежал с медпункта вновь в свой батальон. Раненый, весь перевязанный, он с группой бойцов своего батальона ворвался на окраины селения Черная.

Военврач 2-го ранга тов. Автономов -  60-летний старик. В боях за Новую Руссу, Великушу действовал, как молодой 25-летний человек, с неистощимым запасом энергии, смелости и инициативы. В развернувшемся бою за Н. Руссу санчасть полка оторвалась от полка, находилось в 10 километрах. Тов. Автономов, сколотив передовой отряд из медсестер, санитарок, ночью по пояс в снегу, нагруженный медикаментами, неся их на себе, пробрался к полку. Немедленно организовал передовой медпункт, и самоотверженной работой без сна, без еды спас жизнь не одному десятку бойцов и командиров. В бою под Великушей он поступил точно так же. Причем на свой полковой пункт принимал всех поступавших раненых /своего полка, дивизии и других дивизий/.

В этих боях, мастерски организуя медпомощь и прекрасно организовав эвакуацию раненых с поля боя и с медсанбатов при организации эвакуации, все вопросы, особенно транспорта, обеспечение раненых медпомощью и питанием в пути следования решал быстро и организованно. Своей самоотверженной работой без сна, без еды тов. Автономов спас жизнь не одной сотне бойцов и командиров. Своей энергичной работой, как большевистским примером, воодушевлял всех медицинских работников дивизии. Так, как работал тов. Автономов мог действовать лишь герой, преданный патриот нашей Родины, яростно ненавидящий немцев.

Мы с командиром Довнаром представляли тов. Автономова к награждению орденом "Красное Знамя".

Комсорг роты тов. Петров нашего сводного батальона в бою под Черной работал 1 номером легкого пулемета системы Дегтярева. На подступах к опорному пункту Черная его напарника убило разрывом мины, этим же разрывом мины была исковеркана тренога пулемета. Пулемет вышел из строя в самое горячее время, когда его огнем нужно было обеспечивать штурм бойцами ближних подступов опорного пункта Черная. Комсомолец Петров не растерялся. Оглядевшись кругом, он увидел наваленные трупы немцев, скошенных его пулеметом. Быстро принимает решение использовать эти трупы и дать работу своему пулемету. Ползком подбирается к мертвецам, в груде трупов выбирает маститого фрица, повертывает его, приспосабливает пулемет /без треноги/ и открывает из-за груды трупов свой смертоносный огонь. Этим пулеметным огнем тов. Петров во многом содействовал бойцам и командирам батальона в разгроме и уничтожении группировки немцев под Чёрной.

Такие яркие герои были и в других частях нашей дивизии. Надо было показать их, первых героев первых боев дивизии, формировавших фундамент последующего массового роста героизма в дивизии /к моменту превращения дивизии в Гвардейскую Краснознаменную, в ней были удостоены звания героев СССР многие десятки бойцов и командиров/.

Этот материал в последующем использовался бы в дивизии для облегчения работы по воспитанию приходящего пополнения в боевых традициях частей и подразделений славной дивизии.

4. Не менее важным и существенным недостатком является почти полное выпадение в первой части очерка указаний о проводимой партийно-политической работе в период обороны Москвы и о первых боевых делах на Северо-Западном фронте. Сказать так, как на стр. 29, тов. Полетаев, указывая об ожесточенных боях за Великушу, выразился: "Великуша окончательно закрепилась за нами 8 марта 1942 года. Это было обеспечено твердой волей командиров и политработников". Это все равно, что ничего не сказано.

Надо сказать, что проводимая среди личного состава партийно-политическая работа играла немаловажную роль, а порой являлась «решающим фактором в обеспечении успехов, достигаемых частями дивизии. Дивизия по учебе среди войск, обороняющих Москву, заняла первое место.

Ноябрь-декабрь 1941 года - январь 1942 года парторганизация и комсомол, ведомые политработниками, в частях дивизии проводили большую агитационно-пропагандистскую работу и организационную работу по осуществлению лозунга: "Москвичи, в ускоренные сроки подготовьте из себя военно-грамотных бойцов и командиров". К выходу частей на Сев.-Зап. фронт этот лозунг парторганизация осуществила.

В первых боевых операциях, осуществляя партполитработу в бою, политработники, руководя коммунистами, обеспечивали: поддержание и развитие наступательного порыва, бдительность к действиям фашистов, укрепление боевой дисциплины, овладение бойцами и командирами мастерством сражаться лучше, чем воюют немцы, сохранение, сбережение и овладение боевой и материальной техникой. Постоянное держание бойцов и командиров в курсе боевых успехов, пропагандистская работа, рост партийно-комсомольских организаций и организационное укрепление ротного звена. Партийно-политическая работа обеспечила боевые успехи 3-й Московской Коммунистической Дивизии /130 сд/. Партполитработа крепко помогла в создании фундамента для превращения дивизии в 53 Гвардейскую Краснознаменную Стрелковую дивизию.

Вот несколько примеров партполитработы в 528 сп.

528 сп участвовал за период февраль - март в 19-ти боях. Перерывов для отдыха в указанных боях не было. Полтора месяца боев для людей, не втянутых в суровую боевую армейскую жизнь, а их в полку, участвовавших в боях впервые, было преобладающее количество бойцов и командиров /такое же положение было и в других частях дивизии/. Это были москвичи всех районов нашей столицы, ответившие делами /уходом в коммунистические рабочие батальоны/ в октябрьские напряженные дни 1941 года. С таким составом партполитработа в деле обеспечения постоянного наступательного движения и образцового проведения боевых операций приобретала решающее значение. За это время полк провел 4 важнейшие операции: захват Н. Руссы, Старое и Новое Гучево, Великуши, бои под Лунево, Ожееды, Печище и Черная.

Каждая проводимая операция обеспечивалась проведением ряда мероприятий партполитического порядка: расстановка партполитработников полка в батальоне и ротах для помощи парторганизации и политработникам в организации их работы по обеспечению боевых заданий. Расстановка осуществлялась в таком виде. Комиссар полка на передовом командном пункте полка, при нем от каждого батальона по одному человеку, используемому военкомом для руководства комиссарами батальонов и парторганизации батальонов, вместе с этим, эти же люди являлись и как охрана передового командного пункта.

Инструктор пропаганды, как заместитель военкома в штабе полка, поддерживает связь между военкомом полка, политотделом, комиссаром дивизии, организует работу средствами полка.

Секретарь партбюро и секретарь комсомольского бюро в батальонах с военкомом полка связаны черев связных от батальонов, находящихся при комиссаре на передовом командном пункте. Регулярное проведение инструктажа комиссаров батальонов, секретарей партбюро батальонов и секретарей комсомольского бюро о задачах парторганизации и партполитаппарата в проводимой полком операции. После чего точно такой же инструктаж проводился и в батальонах.

Беседы с коммунистами и комсомольцами об их конкретных задачах в проводимой операции.

После боев за Н. Руссу, Великушу, Старое и Новое Гучево - итоговые совещания с разбором, как проводилось партийно-политическое обеспечение.

Разбор проводился на заседании партбюро с активом.

Такие полковые совещания были проведены за полтора месяца боев в Великуше, Борок и Черная.

В проводимых боях полковой партполитаппарат помогал политработникам батальонов и рот выбирать для себя в бою такое место, которое позволяло бы ему руководить партполитическим обеспечением боевых действий бойцов и командиров.

528 сп за проведенные операции имел немалые успехи, был в дивизии все время головным полком, ему поручалось выполнение самых ответственных задач. В этом немалая заслуга проводимой партполитработы. Несмотря на это, в партполитработе по обеспечению боевых операций имелись следующие крупнейшие недостатки, помешавшие полку иметь еще большие боевые успехи, чем он их имел.

Относительно большие потери в командном и политическом составе, в материальной части, особенно потеря штыков, противогазов, саперных лопаток. Эти потери, как в людях гак и в материальной части - есть следствие слабости управления подразделениями со стороны штаба полка и штабов батальонов, а в роте слабость управления со стороны командира роты и политрука роты, взводами, отделениями и бойцами.

Надо отметить, что таким отсталым настроением создавшихся условий для излишних потерь, как настроение, что командир и политработник должен быть впереди, нужно это или не нужно. отпор был дан не совсем своевременно.

Партполитработой не совсем достаточно обеспечивали, чтобы боец в наступлении из своего личного оружия вел беспрерывно огонь, причем огонь наиболее действующий. Недостаточно предупреждали боязнь огня немецких автоматчиков и минометчиков, действительность их огня была низка. Слабо работали по развитию у бойцов и командиров боевой инициативы хитрости. Отдельные проявления подобных случаев не делались достоянием бойцов и командиров. Не достаточно использовали случаи применения хитрости /сказано выше / со стороны пулеметчика Петрова. Исключительный случай в отряде Бурыма: на вершину дерева в группе деревьев помещали автомат, ставили его на одиночный огонь, к подножью дерева ложился боец и вел автоматный огонь. Создавали у немцев впечатление, что работает так называемая кукушка. Немецкие снайперы начали выискивать эту кукушку, охотились за ней, наши снайперы вели в стороне наблюдение, и обнаружив немецких снайперов, ловили их на эту хитрую удочку и уничтожали.

Такие примеры надо было использовать шире. На их основе воспитывали бы бойцов и командиров на развитие и применения ими в боевой день богатейшей русской смекалки и хитрости.

Имелись отдельные случаи, когда по недостаточно точному и своевременному выполнению приказаний, нужно было проводить партполитическое воздействие, а его не делали. Нужно было своевременно разоблачать подобные факты, как преступность.

Недостаточно крепко учили бойцов и командиров умению использовать в наступлении огонь своей артиллерии.

Артиллеристы своим огнем создавали благоприятные условия, прекрасно прикрывали и давали самую лучшую возможность бойцам, пользуясь деморализацией противника огнем артиллерии тяжелых минометов, скрытно сблизиться с противником для атаки его. У нас же были случаи, когда сближение для атаки начинали после того, как прекратится огонь артиллерии. Не совсем удовлетворительно работали по развитию у коммунистов и комсомольцев авангардной роли. Недостаточно раскрывали и показывали знаменательное ленинское положение, что авангардность выражаться будет не только в том, что коммунист, комсомолец в бою лично проявит героизм, но особенно в том, как говорил Ильич в 1919 году, провожая слушателей Свердловского Университета на фронт: "Каждый из Вас должен уметь подойти к самым отсталым, самым неразвитым красноармейцам, чтобы самым понятным языком с точки зрения человека трудящегося, пояснить, помочь им в трудную минуту устранить всякое колебание. Кроме личной стойкости, Советская Власть ждет от Вас, чтобы Вы оказали всестороннюю помощь этим массам. " Это Ленинское требование по развитию авангардной роли коммунистов, комсомольцев осуществлялось недостаточно хорошо. Недостаточно популяризировали боевые успехи бойцов и подразделений, не делали их достоянием всех. А это в наступлении в подъеме боевого духа играло большую роль. Так, например, лично я, догоняя батальон тов. Верстака, наступавшего на Новую Руссу, получил сообщение. что один из наших батальонов - 1 батальон в своем наступлении на Дубровку добился успеха, овладел этим пунктом. Указанное сообщение сам лично и черев своих связных Шиханова и Валяева довел до наступающих бойцов и командиров. Такое сообщение подняло боевой дух наступающих.

С рядом недостатков и не совсем полнокровно организовывали работу по росту партии, комсомола, внутрипартийном воспитании коммунистов, комсомольцев, особенно по воспитанию их в овладении мастерством воевать.

Надо отметить положительную особенность, что партполитаппарат как полков, так и батальонов умел быстро вскрывать недостатки в партполитработе, давал им правильную большевистскую оценку. Но не обладал достаточным умением быстро, своевременно и полнокровно осуществлять необходимые организационные мероприятия по устранению вскрытых недостатков.

Книга тов. Полетаева - краткий очерк истории дивизии писалась на фронте в фронтовых условиях, писалась тов. Полетаевым – работником Политотдела-тогда, когда многих живых свидетелей первого организационного периода и участников первых боев в дивизии оставались единицы. Автор, сам находясь на фронте, не имел возможности связаться с указанными командирами, бойцами, выбывшими из дивизии. Отсюда он не имел возможности провести сбор материалов - воспоминания участников. Эти воспоминания сделали бы книгу значительно качественнее, чем выглядит она в данное время.

Книга тов. Полетаева представляет большую ценность, большой вклад, и является первоначальным документом, рассказывающим об истории Московской Гвардейской Краснознаменной Дивизии.

Сейчас в Москве находится много руководящих работников, работавших в 1941 году и начале 1942 года в дивизии. Этот пробел книги можно заполнить. А заполнить его обязательно надо. Дивизия Московская, из Москвичей рожденная в суровые напряженные октябрьские дни 1941 года.

Дивизия своими боевыми делами завоевала право Гвардейской Краснознаменной, с вручением Боевого Красного Знамени Монгольской Народной Республики. Ее история первого периода существования должна быть изложена точно и более подробно.

Мои замечания об основных пробелах книги по содержанию изложения первого периода организации и существования дивизии в такой же мере относятся и к двум, не изданным еще рукописям, находящимся в Комиссии по Истории Отечественной войны - авторы тов.  Шунков и Костанашвили.

 

26 февраля 1945 г., бывший военком 528 сп, гвардии майор Жур Н.М.

Воспоминания

Колосков Михаил Григорьевич

 

14 октябрям я пришел на работу. Начальник цеха Эйвенсон выходит и говорит:

Товарищи, временно завод прекращает работу. С чем это связано, вы сами знаете. Мы вам, товарищи рабочие, выдадим месячную зарплату и будете находиться дома, будете приезжать сюда. Если будет работа, будем ее давать. Расчета никакого пока производиться не будет.

Кончилось собрание, люди пошли. У нас был Лопухов, партийный организатор. Я был членом партии. Вызывает Колоскова, Кирюхина, Каменева, Алексеева. Заходим в кабинет. Он говорит:

- Враг у ворот, мы - коммунисты и должны итти на оборону Москвы. Сейчас вы должны следовать в 310-ю школу, которая помещается на шоссе Энтузиастов.

Приходим туда.

- Ваши военные билеты?

Военного билета со мною не было, оставил дома.

- Фамилия?

Такая-то.

- Товарищи, сегодня мы должны отправиться на оборону.

Ну, хорошо, что-то нужно было с собой взять.

- Сегодня ночуем здесь, а завтра разберемся.

На утро встаем.

- Товарищи, кому нужно взять партийные билеты, может поехать долой. К 12 часам должны быть здесь.

Поехал я домой, взял партийный билет, военный билет и к 12 часам вернулся обратно. В 5 часов нас направили в Тимирязевскую академию. Там формировалась дивизия. Она была размещена не только в одной академии, а была и в ряде других мест. Наш 1-й батальон находился в академии Тимирязева. Наша рота была 3-й, 2-й взвод. Были командиры. У нас был командиром батальона Пшеничный. Фамилии командира роты не помню. В батальоне был Галкин комиссаром.

На нашем заводе было 5 человек, которых я знаю, может быть и другие были. Здесь нас разбили на роты, взводы, отделения. Я был во 2-м взводе. Первым долгом нам обмундировку выдали: брюки, гимнастерки, шинели, винтовки наши отечественные, патроны. Обмундирование хорошее было.

Из Тимирязевской академии нас по Ленинградскому шоссе направили в дер. Нижние Лужи за Химками. Там мы занимались учением. Потом, когда уже пришла сюда Сибирская дивизия, вместе с ней наша дивизия наступала. Фамилии командира дивизии я не скажу. Сибирская дивизия действовала в своем направлении. Там были вырыты окопы. Когда они наступали, одновременно мы с ними наступали. Мы действовали дня два, потом они стали преследовать противника, а нас отозвали, погрузили на поезд и отправили под Старую Руссу. Это было, приблизительно, 10 февраля.

В академии мы были недели две и приблизительно с ноября до февраля находились в Лужах. Здесь мы ничего не потеряли, поэтому нас, как храбрецов и послали туда.

В Старой Руссе есть район Бутылкино, озеро Ильмень, Селигер. Там начались наши действия. Мы сразу выгрузились на одной из станций и потом уже перебирались пешком к линии фронта. Пошли прямо в лес. Там получили всю свою закалку. Там была 16-я немецкая армия. Отсюда наши действия начались. Наступление, мы идем в наступление, мне два раза пришлось итти в наступление. Я был бойцом и тут же заменял отделенного командира. Когда командир отделения выбывал из строя, приходил командир взвода младший лейтенант Уткин, говорил:

- Товарищ Колосков, вы командир отделения.

Я говорю, что я военной тактики не знаю.

- Ничего, - и все.

Со вторым наступлением меня ранило в руку. Был доставлен в госпиталь в Осташков, потом в Нахабино. Там я лечился. Из Нахабино я попал в 20-ю армию в запасной полк. Оттуда направили в строевую часть. До 16 марта я находился в этой дивизии, потом меня ранило, попал в госпиталь, а затем в другую часть.

С нами был политрук роты Гусев. Когда началась наша боевая деятельность в районе Бутылкино, мы отправились в разведку. Трое нас было. Мы подползли к деревушке из трех-четырех домов, некоторые уже сожжены были. Когда подползли к дому, наблюдаем. Идет пляска, игры немецких офицеров. У нас были гранаты. Я предлагал кинуть в окна гранаты. Галкин нам не разрешил, так как он возглавлял нас. Мы аккуратно отползли от этого дома. Часовые нас заметили, начали обстрел. Одного из нас ранило. Мы с Галкиным уцелели. За это нас командование строго наказало. Мы неправильно пошли,  не было задания от командования. Правда, не нам попало, а этому Галкину, потому что мы ему подчинялись. Полезного что мы сделали? Когда пришли, доложили, что в этом месте километрах в двух с половиной находятся немецкие офицеры. Прямой наводкой из орудия закатили в этот дом, и дом разлетелся и командование их полетело в воздух.

В Старой Руссе нужно было левый край определить. Тоже нас троих послали. Там нам пришлось 2 суток в болоте сидеть. Сидели потому, что невозможно было подняться, днем не шевелись, а вечером навешают фонарей, еще светлее было. Мы голодные, мокрые. Поднимемся - холодно, опускаешься в болото, чтобы немного теплее было. Когда началась наша артиллерийская подготовка, били через нас. В этот момент мы вернулись обратно. Полезного мы тут ничего не сделали. Пришли, нам дали четырехдневный отдых. Наша рота получила задачу взять населенный пункт в районе Бутылкино, и нами было взято 5 деревень. Там было ранено очень много народа. Мы, малые остатки, смогли выйти. Думали, что просто сшибем и все своим желанием. Оказывается, нужно было воздержаться от этого. Через это самое много наших погибло.

Из тех, кто пошел со мною,  погиб Барышников, профорг цеха мартеновского, член партии. Он был политическим руководителем. Погиб Каменев, тоже член партии, машинист завалочной машины, моложе лет на 10 меня. В то время ему было лет 30-32. Машинист Кирюхин был там ранен. Сейчас он работает в прокатке, а до этого работал на магнитном кране. Степанов был ранен, Осипов, в заготовительном цехе сейчас работает, а раньше работал здесь.

После ранения я был послан в 51-й особый полк и был прикомандирован к 20-й армии. Этот полк перебросили в 20-ю армию. 20-я армия идет на отдых, его перебрасывают в 3-й Белорусский фронт. Был на Калининском фронте в коммунистической дивизии, с 20-й армией под Ржевом полтора года сидели, на Ржев наступали. Мы уже находились в 3-м эшелоне. 1-й эшелон наступал, 2-й и уже 3-й тоже оказался первым. Одна сторона Волги была у противника, другая наша, мы полтора года там плясали. Потом пошли на Шауляй, потом дошли до Кенигсберга. Кенигсберг мы брали, полк был прикомандирован к 3-му Белорусскому Фронту. Из Кенигсберга я демобилизовался.

На заводе работаю с 11 ноября 1945 г., 25 августа я вернулся из армии.

 

Колосков М. Г., 1900 г. р., образование 4 класса, бригадир шихтового участка завода "Серп и молот", литейный цех, 14 июля 1947 г.

Воспоминания

Степанов Александр Устинович

 

16 октября, когда была паника, мы работали как обыкновенно. Вдруг приказ вышел: заводы и фабрики остановить и спасать Москву.

Я пошел на завод за получкой. Денег не получил. Мне сообщили:

- Вас вызывают в школу №420 по Старообрядческой улице.

Я пошел туда и так там и остался.

Когда я пришел, там уже были некоторые наши товарищи с завода. Говорят:

- Ты или в тот кабинет, тебе расскажут.

Пошел,

- Вы откуда?

- С завода "Серп и молот".

- Какие с собой документы?

- Воинская книжка, паспорт, профбилет.

- Хорошо, давайте воинскую книжку.

Отдал воинскую книжку.

- Вы можете быть свободны полчаса, это вам срок на сборы. Идите домой, забирайте вещи, на пять суток продуктов и обратно сюда.

- Я за такое короткое время не смогу вернуться, потому что далеко живу.

- На больший срок мы вас не отпускаем.

Я так и остался. Семья ничего не знает, ждет меня с получкой. Они деньги получили уже без меня.

Мы собрались в этой школе, сразу занялись укомплектованием, формированием, подбирали людей. Сразу все не могли притти. Кто пришел утром, кто вечером, кто на другой день.

Меня сразу же зачислили в роту, во взвод, сказали, кто командир роты, кто командир взвода. Мы там переночевали, нам выдали обмундирование и оружие: винтовки, патроны. Утром часов в 11 нас отправили в Останкино. Шли мы пешком. Настроение было хорошее, бодрое. Люди шли с охотой.

В нашей роте были рабочие нашего завода и рабочие других заводов. Вначале я попал в 1-го роту.

В Останкино нас перевели в Тимирязевскую академию. Там мы переночевали одну ночь. После этого пошли в Химки копать противотанковые рвы. Но там нам не пришлось быть, нас перевели в противоположную сторону, в деревню Новая Лужа. Там мы занимали оборону. Это было уже в ноябре, после Октябрьских праздников. Мы находились, в санатории им. Воровского, в районе завода им. Войкова. Мы стояли в наряде, в карауле, ждали под праздники большого нападения. На самом деле даже тревоги не было. Там, за деревней в землянках, которые мы сами сделали, мы пробыли до 26 января 1942 г.

Здесь был еще полк - 3-й рабочий полк. Здесь в январе был сбор на отправку. Наш полк погрузили в эшелон. Я с этим полком покончил, больше в нем не участвовал. Я был признан комиссией негодным к строевой службе. Меня отправили в другую часть - в 212-й запасный стрелковый полк. Там я побыл немного.

Сформировалась новая часть - 818-й батальон аэродромного обслуживания. Я попал в этот батальон /БАО/. Находились в Козельске Смоленской области. Там я был в роте связи - у нас была рота связи - работал по линии надсмотрщиком.

Из этой части меня в числе человек 60 откомандировали в другую часть. В Москве формировался 116-й отдельный полк связи. Нас туда и направили.

Мы приехали в Москву 24 апреля 1942 года. Здесь мы сформировались и эшелоном 20 мая 1942 г. поехали на Кубань.

Приехали мы на ст. Тихорецкую, выгрузились, привели в порядок свое хозяйство. Пробыли мы там немного, оттуда пошли в Павловскую станицу. Там пробыли недели две. Особых боевых действий не было, больше проходили подготовку, занимались. Обслуживали один аэродром самолетов У-2.

Оттуда мы выехали в г. Сальск Ростовской области. В Сальске у нас пошла работа по-настоящему. Мы развернули узел, давали связь. Наш полк обслуживал 51-ю армию.

В Сальске мы немного побыли. Немцы стали нажимать. Мы пошли в Зимовники Сталинградской области. В Зимовниках мы развернули узел - давали связь одной из дивизий 51-й армии.

В Зимовниках мы пробыли дней 10. Я был в 1-м взводе. В роте связи было 3 взвода. Нам давали отдельные задания, например: выехать в г. Котельников развернуть узел. Мы туда поехали, приступили к работе, копали траншею для землянки, уже выкопали, начали делать сооружения, и вдруг тревога: давайте собираться. Мы собрали свое имущество, часть погрузили в машины.

У нас были две пары лошадей. Лошади попали в плен.

Из Котельникова мы прибыли снова в Зимовники Сталинградской области.

Наша рота участвовала в наступлении под Садовниками. Мы давали связь одной дивизии. Мы были на этой стороне, а Садовники внизу, речка там была. Когда пошли поверять линию, обнаружили обрыв линии. А там в большинстве стояли румынские части. Мы заметили, что неприятель нас обнаружил и открыл по нас огонь. С нами был командир роты Главан.

Когда мы увидели, что неприятель нас обнаружил, командир роты говорит:

- Там их немного.

Мы взяли оружие, взяли гранаты, винтовки, автоматы, у кого карабины, и пошли туда. Командир роты берет карабин, тут его ранило в руку. Потом еще два бойца были ранены, но все же мы сдержали наступление, мы по-прежнему продолжали давать связь.

Потом мы позвонили в другую часть, пришло подкрепление, и мы отогнали неприятеля из этого села на ту сторону реки.

Я с 51-й армией' воевал все время, участвовал в боях за Мелитополь, Поневеж, Севастополь, Митаву.

Из Мелитополя нас отправили на Турецкий вал в деревню Константиновку. Потом нас переправили на Сиваш.

Когда в 1943 году началось наступление, мы перешли переправу и пошли в Крым, в Симферополь, были в Джанкое, находились в деревне Сюгортанс.

Когда Крым освободили, мы погрузились в эшелоны и переехали под Гомель, затем снова эшелоном переправились под Полоцк. Под Полоцком выгрузились, освободили Митаву, Поневеж, Каунас. Потом мы перешли в Латвию.

Последнее время мы находились под Прекулями. Отсюда я демобилизовался в 1945 г., уже после окончания войны.

Многие мои друзья погибли. От нашего взвода осталось два человека.

Когда Севастополь освободили, нам приказано было сматывать свое хозяйство. Мы выехали. Штаб находился в Юрташа, а наш первый взвод находился все время на передовой.

Мы погрузили все хозяйство, выехали на главное шоссе, которое идет от Севастополя к Симферополю. Одна машина испортилась. Собралось очень много машин. Шофер той машины, что испортилась, зажег фары. Немцы в это время сделали налет с воздуха. Три машины были разбиты. В одной из них находился весь наш взвод. Там же находился и командир взвода лейтенант Скопин.

Машины шли тихо. Я с одним товарищем Шачковым сошли с машины. Я говорю:

- Мы с тобой немного походим, они далеко не уедут.

Мы отошли, покурили, в этот момент прямое попадание в нашу машину. Если бы я на машине сидел, и меня бы не было.

Еще один эпизод: в Латвии мне дали задание отвезти пакет в одно место. Нужно было срочно связаться. В нашей части было подразделение подвижных средств, которое возило пакеты на нп.

Я взял коня, приехал в одно местечко, на это местечко как раз очень сильный налет. Я заметил самолет - не то наш, не то немецкий. Гул слышу. Смотрю - начинает пикировать. Я с коня слез, держу за повод, а сам в кювет. Он из пулемета по моему коню. Моего коня убило, я остался жив. Я снял седло, уздечку, нашел попутную машину и на попутной машине доставил пакет.

 

Степанов А.У, 18 июля 1947 г., крановщик мартеновского цеха завода "Серп и молот", 1904 г. р.

Воспоминания

Малыгин Александр Ильич

 

Началась война.

Мы все были забронированы. Первое время нас не отправляли. Когда нависла угроза над Москвой, каждый коммунист, в том числе и я, несмотря на то, что я работал на особо ответственном специальном задании по выпуску для артиллерии специальных прутков, несколько раз обращался с просьбой, чтобы меня отпустили. Администрация меня не отпускала. Я обратился в партийный комитет:

- Я должен пойти защищать родину.

Тоже вначале помялись. В это время началось формирование из коммунистов. В это число попал и я. Завод в это время часть оборудования эвакуировал в Ташкент и Свердловск. Цех, где я работал, не эвакуировался. Мы напряженно работали, не выходя с завода.

Я, не идя в военкомат, прямо с завода пошел в школу, где происходило формирование. Нас опросили, записали. Я до того служил в армии, был командиром взвода. Меня записали. Дали мне взвод из рабочих нашего завода.

С нашего завода в одно время со мной пошло 18 человек, в том числе: Егоров Виктор Георгиевич, механик цеха, 1902 года рождения; Гриднев Сергей Емельянович, 1904 года рождения, мастер фасонного отдела; Коновалов Михаил, мастер цеха; Новиков Виктор - инженер-электрик. Всего нас отправилось 18 человек. В основном это были члены партии, ни одного беспартийного не было среди нас.

14 октября по радио передавалось, что над Москвой нависла угроза. На заводе получилась паника. В Москве на ряде заводов администрация бросила все и уехала.

В этот момент я был начальником гарнизона. Я на шоссе проверял посты. Зашел на завод, посмотрел. Здесь паника, начинают жечь документы, уничтожать партийные и административные дела, выплачивали зарплату рабочим. Мне не удалось получить зарплату.

Я вернулся в школу. 17 октября нас отправили в академию им. Тимирязева.

В школе нас разбили по взводам, мне дали взвод. Сформировали роты. Были 4 роты, в которые входили рабочие завода "Серп и молот", завода им. Войтовича и нашего завода. Командир одной из рот был Пискарев.

Нас отправили в академию им. Тимирязева, где мы находились недели полторы. Там мы проходили обучение. Ряд коммунистов не знал военной службы. Мы занимались строевыми и инженерными занятиями, попутно копали оборонительный рубеж. Изучали гранату.

После этого нас направили на кирпичный завод, на Калужское шоссе. Цель была такая - нужно было строить рубеж. Мы там пробыли неделю, и нас вернули обратно в Тимирязевскую академию. Все время не прекращались учебные занятия.

Отсюда нас направили на особое задание по охране мостов и минных полей в районе Дмитрова, станции Хлебниково. Здесь мы находились по 27 ноября.

Когда мы пришли в Тимирязевскую академию, были сформированы батальоны, образовался полк. Были два полка: 1-й и 3-й. Командиром 3-го полка, куда мы входили, был Сидоров. Была сформирована дивизия. Дивизией командовал подполковник Анисимов. Штаб дивизии находился в академии им. Тимирязева, около Химок и около станции Сокол. Там находились наши части.

Меня направили с заданием под станцию Хлебниково. Там мы в течение всего ноября несли охрану мостов. Здесь особенно проявил себя Егоров, рабочий нашего завода. Он был проверяющим посты. К нам попали люди, неразвитые, необученные, не считавшиеся с тем, можно что-нибудь делать или нельзя. Раз он пришел и видит, что часовой разобрал тол, который предназначался для взрыва мостов, разложил кубики тола и любуется ими. Он пришел и доложил мне о том, что получилось. Удивительно, как не взорвалась все - и деревня и мост, и все мы.

Тов. Егоров предупредил большую катастрофу. Ему за это объявили благодарность.

Тов. Егоров числился писарем, каптинармусом, но он выполнял различные мои поручения.

В конце ноября охрану и обслуживание мостов передали другой части. Я им передал объекты по акту, а мы поехали в свою часть, которая находилась уже под Химками. Там уже проходил фронт.

Мы заняли оборону, рыли окопы, делали землянки. Немцы были у Химок.

Когда я приехал, мне поставили задачу: для чего мы сюда приехали и какие цели преследуются, дали мне определенный участок, который я оборонял. Здесь мы пробыли до декабря 1941 года. Наступление мы не вели, только держали оборону.

Били случаи, что происходили авиационные налеты, просачивались немецкие автоматчики.

28 декабря меня вызвали в штаб полка и говорят:

- Мы вас направляем в наш же полк нашей же дивизии, но другого рода оружия - ПТР.

Я их никогда не видел, несмотря на то, что я командир. Я вынужден был сказать, что я не специалист этого дела, а мне ответили:

- Вы коммунист и освоите. Вам дадут людей, дадут оружие и осваивайте.

Принял я взвод. Позже командир роты выбыл, я принял роту, стал командиром роты еще до боя, не теряя связи со своей бывшей ротой.

После того как я принял роту ПТР, прошел обучение, 1 февраля я уже направился под ст. Черная Калининской ж. д.

Командиром батальона в это время был Елисаветский, как и мы, доброволец, рабочий Свердловского района Москвы.

1 февраля нас всех направили по железной дороге на ст. Черная. Мы ехали эшелоном. Нас доставили до станции, высадили, и дальше мы пошли пешком. Доехали мы до ст. Бологое, а оттуда пешком шли до ст. Черная, шли километров сорок.

Когда мы сели в поезде, нас переименовали в 130-ю дивизию, и мы вошли в состав 3-й Ударной армии.

Мы дошли до места назначения, прямо с хода 22 февраля вошли в лес и вступили в бой.

Было дано задание взять деревню Павловку. Мне, как командиру роты ПТР, дали задание: во что бы то ни стало зажечь эту деревню с правого фланга. Я взял участок. Артиллерия вела сокрушительный огонь по этой деревне. Я тоже вел огонь. Зажгли деревню. Эта деревня была взята. Мы пошли дальше в деревню Сидорово. Здесь был курган, нужно было взять этот курган.

Командир батальона Пшеничный дал мне задание взять этот курган, ибо он открывал дорогу на Новую Руссу. По данным разведки, там было очень много вражеских сил. В разведке участвовал я сам. Курган при поддержке артиллерии был взят, погибло два разведчика - Гаврилюк и Малахов, рабочие московских заводов.

После этого, по очищении этой местности, нас направили к местечку Молвотицы Калининской области, где было сосредоточено 5 немецких дивизий. 3-й Ударной армии было дано задание окружить эти пять дивизий. В выполнении этого задания участвовал и наш полк, наш батальон и наша рота.

Со стороны немцев было воззвание: "Лучше мы отдадим Берлин, нежели это местечко". Там, правда, ничего особенного не было, но они почему-то его крепко держали.

24 февраля наш полк вошел в деревню Бутылкино. Тут была проявлена нераспорядительность наших командиров, что в такую небольшою деревушку вошел целый полк. Немцы были в двух километрах. Они это видели и начали бить по деревне. Мы понесли большие потери.

В дер. Бутылкино, когда мы туда вошли, никого из жителей не было. Мы сами топили печи, чтобы обогреться. Утром сообщили, что прорвалась немецкая разведка, человек 17. Я был на краю деревни, откуда она зашла. Эту разведку немедленно выловили и из числа разведчиков достали языка. Нам как раз нужно было взять сведения о дер. Островец, откуда они пришли. А до этого наш полк наступал на эту деревню, но его отбросили оттуда, потому что там, видимо, были большие укрепления.

Когда привели ко мне одного австрийца, другого немца, они сказали, что там не так много вооружения, но есть войска.

Как только мы взяли дер. Павловку, наш командир батальона Пшеничный стал командиром полка в связи с выбытием командира полка.

Когда разведка сообщила данные, было дано задание: во что бы то ни стало взять эту деревню, и 3-я рота и моя рота ПТР пошли в наступление на эту деревню. Мне дали участок, по которому я должен был пройти. Это было чистое поле. Я только вывел свою роту ПТР - между прочим, 8 человек из своей роты ПТР я дал другим ротам, поскольку в бою нужно было обязательно придавать несколько ПТР, только я вывел из опушки леса бойцов, немедленно огонь был переброшен на меня, а раньше стреляли по лесу. А тут, видимо, разведка или снайпер увидели, и пулеметный и минометный огонь перевели на меня. Я вынужден был залечь, такой был ураганный огонь. Дальше итти нельзя было, несмотря на то, что командир батальона приказал немедленно перейти этот участок.

Я передал, что артиллерия бьет в шахматном порядке. Тогда он дал указание временно воздержаться. Неприятель хотел нас совсем уничтожить огнем, и поневоле пришлось передвигаться. Прошли немного. Один боец подполз ко мне и говорит:

Товарищ лейтенант, в нашей роте остался только один старший сержант, все командиры убиты, рота находится у самой деревни, но люди в панике и хотят отступать.

Я говорю:

- Хорошо. Ты ползи в батальон, передай, что рота бросилась в панику, в роте никого не осталось: ни командира роты, ни командиров взводов, - а у нас порвало связь с батальоном, я не имею связи с батальоном, - ты ползи в батальон, а я приму роту, соединю ее со своей. У меня тоже выбыли люди.

Я вынужден был пройти по лощине. Увидел, что бойцы идут обратно, вместо того, чтобы продолжать бить врага. Когда я прошел лощину, я спросил, в чем дело.

- Мы не можем больше держаться.

- Где ваш командир?

- Убит.

- Слушайте мою команду.

Они подчинились. Я их повернул обратно. Залегли, начали отстреливаться. Двенадцать залпов дали, деревня загорелась. Было километра полтора от деревни. В это время наладили связь. Командир батальона сообщает:

- Продолжайте бой, немедленно высылаю подкрепление командира.

Я продолжал бой, продвигался все ближе. Видно, что деревня горит, немцы начинают собираться, бегут, видны силуэты, немцы в панике.

Надо сказать, что в то время всем командирам выдали желтые шапки. Солдатские шапки были белые, под цвет снега. Снайпер бьет по мне. Я не понимал, почему. Когда понял, снял шапку, взял шапку у убитого бойца.

Тогда было указание, что командир идет впереди. Теперь командир занимает положение, какое нужно по условиям боя. Я шел впереди.

Мы там находились 25,26 и вечером 27 февраля мы деревню взяли. Мои бойцы и бойцы другой роты ворвались в деревню. Поддержки я так и не получил.

Во время этой операции в лощине меня ранило. И на этом закончилась моя военная деятельность.

После ранения я лежал б месяцев в госпитале, после чего меня признали годным к нестроевой службе с использованием в штабных военных учреждениях, ограниченно годным 2-й степени.

После госпиталя меня направили в Гороховецкие лагери. Там я находился до октября 1942 г. Месяц находился в резерве. Потом меня вызвали в штаб и говорят:

- Вы коммунист?

- Да.

- Доброволец?

- Да.

- Вот вам участок: гарнизонная гауптвахта.

Там на гауптвахте были и смертники, дезертиры, которые присуждались к расстрелу.

Я отказался, поскольку эта функция для меня трудная.

- Раз коммунист, выполняй и все.

Принял это дело. До этого гауптвахта была в беспорядке. Смертники ночью уходили. Их нужно на утро вести в областной центр, а они ночью уходят. Особый отдел поставил передо мной условие, что нужно это ликвидировать. Я там находился три месяца в качестве начальника гауптвахты.

Позднее был приказ всех ограниченно годных командиров направить в отдел кадров МВО, куда меня и послали.

Поскольку я ограниченно годный, мне предложили работать в Москве инспектором по всеобщему обучению. Я отказался. Тогда мне предложили должность начальника 2-й части райвоенкомата, направили в г. Тулу. Оттуда направили в г. Винев, где я находился с ноября 1942 по 19 апреля 1944 г.

По освобождении Украины, по особому заданию стали направлять туда на работу людей. Меня отдел кадров МВО отозвал и дал направление в Киевский военный округ, а округ меня направил в Зап. Украину военным комиссаром. Я отказался, согласился работать начальником 2-й части. Меня послали в г. Добромил Драгобычской области.

Там пришлось работать в очень тяжелых условиях. Националисты, бендеровцы не давали нам покоя. Я потерял там 2 офицеров.

Первое время я был там военным комиссаром. Мы шли следом за войсками. Советской власти еще не было. Когда мы пришли, город был без власти. Я стал искать главу города. Когда мы ехали, мы слышали, что там свирепствуют банды. Враг был в трех километрах.

С областью связи не было. Я - работник военкомата, должен налаживать работу.

Стал искать ходы, спрашивать, сколько в каком селе людей. Вызвал двух ксендзов, собрал председателей 15 сельсоветов, по их - глава, попросил немедленно дать сведения, кто остался из людей призывного возраста, с 1900 по 1926 год рождения.

Первый раз дали сведения неправильные, поскольку они сами были бандитами, покровительствовали бандитам.

28 июня освободили  г. Драгобыч. Приехал облвоенком, связался телефоном.

- Кто есть из работников военкомата?

- Я.

- Вы - комиссар на сегодня. Вот вам приказ, начинайте проводить мобилизацию.

- Слушаюсь, но я не в состоянии. У меня никого нет.

- Актив мобилизуйте.

А какой актив? русских нет. Поляков еще можно привлечь, а украинцам нельзя доверять.

Начал проводить агитационную работу. Приезжаю в деревню, собираю собрание, ставлю задачу перед теми, кто должен пойти в армию о том, что осталось немного, нужно итти помочь русским отстоять нашу родину.

Послал одного офицера. На второй день поехали еще два офицера - начальники 3-й и 4-й части. Этих товарищей послал в деревню, они не вернулись. С ними ездили два бойца. Я поймал дезертиров, Идут с фронта люди.

- Кто вы?

- Мы отстали от части.

Я их оставил. Я так набрал себе человек 20 охраны.

С этими офицерами послал 2 солдат. Один солдат прибежал ночью ночью и говорит:

- Те офицеры, которых вы послали, погибли.

Они собрание провели. Жители дали слово, что завтра все придут в военкомат. Попили чаю, стали выходить. Голова - председатель   сельсовета - шел впереди, а они шли сзади. Его пропустили, а из кустов автоматом скосили обоих. Оба эти офицеры раненые, один трижды ранен, а здесь погиб.

Тут же приехал первый секретарь райкома, прокурор. Они все находились у меня в военкомате, поскольку боялись ночевать в городе.

Я обратился за помощью - как быть в дальнейшем.

- Надо принимать меры, вы советская власть. Они мне могут не подчиниться. Я как военный человек могу по другой линии собрать.

Они их собрали. Те дали слово, что с завтрашнего дня будут приводить свои сельсоветы со списками.

Правда, пошла работа, но этих двух офицеров потеряли.

Надо забрать этих офицеров оттуда. Послал туда 2 солдат, и те не вернулись. А облвоенкомат нажимает:

- Немедленно забрать тела убитых оттуда.

Тогда я вынужден был сам поехать. Взял 12 солдат, 3 офицеров. Поехали днем. Подъехали к деревне километра за 3, только спустились в лощину. Я сзади ехал. Они начинают нас обстреливать, вести огонь по нас.

Я дал команду. Мы залегли. У меня был немецкий ручной пулемет. Я дал команду - все в кювет. Начали отстреливаться. Я израсходовал все патроны и гранаты, нечем стрелять. Четыре солдата были убиты, один офицер убит. Я остался и со мной два солдата. Автомат и пулемет пустой.

Стемнело. Слышу разговор. Старуха говорит, что здесь должны быть люди. Потом минут через 15 идет девушка. Она шла, чтобы расследовать. Мы лежали в кювете. Прошла мимо, не заметила. У меня одна граната была. Я ее берег. Прошла она, выходит на горку. На горке домик, она туда пошла. Надо проверить. Я подполз, посмотрел, там 4 "дяди" такие, что им надо бы с первого дня воевать. Они говорят на украинском языке:

- Здесь были люди, ты, растрепа, не могла найти.

Она говорит, что там никого нет. Они доказывают, что там должен быть офицер.

Я забрал моих солдат и пошел в лес, а в лесу банды. У меня граната и пистолет еще полный. Прошли немного лесом. За время перестрелки я потерял планшет. Там у меня была карта. Я не знаю, как ориентироваться: лес, горы. Вынужден итти наобум. Взял правее: куда кривая вывезет. Всю ночь прошли. Слышу скрип телеги. Шоссе. Посмотрел - идет один поляк.

- Прошу пане, остановись.

Он остановился.

Как мне пройти на Добромилов?

-Вот здесь, километра два.

Так я не взял никого, а потерял двух офицеров.

На второй день вынужден был вызвать всендза и говорю:

- Вот какое положение: у вас банды, убили двух моих офицеров, вы их мне доставьте.

- Вы сами.

- Я потерял двух офицеров, больше не поеду.

- А вы разрешите религиозный обряд совершить.

Я согласился.

Ксендз оказался   сам бандитом. Он руководил этой бандой. Я его выпустил из своих рук. Мне сообщили час спустя, после того как я его отпустил.

Дней пять наши офицеры лежали там зарытые. Поехать туда не могу. А мне телефонируют:

- Заберите, нельзя коммунистов оставлять.

Мне, говорит один поляк, надо поехать в гражданском, в военном не надо. Один поляк сказал:

- Ты меня оставь, не бери в армию, я поеду.

Он поехал и привез. Пришлось на это пойти.

Приехал - в деревне ни одного человека нет, один старик. Просил дать лопату, чтобы их отрыть, не дали. Кое-как откопал. Достал, все нагие, ни одежды, ни документов, все простреленные.

После этого наладили работу, начали проводить мобилизацию.

В октябре 1945 г. я демобилизовался и вернулся на завод на ту же работу.

 

Малыгин А. И., лейтенант, командир взвода, а затем командир роты, 30 апреля 1947 года

Воспоминания

Егоров Виктор Георгиевич

 

С началом войны рабочие завода стали сплачиваться и вести плодотворною работу под лозунгом: "Все для фронта". Завод наш работал не плохо. Особенно это чувствовали коммунисты. Я тогда был рядовым коммунистом в цехе. У нас очень часто собирались собрания. Мы чувствовали, что нужно работать более усердно, чтобы сделать все для фронта.

В 7-м цехе коммунисты Королев Сергей, Морозов Федор были зачинщиками. Они пошли на фронт по первой партийной мобилизации. Оба они погибли. Вскоре на место погибшего мужа пришла на ту же должность жена погибшего Королева, она работала плотником цеха. Жена заменила фронтовика мужа. Кроме Королева и Морозова, из цеха ушел по первой мобилизации и Иванов Иван Кузьмич.

Проводилась запись добровольцев в народное ополчение. Рабочие уходили в ополчение, но фамилий их я не помню.

14 октября меня вызывают в партбюро. Членами партбюро были Смыслов, Сергеев. Они говорят:

- Тов. Егоров, Москва в опасности, надо итти защищать Москву.

У них был приготовлен список.

Я говорю:

- Что для этого нужно?

- Нужно итти на фронт.

Я говорю:

- Есть итти на фронт. Куда прикажете итти, пойду, не задумываясь ни на минуту.

Семья моя жила на даче, а в Москве я только получил квартиру и не успел перевезти семью и вещи. Когда получил приказ, что нужно итти немедленно, как только будет получено сообщение, я за полтора суток съездил на дачу, перевез вещи, а 16 октября меня вызывают - нужно итти. Я еду трамваем, схватываю жену и детей, привожу в Москву, сажаю на чемоданы, а сам уезжаю.

- Куда?

- На фронт.

Тут же ушел в 410 школу. Там начали формировать часть: записали фамилию, имя, отчество, партийность. Тут мы ночевали одну ночь. На машине нас перевезли в академию им. Тимирязева.

Я попал во взвод лейтенанта Малыгина. Он мне говорит:

- Будь моим политруком взвода.

Я говорю:

- Подожди, ты же командир взвода.

Я стал приглядываться к народу, к бойцам, но приглядываться особенно нечего было, потому что процентов 60 было коммунистов и процентов 30 комсомольцев. Недели две я был рядовым бойцом.

Между прочим, нас снимали для кинохроники, снимали формирование частей. На снимке хорошо видно, как Малыгин выдает обмундирование. Мы получили обмундирование бу /бывшее в употреблении/, разношерстное обмундирование.

Потом командир взвода говорит мне:

- Я тебя командирую на завод для получения подарков.

Наш завод очень хорошо снабдил мобилизованных коммунистов теплыми вещами. Я приехал к тов. Титову. Он дал указание, и я получил 16-20 теплых фуфаек, пар 30 перчаток, теплых шарфов, белья, простынь. Нагрузили целую машину.

Привез и разделил своим бойцам подарки от завода Москабель.

Не знаю почему, недели через полторы меня вызывает командир роты и спрашивает :

- Ты откуда? Член партии? Я хочу тебя поставить на должность писаря.

- Какой же я писарь, я механиком работал.

- Раз грамотный, садись писарем.

Тут началась самая тяжелая работа по формированию. В течение месяца народ приходил, уходил.

У нас было много девушек, причем девушки, не окончившие институт. Приходилось работать очень много, работали днем и ночью, по два часа в сутки спали.

Не прошло и двух недель, как меня командир роты делает каптинармусом-писарем.

Путь наш один и тот же с тов. Малыгиным.

Здесь я подружился с товарищем по службе Андреевым Николаем. Я его звал Коля. Он был рыжий, молодой. Он мне помогал работать писарем. Он у меня запечатлелся в памяти. Он погиб буквально на моих глазах. Это мой фронтовой товарищ. Мы с ним делили горе и радость, спали на одной постели, он помогал мне в работе.

Когда мы попали в Тимирязевскую академию, здесь, не считаясь с рангом и званием, все копали окопы, строили оборонительный рубеж с раннего утра до поздней ночи, несмотря ни на какую погоду. Как раз начались дожди, непогода.

Из академии мы перешли на станцию ... Был очень дождливый день. Командир батальона Пшеничный приказал нашей роте отправиться в поход. Мы все были поражены: зачем итти, когда можно поехать, есть транспорт, у нас свои машины, можно было поехать поездом. Мы шли с раннего утра, часов с шести до ночи. Он специально вел нас зигзагами. Там, где можно было пройти суше и ближе, он нас не вел. Мы пришли все мокрые, грязные, оборвавшиеся. Когда мы там собрали партийное собрание, он сказал:

- Мы сегодня провели поход. Этот поход даст нам выдержку. Мы шли дальше, больше, специально в этот день.

Тут я понял, зачем мы совершили этот тяжелый поход, нужно было себя приучить к трудностям.

Мы там пробыли несколько дней и вернулись на кирпичный завод. Я особого задания не получил. У нас часто бывали партийные собрания. Ставился вопрос о сплоченности коммунистов. Нас информировали о приближении немцев к Москве. Перед нами ставили задачи. Трудно нам приходилось. Нужно было следить за людьми. Несмотря на то, что в основном были коммунисты, попадались среди нас чужие люди. Приходилось выслушивать разговоры бойцов.

Нас перебросили в деревню Лужа. Я был писарем и каптинармусом, жил с командиром в одном доме. Кроме того, я был парторгом и нес сторожевую службу. Командир роты говорил:

- Успевай делать все.

Половину суток я находился в роте, половину суток - на рубеже, рыл окопы, сидел в окопах.

Когда немцы наступали к Химкам и с Химок прямой наводкой били на наш рубеж, было большое тяготение у наших уходить. Под видом раненых многие бежали. Нас, коммунистов, направили на шоссе патрулировать, проверять, задерживать. Мы задержали 2 лейтенантов и 6 бойцов на лошади. Едет тройка лошадей очень быстро. Нам показалось непонятно: если везут раненых, то едут медленно, Мы задержали их.

- Мы едем по специальному заданию.

- Где ваши документы?

- Документов нет.

Мы по телефону сообщили. Мы задерживаем, а они проверяют. Мы звоним по телефону командиру батальона:

- Прорвался неизвестный обоз, едет в Москву.

А там выставили заставу, задержали, и оказались два лейтенанта и 6 бойцов - дезертиры с фронта.

Они с собой везли ценные вещи. Их арестовали.

Боеприпасы мы брали с собой. В окопах было сделано хранилище, где лежали гранаты. Личное оружие было с собой: винтовка, пара гранат РГД. Остальные гранаты были в специальном хранилище в окопах. Я сменялся, передавал оружие товарищу, а со своим уходил.

Здесь мы наступления не делали.

Однажды нам подвезли горячую пищу. Мы вылезли пообедать, в это время нас обстреляли немцы с самолета, среди бела дня.

Тут меня отозвали во взвод Малыгина. Заместителем моим оставили Колю Андреева, Меня направили с Малыгиным под Дмитров на охрану минных полей. Там был большой участок, километров на 7-8.

Расставили мы посты. У каждого моста мы заложили тол, провели соответствующие шнуры. Цель была такая: на случай наступления немцев, мы преграждаем им путь и взрываем мосты. Такая нам была дана инструкция.

На посты хватало рядовых бойцов. Я был младшим лейтенантом. Мне Малыгин поручил проверку постов.

Я с раннего утра отправлялся пешком, иногда на лошади, проверять посты, в каком положении мост, не угрожает ли ли ему опасность со стороны, в особенности как себя ведет шоссе. Первое время ходил днем, а потом ходил и ночью.

Был один случай, когда подошел к мосту и обнаружил бойца, сидящего, можно сказать, на пороховой бочке. Я обалдел, когда увидел. Он мог, взорвать себя и окружающее население. Я предупредил это несчастье и сообщил лейтенанту Малыгину, за что я получил благодарность, а тот боец получил наказание.

После этого мы были отозваны в Новую Лужу. Здесь мы переформировались. Отсеяли старые возрасты. У нас был разношерстный состав по возрасту: были бойцы 1892 г. рождения и 17-18-летние девушки. Нам было указано отсеять старые возрасты и очень молодые, отобрать самый цвет. Среди девушек было недовольство, что мы их отсеяли. Я знал, что мы формировали часть для фронта. Когда об этом узнали девушки, они пришли со слезами к командиру батальона, чтобы он их оставил в части. Из 18-ти девушек, находившихся в роте, оставили 5, причем одну послали в санбат, остальных оставили бойцами.

Тут мы переформировались, получили обмундирование и отправились 1 февраля на фронт через Москву. Станцию назначения знал командир роты и я. Я как писарь получал все сведения. Знал также политрук роты. На пути следования наш секрет узнал, очевидно, враг и приготовил нам на этой станции "подарок". Но в то же время узнали и наши, что станция назначения известна противнику. Нас высадили раньше, хотя мы все возмущались, почему мы не едем до станции, где должны были высадиться. Нам сообщили, что неприятель приготовил на той станции бомбы. Нас высадили раньше, и мы пошли пешком.

Шли через озеро Селигер, которое замерзло.

В бой мы пошли вместе с Малыгиным. Когда мы еще не вступили в бой, не доехали до линии, у нас выбыл из строя старшина роты: нас обстреляли немцы, и его ранило. Командир роты передал по цепи, чтобы я принял обязанности  старшины. Я принял роту и пошел в наступление в должности старшины роты.

Приняли бой в деревне Сидоровка. Этот населенный пункт взяли.

У меня было много работы. На мне лежала обязанность давать сведения о боевом и продовольственном питании, о снабжении одеждой. Но с меня не снималась обязанность участвовать в бою. В моем распоряжении были четыре лошади.

Когда мы вышли, был мороз до 30°. Наши коммунисты сняли шинели, все сбросили, оставили только боеприпасы.

Перед боем политрук провел митинг, где говорил, что на нас лежит большая ответственность.

Коммунисты, комсомольцы, в том числе девушки, сбросили шинели, все лишнее и пошли в бой. Я оставил на лошадях ездового, а сам пошел в бой.

Первый бой прошел удачно. Деревню взяли. У нас выбыло из строя немного, потому что мы пошли в наступление рано утром, застали неприятеля спящим в деревне. Как правило, немцы и на фронте соблюдали порядок спать раздеваясь. Я целый месяц рубашки не снимал. Мы их застали почти в. нижнем белье.

Эту деревню взяли, прошли в деревню Павловка. В этот день взяли два населенных пункта. Тут мы потеряли порядочно бойцов.

К вечеру я дал сведения: из 154 штыков в роте я дал сведения на питание 117.

На следующий день рано утром, в 3 часа был приказ наступать на деревню Сидоровка. Мне было задание обеспечить боепитание и горячую пищу. В моем распоряжении были четыре лошади и кухня. Я дал приказ своим подчиненным, проверил боепитание, продукты были получены, и мы отправились в бой.

Я был в линии взвода. Потом получаю по цепи приказ: так как наш обоз был разбит, мне было приказано доставить боепитание на передовую линию.

В разгар боя я пополз в батальонную базу, которая находилась в деревне Сидоровка. По дороге взял лошадь, которая была в обозе, нагрузил боеприпасами, взял ездового и передвинулся под ураганным огнем к передовой линии. Осталось до передовой линии метров 500. Мою лошадь снайпер убил. Получилось так, что после деревни Сидоровка наша часть вклинилась в опушку леса. Силой огня ПТР и минометного огня немцев из дер. Бутылкино выбили. Они, имея задание не сдавать этот участок, так как следующий населенный пункт слишком далеко, они решили отступить в тыл, засесть и уничтожить весь наш транспорт.

Я пробираюсь со своей лошадью к линии фронта, а мою лошадь убили. Выполнить приказ нужно. Мы с ездовым начали ползком передавать боеприпасы. К концу дня мы сумели доставить 4 ящика гранат и 8 ящиков патронов, процентов на 95 задание было выполнено.

При последнем заходе я был ранен. Я был ранен в лощине и лежал там до следующего дня - 16 часов. Это место простреливалось. Наша часть ушла вперед, другие части не подошли. Утром следующего дня я был подобран и оказался в дер. Бутылкино. У меня были все документы: ротные сведения, о коммунистах, о численности роты. У меня было очень много личных документов, которые я уничтожил, оставил только партийный билет.

Меня доставили в дер. Бутылкино, где лежал раненый командир роты. Там же лежал наш связной Батаногов. Я доложил командиру роты, что я ранен: "Кому прикажете сдать документы?"

Он вызвал нового связного Федотова. Я ему сдал дела старшины.

На этом моя боевая жизнь кончилась.

После этого я был отправлен в г. Осташков, Кувшиново, потом в Москву. В Москве лечился 3 месяца. В мае 1942 г. вышел из госпиталя. Комиссар госпиталя направил меня на курсы средних командиров. Я ходил еще с костылями, у меня перебита правая нога. Я получил командировку на курсы средних командиров, которые находились в Чебоксарах Чувашской республики.

Из Чебоксар я был направлен в г. Цыпильск, где стоял наш полк. Командир полка направил меня к политруку, а тот направил меня на курсы. Но так как курсы заканчивали свою работу, оставалось две недели до выпуска, мне предложили пока остаться дублером командира взвода. Я занимался неделю. Вызывает меня комиссар батальона и говорит:

- Тов. Егоров, ты член партии?

- Член партии.

- Принимайте роту, как политрук.

- Я приехал учиться. Он повторяет:

- Член партии?

- Член партии.

Командует: "Кругом".

Я пошел к начальнику штаба, получил назначение и принял 3-ю роту 2-го батальона 1-го запасного полка. Принял роту, имея пока звание старшины. Мне пришлось в роте заниматься партийной и политической работой. Я проводил политзанятия.

Проработал месяц. Вызывает меня комиссар полка и переводит меня в другую роту, тоже самое политруком, но уже на более сложную работу - политруком и парторгом.

После упразднения института комиссаров я перешел на работу парторга батальона, с которым я переехал в г. Ржев на ту же работу. Там мы проводили боевые учения, готовили бойцов на фронт.

Там при боевых учениях я получил второе ранение: мне ранило левую ногу, раздробило кость. После этого я выбыл из армии.

Я демобилизовался из  армии в июне 1945 г. В августе 1945г. пришел на завод в тот же цех на ту же должность.

Хочется отметить коммуниста нашего цеха Бессонова.

Когда он пришел в роту, ему очень хотелось быть пулеметчиком. Спал и видел пулемет. Его сделали пулеметчиком ручного пулемета. Под деревней Павловкой он погиб. Он был контужен и смертельно ранен. Я от пулемета оттащил его, утащил под мост, он там умер.

Второй доброволец Николай Андреев. Он шел лесом в наступление, винтовка наизготовку. Вражеская мина упала в 12 шагах от нас. Она разорвала его на куски. Два моих друга-фронтовика погибли в этой деревне.

 

Егоров В. Г.. инженер-механик по монтажу оборудования завода Москабель, до войны - цеховой механик по эксплуатации, 1902 г. рождения, образование среднее, Член ВКП/б/ с 1933 г.

Боевая деятельность 53-й гвардейской стрелковой дивизии. Хроника

Костанашвили Тамара Иосифовна

На защиту Москвы!

В середине октября 1941 г. создалась реальная угроза прорыва врага в Москву. Немцы дошли до ближних подступов к Москве на расстояние 60-70 км.

13 октября. Заседание МК ВКП(б) с участием секретарей райкомов ВКП(б) г. Москвы.

Выступление т. Щербакова с докладом об очередных партийных задачах в связи с прорывом немцев под Москвой.

Решение: сформировать по районному принципу рабочие батальоны для защиты ближних подступов и самого города. (Сформировать батальоны от добровольцев, в основном от коммунистов и комсомольцев).

14,15,16 октября в 25 районах г. Москвы были сформированы рабочие батальоны.

15-16 октября (ночью). Совещание в МК командиров и комиссаров рабочих батальонов под руководством военного отдела МК т. Чугунова.

16 октября. Приказ войскам Московского гарнизона №005/011.

Коммунистические рабочие батальоны вошли в состав северо-западной группы войск Московской зоны обороны. Составили первый боевой участок оборонительного рубежа г. Москвы.

Создание 1 и 2 полка московских рабочих.

20 октября. Приказ №01 по 1 боевому участку оборонительного рубежа г. Москвы. Начальником 1 боевого участка оборонительного рубежа г. Москвы был назначен полковник Ромашенко. Военкомом - батальонный комиссар Бирюков. Нач. штаба - майор Егоров. Нач. артиллерии – подполковник Останкевич. Нач.1 отд. - майор Зелик. Военкомом штаба - ст. политрук Жерихин.

19 и 20 октября. Рабочие батальоны приняли и заняли свой район обороны - от Химкинского речного вокзала до ж.д. моста по Дмитровскому шоссе.

В это же время бойцы, командиры и политработники приняли воинскую присягу.

26 октября. Откомандирование 600 москвичей-добровольцев (из числа добровольно вызвавшихся) для участия уже в боях действующей гвардейской части в Наро-Фоминске.

16-30 октября. Создание трех передовых отрядов для обеспечения главной полосы сопротивления. На расстоянии 12-30 км от Москвы по направлению к Волоколамску и Клину.

29 октября. Объявление Москвы на осадном положении

30 октября. Приказ №08 по 1 боевому участку. Сформирование 3-го полка московских рабочих. Командиру 1 сп выделить в распоряжение 3 сп в полной боевой готовности со всем личным составов и вооружением 4 батальона.

Сформирование артиллерийского полка ТТО, дивизионная разведка.

31 октября. Приказ Народного комиссара обороны о создании из 1-го боевого участка оборонительного рубежа г. Москвы Третьей Коммунистической дивизии московских рабочих.

5 ноября. Принятие обращения к героическим защитникам полуострова Ханко.

6 ноября. Приказ п/д №014. Вступление в обязанности командира 3 мксд полковника Анисимова Н.П. и в обязанности военкома – полкового комиссара Лазарева П.Л.

6 ноября. Выпуск первого номера дивизионной печатной газеты "На защите Москвы". Редактор газеты - Петров-Соколовский.

Подразделение разведчиков тов. Веселова в районе Баранцево остановило врага и, отбросив его назад, заняло 4 населенных пункта. Было захвачено 3 танка и другие трофеи.

Подразделение разведчиков т. Маргусевич во время боя групповым огнем из винтовок сбило вражеский самолет и захватило в плен летчиков.

Под Рогачевым артиллерийский дивизион бесстрашно отразил танковую атаку врага, подбив 4 фашистских танка и удержал свой боевой участок. Погибло 8 артиллеристов, среди них военком Пропадалов и наводчик - коммунист Рыжов.

10-часовой день учебы. Охрана боевых рубежей. Совершенствование оборонительной линии. В это время была получена благодарность товарища Сталина.

Дивизия заняла первое место среди войск МЗО по постановке боевой и политической подготовки.

Декабрь. Разгром немцев под Москвой. Вперед на запад!

Январь

Крупные успехи наши войск на Калининском фронте.

17 января. Приказ Военного совета МЗО. Третья Московская коммунистическая дивизия переименовывалась в 3-ю Московскую стрелковую дивизию.

20 января. Приказом ставки переименование 3-й Московской стрелковой дивизии в 130-ю стрелковую дивизию. Направление 130 сд на Калининский фронт.

20 января. На основании приказа войскам МВО передача передних частей УР г. Москвы в распоряжение Укрепрайона г. Москвы генерал-майору тов. Крамарчуку.

28 января. Отправка первых эшелонов на Калининский фронт. Из-за перебоев медсанбат, разведбат и рота связи прибыли на фронт с опозданием (12 февраля отъезд последних батальонов).

5 февраля. 130 сд включена в состав 3-й Ударной армии (Калининского фронта) и зачислена на все виды довольствия,

16 февраля. Прибытие на фронт штаба дивизии. Разработка плана маневра на широком фронте с основным заданием захвата главного опорного пункта врага - Новой Руссы.

20 февраля. Стрелковые части после форсированного 120 км марша организованно и незамеченными для противника подошли к опорным пунктам и узлам сопротивления немцев.

Эта полоса немецкой обороны в районе Дубровка, Новая Русса, Павлово, Сидорово, Великуши, Дягилево, Антаново, Молвотицы была создана ими еще с сентября 1941 года.

20 февраля. По приказу Военного совета З-й Ударной армии дивизия перешла в наступление в районе Луковец, Бутылкино, Островня.

20 февраля - одновременное наступление на Сидорово и Павлово 371 сп и 664 сп. Части 528 сп находились под Дубровкой - подступу к Новой Руссе. Противник перебазирует свои силы из Новой руссы в Сидорово и Павлово.

22 февраля (ночь). Второй батальон 528 сп под командованием капитана Верстака, зайдя в тыл противника, неожиданно для него атаковал юго-западную окраину Новой Руссы, и в результате смелых и решительных действии Новая Русса почти целиком казалась в наших руках.

23 февраля. В результате боев частями дивизии взято Павлово - 371 сп. Сидорово - 664 сп и закончилась очистка Новой Руссы от немцев.

7-я рота 528 сп 13 раз поднималась в атаку. Из строя выбыло 3/4 бойцов, но боевая задача была выполнена.

В Павлово после занятия деревни группа немецких автоматчиков окружила подразделение 371 сп. Боем лично руководили командир и комиссар - Кузнецов и Репин. Они героически погибли в бою.

Героически погибли 60 бойцов саперов, но боевая задача была выполнена.

23 февраля. С заходом в тыл были освобождены нашими частями Глыбочицы.

24 февраля. С заходом в тыл были освобождены Бутылкино, Василевщина и Бель вторая.

25 февраля. Внезапным ударом наши части освободили Старое и Новое Гучево.

Февраль. Бои в составе южной группы 34-й армии Северо-Западного фронта

Дивизия с боями продвигается вперед. Второй укрепленный район противника в полосе обороны Великуша, Дягилево, Антаново, Малая и Большая Островня тесно взаимодействовавший со всей линией обороны Молвотицкого района.

Великуши - ключ к овладению Молвотицей и ликвидации всей группировки врага.

1 марта. Приказом Военного совета 34 армии наши части перешли в наступление. Основной удар силами 528 сп и 371 сп был направлен на Великушу.

1 марта. В боях за Великушу, Дягилево, Островню впервые приняла участие дивизионная танковая рота при разведбате.

Танк, где командир был командир роты Григорьев и водителем Лещинский, прорвал снежный вал на дороге Великуши – Антаново и нанес серьезный урон врагу. Великуша трижды переходила из рук в руки.

Наступление на Дягилево 25 февраля, Антаново 3 марта не имели успеха. Враг здесь сосредоточил всю свою живую силу и технику.

В этих боях были ранены Верстак и Довнар (371 сп и 528 сп). Был убит Кириченков (нач. штаба 664 сп). Были убиты Бурдуков (командир батальона),  Буздалин, Астахов (командиры батальонов).

В ночь с 3 на 4 марта немцы пытались окружить наши подразделения, занявшие Великушу, но попытка была отражена с большими для них потерями.

В ночь с 5 на 6 марта под угрозой полного окружения немцы сбежали из Молвотиц. Молвотицы - районный центр Ленинградской области - был освобожден от немцев.

7 марта. Усиленная дивизионная разведка перерезала дорогу Новая и Старая Русса в район Молвотиц, Дягилево.

7 марта. Артиллеристы перерезали дорогу в районе Гучево.

10 марта. После ожесточенных боев при участии танков наши части овладели Малой и Большой Островней.

7 марта. Наступление на Дягилево.

10-13 марта. Печище-Ожееды.

17-23 марта. Лунево.

С 20 февраля по 20 марта наши потери 6117.

31 марта, 2 и 3 апреля. Черное (все 3 полка). Погиб разведчик Матусевич.

4 апреля. Приказ о сформировании учебного батальона для подготовки младших командиров, командиром батальона назначен Воронович.

10 апреля. Погиб разведчик Боев.

11 апреля. Приказ по дивизии о недостатках разведслужбы в частях.

12-13 апреля. Лунево.

13 апреля - 1 мая. Печище - Ожеелы.

24 апреля. Разбор поступка отсекра бюро ВЛКСМ Щавелева.

Апрель. 22 разведчика совершили заход в тыл врага. Розыск тарасовцев. Провели в тылу фашистов три недели и доставили командой командованию ценные сведения о противнике. Все участники рейда были награждены. Разведкой руководили лейтенант Петров и мл. политрук Григорьев.

Май. Бои в составе 53-й армии Северо-Западного фронта

В начале мая в районе Большое и Малое Врагово готовилось общее наступление на Демянскую группировку противника.

Май. Впервые дивизия пополнилась семью маршевыми ротами из МВО, присланными по приказу ставки и 160 добровольцами - москвичами .присланными МК ВКП(б). Пополнение без подготовки было введено в бой из-за недостачи людей.

20 мая. В результате напряженных и длительных боев ударом танков и бойцов линия укрепления противника была прорвана. Наши части освободили Копылово, Большое Врагово и сильно укрепленную высоту 246,9, оказавшись на окраине Малого Врагово. Противник предпринял ожесточенные контратаки. В расположении учебного батальона в течение дня по 6-7 контратак. Отличились: сержант Горошко (награжден орденом Ленина), Зиба Ганиева (награждена орденом Красной Звезды), снайпер Каменев.

Май. Разведчики группы Бусалова 664 сп ворвались в дзот противника, захватили пленных и трофеи.

С 20 по 21 июля дивизия провела последний кровопролитный бой за М. Врагово. Исключительно хорошо работали девушки сандружинницы 664 сп: Виленская, Мстиславская (пропала без вести 29 октября), Березуева (была убита), Божевская (была ранена), Злотина (была ранена) - все они под ураганным огнем вытаскивали раненых и оказывали им первую помощь. (За два дня 529 чел.)

3 августа. Приказ о переходе в состав 1 Ударной армии СЗФ.

В ночь с 3 на 4 августа начали переход в районе Козлово, Маклаково, р. Робья.

5 августа. Приказом военного Совета СЗФ дивизия заняла участок фронта: район д. Сутоки и р. Робья.

10 августа в 4:00 совершенно в точное время дивизия прибыла на новое место после 110 км форсированного марша. Находясь в пути, дивизия получила пополнение в составе 3 маршевых рот. В основном казахи, узбеки, малообученные, они сразу были введены в бой. Дивизия с марша была введена в бой.

Задача: выйти на соединение с 11-й армией, перерезать узкий коридор между Старорусской и Демянской группировкой врага.

В течение 10 месяцев немцы здесь создали сеть инженерных сооружений, минные поля и проволочные заграждения. Непрерывно подбрасывали подкрепление.

11 августа. В результате упорных боев первая линия оборонительной полосы врага была прорвана.

Первым прорвал оборонительную линию противника 371 сп и продвинулся па 200 м.

За первые 4 дня боев наши части уничтожили 800 фашистов.

14 августа. Погиб смертью храбрых командир 664 сп Пшеничный.

15 августа. Противник предпринял пять контратак. Все они были отбиты.

16 августа. Было отбито 9 контратак.

18 августа. Военный совет 1 Ударной армии вынес благодарность 528 сп и 371 сп за выполнение боевых задач.

22 августа - памятный день, Противник предпринял 12 контратак. Четырьмя батальонами он подошел к нашим позициям на бросок гранаты. Встречные и гранатные бои. 800 фашистов было уничтожено. Наши части продвинулись на 50 м вперед.

Пленные показывают, что наступление дивизии вынудило командование фашистских частей задержать на этом участке фронта 4 дивизии, предназначавшиеся для отправки на Южный фронт. Действия дивизии затруднялись бездорожьем, ненастьем и непрерывным обстрелом дороги, по которой подвозились боеприпасы, продовольствие и эвакуировались раненые.

27 августа. Возвращение из Москвы зам. нач. политотдела Анцеловича. Вместе с Анцеловичем приехали в дивизию: Кулаков П.Ф. (ныне зам. ком. по политчасти 363 ап), нач. военного отдела МК, Гусаров - сын секретаря обкома ВКП(б) Молотовского района и др.

27 августа. Приезд делегации советских профсоюзов во главе с секретарем ВЦСПС тов. Николаевой К.И. в составе Цареградского, зав. культотделом ВЦСПС, Тарасова - секретаря ЦК профсоюзов железнодорожников и др.

Встречи делегатов со знатными людьми дивизии, со знатными девушками и др.

Приезд делегации вызвал новый подъем боевой деятельности у бойцов, командиров и политработников.

31 августа. При дивизии закончилось формирование пулеметного батальона. Батальон насчитывает 98 человек.

В сентябре наши части укрепляли свои боевые рубежи и предпринимали отдельные наступательные: бои.

За август и сентябрь дивизией было отражено 53 атаки противника и истреблено 7 тысяч фашистских солдат и офицеров.

Пример героического поведения в этих боях показали трижды орденоносец старый большевик к-р 664 сп подполковник Пшеничный (погиб), дважды орденоносец к-р 528 сп майор Тарасюк (убит). 14 августа. Комсомолки орденоносцы Наташа Ковшова и Маша Поливанов (убиты), снайпер Ал. Каменев, истребивший 72 фашиста (убит). Были ранены Партигул – старший инструктор политотдела, Останкевич - нач. артиллерии (31 августа) и др.

Командира батареи лейтенанта Андрюничева на наблюдательном пункте вместе с небольшой группой бойцов окружили немцы. Восемь часов артиллеристы вели бой, вызвали огонь своей батареи на себя. Немцы оставили убитыми более 200 чел.

Красноармеец 371 сп Щелкунов подполз к переднему краю и замаскировался, за 5 дней убил 3 фашистов. 2 сентября командир див. по приказу п/о объявил Щелкунову благодарность.

10 сентября. Приказом войскам 1 Ударной армии в соответствии с приказом НКО СССР №00105 днем сформирования и установления 130 сд объявлено 15 октября.

С 10 августа по 9 сентября получены пополнения бойцов и младших командиров 1414 чел. В основном имеющие судимость.

Получены пополнения:

13 сентября 1 пополнение казахов - 725

16 сентября 1 пополнение сибиряков - 700

18 сентября 2 пополнение сибиряков - 584

21 сентября 2 пополнение казахов - 136

11 сентября - общедивизионный делегированный митинг, посвященный началу соцсоревнования между 129 сд и 130 сд. Присутствовало 900 чел.

Присутствовали: командующий 1 Ударной армии генерал-лейтенант Романовский и делегация 129 сд. В числе делегации комиссар 129 сд Спаржин,  начподива – Волошенко, комиссар штаба Фуров и др.

12 сентября. Назначение комдива генерал-майора Анисимова зам. командующего 1 Ударной армии и в связи с его уходом из дивизии, назначение командиром дивизии полковника Романовского Михаила Васильевича.

13 сентября. Армейский слет разведчиков. На слете присутствовали разведчики: Куланева, Магадзе.

15 сентября. Наши части с боями, но все-таки продвигаются вперед. 371 сп перейдя в наступление, продвинулся на 150 м.

528 сп продвинулся на 100 м. 363 ап за день уничтожил 2 автоматические пушки, 3 минометные батареи, 2 станковых пулемета и 2 автомашины с пехотой.

Противник все время ведет мощный арт. мин. обстрел боевых порядков пехоты и переправ через р. Робья.

15 сентября. Зенитная батарея, где комиссаром т. Смирнов, сбила вражеский самолет Ю-52.

16 сентября. Сбили еще 2 самолета - один Ю-52 и 2 М-109. Теперь на боевом счету наших зенитчиков 10 сбитых самолетов.

16 сентября. Политотдел начал выпускать бюллетень последних известий и высылать их по частям. Кроме сообщений Совинформбюро в бюллетенях освещается боевые новости наших подразделений. Бюллетень последних известий начали выпускать и политчасти полков.

27 сентября 10:00.. Расположение частей и КП дивизии и службы подверглись сильному арт. и мин. обстрелу и бомбардировке с воздуха. Налет продолжается непрерывно. Тяжело ранен командир разведроты ст. лейтенант дважды орденоносец т. Петров.

27 сентября. На фронте 7-й гвардейской стрелковой дивизии, 28 сентября, - 121 стрелковой бригады враг перешел в наступление и захватил Великое Село и Жуково.

Из района Великое Село (Майлуковы горки) враг, продолжая продвигаться на восток, создал угрозу для нашей дивизии оказаться отрезанной от своих тылов.

28 сентября. По приказу Военного совета 1 Ударной армии наша дивизия с утра 29 сентября с двумя стрелковыми полками, 363 ап и остальными подразделениями сосредоточилась з районе Пинаевы Горки. 664 сп был оставлен на прежнем рубеже обороны для оказания сопротивления врагу.

29 сентября 24:00. Боевые рубежи 371 сп и 528 сп были сданы частям 391 сд и после форсированного марша в исключительно тяжелых условиях (противник произвел 1060 боевых самолетовылетов на наши боевые порядки) сосредоточились на новом месте.

30 сентября. Военный совет 1 Ударной армии поставил задачу к 6:00 занять исходное положение для наступления в районе Маклаково, урочище Андрюшин угол, отметки 36,92 и с 7:00 начать наступление с целью остановить продвижение врага.

Наши части заняли боевой рубеж протяжением в 6 км и перешли к активной обороне, против частей 126, 8 и 5 сд, танковой бригады и мотострелкового батальона врага, задержанных нашей дивизией.

1 рота 371 сп, к-р роты Сидоренков, в течение 8 часов вела бои с превосходящими силами противника. В итоге немцы отошли на исходный рубеж, оставив на поле боя только убитыми до 100 человек.

3 октября. По приказу 1 Ударной армии 664 сп с рубежа дер. Сутоки с боями вышел на новый рубеж после ведения самостоятельных и тяжелых боев с противником.

Отличились бронебойщики 664 сп казахи  -  Кари Бальзаков, Шургай Шалаев и Джуне Ахмедзянов. Уничтожили 5 танков; 6 прервал жизнь героев, отличился артиллерист лейтенант Шаповаленко С. - командир 45 мм батареи. Трое суток он вел круговой огонь. Уничтожил роту немцев. На третий день на орудие Шаповаленко бросили 3 танка, два из них Шаповаленко поджог, третий отступил. Прямым попаданием мины в замок орудия был убит лейтенант Шаповаленко.

Октябрь. Создание и совершенствование рубежей на большой протяженности фронта и недостаточность личного состава. Район - Маклаково, урочище Андрюшин угол, Ляховичи.

13 октября. 371 сп и 528 сп праздновали годовщину создания своих полков.

14 октября. 664 сп и 363 ап праздновали годовщину создания своих полков.

15 октября. Общедивизионный делегированный митинг в честь годовщины сформирования дивизии. Присутствуют представители соседних дивизий. На митинге присутствовал зам. ком. 1 Ударной армии генерал-майор Анисимов, который после митинга вручил ордена и медали награжденным бойцам, командирам и политработникам. В числе их к-ру 371 сп Дудченко, комиссару 371 сп Каганову, минометчице Валяевой и др.

Митинг в честь годовщины дивизии шлет приветствие тов. Сталину и Щербакову.

18 октября. Приезд делегации московских рабочих: рабочий завода имени Сталина Перепонов, работница с Трехгорки - Милюкова, рабочий с завода им. Ильича Харчина.

Встреча делегатов со знатными людьми, с добровольцами-москвичами, бывшими рабочими московских фабрик и заводов.

27 октября. Отъезд делегации московских рабочих. Вместе с ними поехали в Москву делегаты из дивизии: снайпер Панов (528 сп), санинструктор Злодеева В. (371 сп), минометчица сержант Валяеза Е. (664 сп) во главе с зам. нач. подива Анцеловичем Н.М.

5 ноября. Зам. ком. дивизии п/п Лазарев вручает Боевое Красное знамя 363 ап, комдив полковник Романовский вручает Боевое Красное знамя 528 сп.

6 ноября. Зам. ком. дивизии п/п Лазарев вручает Боевое Красное знамя 664 сп, комдив полковник Романовский вручает Боевое Красное знамя 371 сп.

12 ноября. В политотделе состоялась встреча бойцов и командиров казахов с приехавшим в дивизию представителем политуправления СЗФ депутатом Верховного Совета Казахской ССР и члена ЦК КП Казахстана капитаном т. Муртыковым.

2 декабря. Наступление частей с танками и пехотой. Был прорван передний край обороны противника.

3 декабря. По приказу Военного совета 1 Ударной армии за успешное выполнение боевой задачи всему личному составу дизизии была об"явлена благодарность.

8 декабря. Приказ НКО о присвоении 130 сд гвардейского звания и переименовании ее в 53 гвардейскую стрелковую дивизию. Приказ был получен по телеграфу. В "Правде" и в "Красной звезде" был опубликован за 9 декабря.

Приветствие от т. Щербакова - секретаря МК ВКП(б).

25 декабря. Возвращение дивизионной делегации из СЗФ, получившей Боевое Красное Знамя МНР. Это знамя делегаты МНР передали нашей дивизии, как одной из лучших гвардейских дивизий СЗФ.

27 декабря. На общедивизионном делегированном митинге представитель дивизионной делегации зам. ком. п/п т. Лазарев вручил командиру дивизии полковнику Романовскому Боевое Красное знамя Монгольской Народной Республики.

1 января 1943 г. приезд делегации из Москвы в составе … Делегации поручено вручить дивизии Гвардейское знамя. Делегаты в частях дивизии. Встречи со знатными людьми.

4 января. В Москве представитель дивизии тов. Бендерский передал секретарю ЦК МНРП тов. Суранджабу подарки (трофеи) и приветствие за подписью лучших людей дивизии и приветствие девушек - девушкам МНР.

4 января. На общедивизионном делегированном митинге Член Военного совета армии тов. Колесников в присутствии делегат МК ВКП(б) вручил командиру дивизии полковнику Романовскому гвардейское знамя.

На митинге была принята клятва. На митинге было принято приветствие товарищу Сталину, товарищу Щербакову, командованию СЗФ, командованию 1 Ударной армии и др.

Митинг состоялся вблизи дер. Медведово на территории танкового батальона.

19 января. Закончился сбор средств для построения танковой колонны "Москвич-гвардеец". Всего собрано 1628478 руб.

От имени командования дивизии послана телеграмма - приветствие товарищу Сталину о сборе средств для танковой колонны "Москвич-гвардеец".

20 января. По приказу Военного совета 1 Ударной армии; из участка Пинаевы горки дивизия была переведена в район…

 

Костанашвили Т.И., историограф 53 гсд, 19 марта 1943 года

157-й гвардейский стрелковый полк

Дудченко Илларион Иванович

 

Формирование 1-го полка московских рабочих

17 октября было приказано из рабочих батальонов г. Москвы сформировать полки для защиты г. Москвы. Красного Знамени и ордена Ленина Военная Академия им. Фрунзе для полков московских рабочих досрочно выпустила курсантов последних курсов, среди которых были ст. лейтенант Дудченко, майор Кузнецов, капитан Довнар, ст. политрук Жерихин, майор Зелик и др. Майор Кузнецов был назначен к-ом 1 сп, ст. лейтенант Дудченко И.И. был назначен нач. штаба. В первом полку московских рабочих тогда было до 6000 человек и объединяло 14 рабочих батальонов (во втором полку 11 батальонов).

Сталинский, Красногвардейский, Ленинский, Фрунзенский, Ленинградский, Сокольнический, Бауманский, Кировский, Киевский, Тимирязевский, Советский, Железнодорожный, Первомайский, Краснопресненский. Остальные 11 батальонов вошли во второй полк.

Первый полк занимал всего 3 рубежа.

Первый - по реке Лихоборы и по Окружной ж.д. до Никольского. Второй - Дмитровское шоссе, соц. городок, Бусиново, Ново-Ховрино, Химки. Третий - по каналу Москва-Волга от Гнилуша - дер. Химки, Захарково, Петрово.

Эти рубежи полк сам построил и оборудовал. Строить рубежи в первое время было очень трудно. Командный состав был из добровольцев, не имеющих военной закалки. Кроме того, командование батальонов было расположено в зданиях школ и их местонахождение не всегда было известно.

Первыми командирами батальонов были: капитан Елисаветский (Фрунзенского), майор Гоненков, майор Сорокин, Паппель (Бауманского), Червинский (Красногвардейского) и др.

Задача полка была - прикрывать Дмитровское и Ленинградское шоссе.

Когда под Черной Грязью сидели немцы, хорошо действовали конноразведчики полка среди которых были Кивелиович, Инна Потапова и другие.

С 24 по 30 января полк был погружен в эшелоны и направлен на СЗФ для участия в разгроме демянской группировки.

Первый бой

Командир полка ехал последним эшелоном. В дер. Лух, не доезжая до Молвотиц, в 2 ч. ночи 19.02.42 г. получили первый боевой приказ о том, что утром будет наступление против дер. Гусево.

Командир Кузнецов и комиссар Репин шли на лошадях и поехали напрямик, а нач. штаба Дудченко сел на машину и поехал через круговую под Марево. В Марево зашел в штаб дивизии. Здесь узнал, что приказ о наступлении против Гусево отменен. Если после этого он минут на 30 опоздал бы выйти на рубеж, соединиться со своим полком, то они стали бы выполнять первый боевой приказ.

Полк расположился в районе Луковец и в 11 ч. утра 21 февраля начали наступать на дер. Павлово. Дудченко, как нач. штаба, остался в Луковце в штабе вместе с полковником Кудряшовым.

В 11 ч. утра полк пошел в наступление, но не имел успеха. Не имея поддержки артиллерии, атака захлебнулась. Полк понес большие потери. Деревня не была взята. Причиной неудачи было и неимение разведки.

После первой неудачи от командира полка Дудченко получил приказание послать ему одну роту (3-ю роту) и взвод автоматчиков 40 чел.

Командир полка возглавил взвод автоматчиков, а комиссар полка - группу стрелков.

Перед вечером обе группы повели в атаку на деревню. Ворвались на восточную окраину деревни, но были встречены сильным пулеметно-минометным огнем, дальше продвинуться не смогли. Командир полка Кузнецов и комиссар полка Репин в этой атаке были убиты и обе группы остались без руководителей. Не имея больше резервов, поддержать эти группы и оказать им помощь не представлялось возможным.

Когда стало известно, что командир и комиссар погибли, 21 февраля ночью командир дивизии приказал Дудченко принять командование на себя. Им были собраны остатки рот, часть людей выделил из минометного батальона, сформировал группу из 216 человек, которую возглавил тогда ст. лейтенант Дмитриев (ныне майор - нач. штаба 371 сп). Кроме того, он связался со вторым батальоном, который был отрезан противником от остальных частей и находился за дорогой, ведущей от Павлово к Быкову, организовал взаимодействие обеих групп и в 2 ч. ночи 22 февраля обе группы перешли в наступление. К 5 ч. утра дер. Павлово была взята. На протяжении дня 22 февраля, после прорыва обороны противника, враг ввел в бой авиацию, которая на протяжении 22 и 23 февраля бомбила дер. Павлово, район огневых позиций, а также тылы. 48 чел. были убиты за день в Луковце.

После взятия дер. Павлово, полк был выведен во второй эшелон дивизии и наступал вторым эшелоном за 664 сп, который пошел в наступление на дер. Бутылкино.

В Бутылкино полк находился по 28 февраля, после чего было приказано овладеть населенным пунктом Островня. После нескольких попыток овладели деревней Островня.

В Островне и в Дягилево наступающие полки встретили сильное огневое сопротивление. Оба населенных пункта были укреплены и обнесены снежным валом, в котором были построены деревянно-снеговые дзоты. Населенный пункт Островня являлся одним из прочно укрепленных пунктов противника. В одном только снежном валу насчитывалось 47 деревянных снеговых точек. После попыток овладеть Островней и Дягилево, полк был переброшен на левый фланг с задачей сделать обходный марш, войти во фланг и тыл противника, укрепленный в деревнях Островня и Дягилево.

5 марта, после неудач 528 сп, в результате чего противнику удалось выбить 528 сп из дер. Великуши, полку было приказано совместно с 528 сп овладеть Великуши и наступать на Островню с тыла.

В результате ночного боя противник понес большие потери в живой силе и вооружении и был выбит из деревни. В этот день на Островню главный удар наносился правым флангом, где действовал первый батальон и приданный батальон одной из бригады на дер. Островню.

Вечером, чтобы поднять батальоны в атаку, как было договорено, дали сигнал первый, второй... не идут. Тогда командиром первого батальона был Чернусских. Дудченко спрыгнул в овраг, видит бойцы вышли за снежным валом, и с одной окраины деревни враг по ним ведет сильный огонь. Если к деревне подойти с той стороны снежного вала, то все время нужно находиться под непосредственным обстрелом. Но если итти с другой стороны снежного зала, затем около деревни прорвать его, и ворваться на окраины деревни, можно легко овладеть ими. Расстояния между дотами на окраине деревни и снежным валом в этом пункте было совершенно незначительное. Так как не было видно командира батальона, он сам собрал бойцов и повел их за собой и через несколько времени наши уже ворвались в Островню. Потери были - 5 убитых и 7 раненых. 8 марта к исходу дня Островня была очищена от немцев.

Из Островни 9 марта наступали на Дягилево. В результате последних боев, которые вели с 4 по 9 марта, круглые сутки личный состав был уставшим. С тыла не успевали подвозить необходимое количество боеприпасов, и Дягилево не было взято.

В течение ночи была произведена перегруппировка, подвезли часть боеприпасов и 10 марта наступление было возобновлено.

К 15 часам одной группой в составе 29 человек при поддержке станковых пулеметов и полковой артиллерии удалось ворваться на юго-восточную окраину Дягилево. Противник, видя тяжелую для него обстановку, обрушился по наступающей пехоте всеми видами огня и ввел все свои резервы из района Будаково. Не имея возможности поддержать прорвавшуюся группу бойцов артиллерийским и минометным огнем, это дало возможность противнику восстановить свое прежнее положение.

К этому времени были нарушены все средства управления артиллерией и минометами, не было достаточного количества боеприпасов, и ко всему этому другие полки уже были отведены. Полк находился на несколько километров впереди, вклинившись в оборону противника, что давало возможность врагу постоянно наносить удары во фланг, так как оба фланга полка ничем не обеспечивались.

Основные даты боевого пути полка (1942 г.)

12 по 17 марта. Бои под Ожееды – Печище.

18 по 27 марта. Бои под Лунево.

27 марта по 8 апреля. Бои под Черной.

8 по 14 апреля. Бои под Лунево.

15 апреля по 2 мая. Укрепление обороны рубежей в районе Молвотицы.

2 по 18 мая. В обороне в районе Копылово.

19 по 26 мая. Бои под Большое и Малое Врагово.

26 мая по 5 июня. Оборона в районе Поля.

5 по 16 июня. Создание рубежа обороны в районе Войно, Липье, Себеж.

14 июня. Получили пополнение москвичей.

18 июня. В районе Мокшея.

19 июня. Наступление на Малое Врагово.

19 по 23 июня. Бои за Малое Врагово.

25 июня по 5 июля.

5 июля по 9 июля. 110 км форсированный марш в район Старой Руссы, перешли в подчинение 1 ударной армии.

11 августа. Наступательные действия в районе дер. Сутоки.

14 августа. Прорвали оборону противника севернее Сутоки в лесу.

14 по 26 августа. Наступательная операция по блокировке дзотов противника.

26 августа по 23 сентября. Оборона на этом же рубеже.

23, 24 сентября. Продолжение наступления и продвижение вперед, закрепление на достигнутых рубежах.

29 сентября. Переход на новый рубеж в районе Пинаевых Горок.

30 сентября по 3 октября. Наступление восточнее дер. Козлово.

3 октября по 2 декабря. Оборона в этом же районе.

2 по 10 декабря. Наступление, в результате чего был прорван передний край противника. Противник понес большие потери в технике и в живой силе. Перерезана дорога, идущая с Козлово на Великое Село.

 

ком. полка подполковник Дудченко И.И. 17 декабря 1942 г.

Воспоминания

Петухов Михаил Петрович

 

21 февраля погода была солнечная, мороз – 30. Утром полк в составе двух батальонов и всех спецподразделений прибыл на исходное положение. 1-й и 2-й батальон остановились не доезжая дер. Павлово 400-500 м. В Павлово был противник, управлял боем командир полка майор П.М. Пшеничный. Он был на кп полка, он был правее дороги, на высоте в елках. Боевой приказ был разослан нач. штаба майором Кореченковым далеко до начала боя. К 12 часам дня батальоны разошлись флангом. Залегли. Началось постепенно движение, т. е. сосредоточение войск для атаки в лощине перед деревней. В рост высотку пройти нельзя было. Эту открытую возвышенность переползали и в лощине окапывались. Артиллерии 76мм и 45 мм вела огонь по Павлово. Противник активности на проявлял. Накануне дер. Павлово была занята 1-м полком, но немцы пошли в контратаку и деревня опять стала у врага. В лесу были сосредоточены санитары с собаками для вывоза раненых. Подвозились снаряды и боеприпасы. С наступлением темноты артиллеристы сменили огневые позиции. Наша пехота была готова пойти в атаку. В 2 часа ночи 22 февраля войска пошли в наступление. Враг бешено сопротивлялся, бил из тяжелых минометов, которые стояли в лесу за Сидорово, около Бутылкино. Враг не выдержал натиска красных воинов, стал отступать. Не отставая ни на шаг, наша пехота ворвалась в дер. Сидорово. Первым шел 2 батальон. Во главе первых, кто ворвался в деревню, были связисты 2-го батальона во главе с Разумовым. Ворвавшись и расставив оборону, наши войска броском заняли хутор, что западнее Сидорово, понеся там некоторые потери. Гитлеровские бандиты, когда захватили дер. Павлово, захватили несколько раненых бойцов и командиров 1 сп, которых потом изуродовали и в крайнем доме, загнав их туда, сожгли. Мы обнаружили таких около 40 трупов. В подвале одного дома захватили, не успевшего убегать майора. немца, одевшегося в русскую кубанку и сапоги-чесанки. При разговоре с ним оказалось, что он отлично знает приказ т. Сталина о том, что пленных у нас не убивают, и что он тоже, якобы добровольно, сдался в плен. Также не успели фашисты захватить с собой трех своих раненых сподвижников по грабежу и убийству. Днем 22-го Павлово и Сидорово подверглись сильному обстрелу минометным огнем и шести налетам вражеской авиации. Было сброшено около 300 авиабомб. В каждом налете принимали участие 6-10 бомбовозов. Потери были незначительнее, к тому же бойцы были еще необстрелянные и не знавшие точных указаний, как вести огонь по самолетам противника, хотя самолеты врага летали на высоте леса, что восточнее Сидорово к Спасову. К вечеру огонь минометов стих.

И в результате две деревни,

Две сотни жителей родных

Отбиты нашими бойцами

У озверелых псов цепных.

И Павлово отбили наши,

И Сидорово заняли мы.

Пошли вперед гнать дальше немцев,

В устах несли слова любви.

Слова любви к родной отчизне,

К родной красавице Москве,

И к командиру дорогому -

В одном с ним ели котелке ... '

Наш полк, 1 и 2 батальоны с хода стали обходить лесом и зайдя с флангов вплотную подошли к Бутылкино. Левее действовали 1-й уже побитый и 2-й полки. 24 февраля утром наш полк занял Бутылкино, где было много продовольствия и трофеи. Захватили кухни, много лошадей, 4 радиостанции, винтовки, пулеметы, патроны и другое имущество. Обозы, оставшиеся в Сидорово, проехать дальше на могли, так как дорога была на Бутылкино под наблюдением и сильно обстреливалось со стороны Спасова из лесу минометным и автоматным огнем. Несколько обозов поехали, но их разгромили. Остались на ночь в Сидорово, создали круговую оборону. Кочережкин и помощник Ульянов расставили посты. Ночь была напряженной. Ждали контратаки и все же утром 25 февраля поехали в Бутылкино. Наш полк пошел наступать на Островню и Дягилево. Но атаки наши были отбиты. Деревня Бутылкино подверглась сильному обстрелу минометов и авиации. Дом, где жили радисты и связисты - разрушило, а повозку нашу разбомбило в куски. Ранило Андросова, убило Соколова и др. Наша радиостанция работала на полной мощности. 27 февраля подошел 3 батальон, который с марша пошел в бой и почти весь полег под Островней. Погибли: нач. штаба майор Кириченков, комбат3 Шувалов и много других. 28 февраля вечером я сидел с Пименовым, бывший начальник штаба 3 батальона, затем комбат. Выпили с ним, он ушел организовывать наступление. Позже сообщили, что Пименов, комиссар Охабкин и командир Басис убиты. Все они погибли от прямого попадания мины, славные боевые товарищи.

Проходили дни. Вели мелкие операции и в 10-х числах марта захватили Островню. С востока от нас наступала 23 дивизия. Наши жали на шоссе, т. к. уже подошли близко и немцы, не выдержав натиска и боясь остаться отрезанными, в 10 числах марта сожгли Спасово и районный центр Молвотицы, отступили, предварительно заминировав дороги и проходы. Наш полк Дягилево взять не смог и встал вопрос о взятии основной магистрали - шоссе и наш полк стал продвигаться под Ожееды. Боевой порыв бойцов был велик, шли в бой как львы, командиры и политработники горели ненавистью к врагу. С питанием было не совсем хорошо, от железной дороги 150 км, тяжелый подвоз. Были дни – получали хлеба 50 грамм. Но ни одного звука не услышали от бойцов. Только: вперед. Добровольцы москвичи - патриоты Родины, закаленные и отважные, дрались смело с озверелым врагом. Переезд был закончен. Наши прокладывали и строили дорогу к переднему краю, противник окопался в деревнях, расположенных на шоссе. Густые леса, болота. Начальник штаба полка Ершов, начальник связи Сенин, командир роты Разумов. Командовал полком бессменный Петр Пшеничный и военком Богомолкин. В боях под Ожеедами нужно было прорыть траншею в снегу, выйти к дороге между деревнями, затем оседлать дорогу. Планы эти были разрушены минометным и автоматным огнем. Командир полка Пшеничный ранен в руку. Понеся потери, не добившись успеха, наша дивизия перешла дальше, параллельно шоссе. Прибыла район Черная, Бель Первая и Бель Вторая, мы закрепились в лесу. Наши части держались больше лесов, немцы преимущественно держались деревень, хорошей дороги. 25 марта наш полк готовился к наступлению на дер. Черная, оборону держал до нас 17 сп 23 сб. Прибыли на передовую, батальоны копали проходы в снегу, чтобы вплотную подойти к деревне. Основной трудной задачей было прокопать проходы. Работать было очень трудно, т.к. противник вел беспрерывно минометный и артиллерийский огонь с Бель Первая и Бель Вторая, а днем 25 марта был ранен военком полка т. Богомолкин в руку, его отправили в госпиталь на моей лошади, на которой привезли радиостанцию. Командиром полка был назначен капитан Токарев.26 марта план наступления был переработан и под 27-е ночью сменили участок, продвинув свой передовой кп на 300 метров ближе к дер. Черная. Копали опять проходы. Ходили в наступление, но успеха не имели, подтянули и собрали все свои резервы, нужно было взять магистраль, но враг сильно укрепился, мы несли большие потери и успеха не имели. Комиссаром полка был Гольштейн. Много потеряли товарищей: Жоржиков, Демидов и много, много других. Немцы несли тоже чувствительные потери от нашей артиллерии и авиации. В последний бой были стянуты в одно целое все 3 полка. Командовало наше командование, несколько раз ходили в наступление, но опять успеха не имели. В таком положении мы были в конце марта. Распутица в начале апреля и апрель заставили нас вести только разведку и оборону. Строили землянки, чтобы укрыться от мин и снарядов. Батальоны стояли под Черной и 3-й батальон под Ожееды. Держали оборону, количество людей у батальонов было 30-40 человек. В 10-х числах апреля полк переехал на старое место, откуда приехали под Черную. Так кончились бои под Черной.

Здесь мы много пережили,

Работали почти без сна,

Пули, мины в шалаш били,

Терпеть заставила страна.

Так мы работали под Черной,

Холодный месяц март прошел,

Закалку, смелость и отвагу

Себе боец и здесь нашел...

Полк прибыл под Ожееды, была середина апреля, строили землянки. Политруком роты связи назначен Александров. В 20-х числах прибыло большое  пополнение. 25 апреля вернулся из госпиталя командир полка майор Пшеничный. Приближался весенний праздник май. Под оттаявшим снегом появилась клюква, и что самое главное - это березовый сок, который очень сильно поддерживал здоровье бойцов. Десны болели. Соли и кислот не было. Сок и клюква спасали и помогали хорошо. Командиром 1-го батальона был назначен отважный Бурым, всю зиму руководивший лыжным отрядом.

Командиром 2 батальона Казиев, прибывший из госпиталя, храбрая, русская простая натура, любивший выпить. Великий праздник 1 мая мы встречали с боями. Была получена боевая задача: наступать на Корнево, перерезав дорогу к Дягилево и Ожееды. Первым шел 1-й батальон, управлял боем Пшеничный. Поддерживал 363 ап, демонстрировал наступление 528 сп справа на Лунево. С радиостанцией, всеми видами связи и саперами 1 батальон был готов начать наступление. Нужно было без шума подвести людей к опушке леса. Ни одного шороха и выстрела и вот эпизод: я и связист Федоров вышли к опушке леса. Притаившись у деревьев, услыхали шум. По поляне шли 3 фрица. От нас 8-10 метров. Живьем взять было нельзя. Стрелять нельзя. Пропустили их и обратно. Да, жалко. После артподготовки началось наступление.

Было 12 часов ночи и опять отлично действовали наши артиллеристы. Наш полк клином прошел вперед. Противник вел огонь с обеих сторон. Улучшив свои позиции, но не достигнув до конца своих целей, к 1 мая к 12 часам дня операцию закончили. Получали подарки, водку, погода была хорошая. Отдохнули и вечером во всех подразделениях проходили торжественные митинги. Мы силами радистов давали художественную самодеятельность для роты связи и штаба полка. Успех был неплохой. 5 мая полк был выстроен на опушке леса. Зачитывали приказ о награждении лучших героев нашего полка. 2-й орден получает полковник командир полка Пшеничный, сандружинница Киричанская, всего 9 человек. Так встретили май, также встретили лето. Начинался новый этап.

В 10-х числах мая полк получил приказание: передвинуться в район дер. Поля. Погода была очень скверная, постоянный дождь, тронулись в путь ночью через Молвотицы. Шли всю ночь, реки в разливе, лошади не везут, дорога очень скверная, обозы вывозили на себе. К 12 часам дня полк стал прибывать в район Теплыньки. Мы остановились в доме лесничего. Жили один день, затем стали перекочевывать в лес. Землянки было нельзя строить, т. к. болото. Строили шалаши. Начали усиленно учить бойцов. Подразделения расположились по лесу. Занимались 16 часов в сутки. Одновременно переместилась вся дивизия. В середине мая нас посетили гости, т. е. наши шефы, представители Молотовской области. К нам подошли танки, много орудий, готовились к наступлению. Бойцы отдохнули, оправились, шамовка была сравнительно ничего. Комполитсостав был подобран хорошо. Много работали с бойцами. 19 мая полк занял исходное положение. Наш полк занял исходное положение левее д. Поля. Первым наступал 2-й полк, за ним наш. Все было подготовлено для боя.

Начало боя

20 мая в 7 часов утра началась артминподготовка. 2-й полк пошел в наступление, танки пошли на поддержку пехоты. Шел сильный дождь, почва была сильно сырая. У фрицев поднялась паника. В начале наступления 10 фашистов сдались в плен, когда они переходили, их же офицеры 7 человек застрелили, а троим удалось перейти на нашу сторону. Наш 1 батальон сильно оторвался вперед и потерял управление. Танки застряли и не могли сделать своей большой работы, несколько штук нарвались на минное поле. Линия обороны врага была прорвана к исходу дня, когда наш полк стал действовать самостоятельно, мы продвинулись на 400-500 метров вперед. По решению командования было решено зайти с правого фланга, правее дер. Большое Врагово, и выйти к дер. Малое Врагово. Ночью на 21-е все батальоны во главе с командиром полка Пшеничным и радиостанцией пошли выполнять эту задачу. Продвинувшись лесом на 800 метров полк наткнулся на укрепление врага, произошла небольшая стрельба, группа, не приняв бой, отошла назад, потеряв при этом до 10 раненых товарищей. Весь остальной кп и спецподразделения утром 22-го прибыли на новый кп, что на дороге, идущей на Б. и М. Оврагово, восточнее этих деревень. Батальоны заняли оборону по лесу и там стали окапываться: строить землянки, шалаши, укрытия. В эти дни 23 мая немецкая авиация сделала крупный налет на дер. Теплынька, где мы раньше стояли, разрушила 75% построек, побили много женщин и детей, уничтожили скот и инвентарь. Проклятые изверги отыгрались на невинных людях. Шли все время дожди, стояла холодная погода, дороги были очень плохие. Ели и сосны освободились от коры, которую содрали для покрытия крыш землянок. Батальоны строили оборону, а в основном линию обороны, наши использовали отбитую у немцев. У противника были также несколько танков, которые курсировали больше по шоссе, создавая видимость их присутствия на данном участке. Артиллерии у врага было мало, преимущественно минометы всех калибров. Питание у немцев, по показанию пленных - два раза в день - 200 грамм хлеба, 3 папиросы, офицерам больше. Питаются продуктами, отобранными у крестьян. В баню ходят очень редко, сильно обовшивели. Гарнизон на этом участке до 600 человек. Пополнение к ним прибывает мелкими группами, по 5-20 человек.

С нашей стороны действовали орудия от 45 мм до крупнокалиберных. Минометы также всех калибров. Паек - 800 грамм хлеба или 480 грамм сухарей. 2 раза в день горячая пища; Махорка и сахар в свое время. Бывали и перебои, исключительно из-за транспорта: плохие дороги и большое расстояние. Полк готовился к грядущим боям, бойцов было мало. В середине июня наша разведка захватила 2 пленных. Руководил разведкой политрук Бусалов. Разведка была удачной. Бусалов и разведчица Соня Кулешова были награждены орденами Красного Знамени, остальные медалями. Пленный дал хорошие показания, несколько раз выступал по радио с призывом для немцев. 26 июня штаб полка переехал на другое место, т. е. назад на 1-1,5 км. Дожди шли беспрерывно, здесь вот и пришлось строить землянки в хорошем лесу. Местность кругом болото, возвышенности. Саперы полка строили дорогу в лесу из накатника. В конце июня в разведке погиб лейтенант Разумов. В первых числах июля полк получил пополнение - 150 человек. Москвичи-добровольцы - народ хороший. Затем получили еще пополнение из госпиталей 50 человек. Начались усиленные занятия с бойцами во взаимодействии с танками. Занимались по 16 часов сутки. В 10-х числах еще раз переехали, заняв место стоянки штаба дивизии. Получили еще пополнение 15 июля.18 июля был получен боевой приказ: занять исходное положение, подготовиться к наступательным операциям. Жители окрестных деревень были выселены дальше от фронта, чтобы не мешать войскам вести боевую деятельность. Хлеб уже поспевал. В лесу было много ягод и малины, поспела черника, появились грибы. Танки были тоже подготовлены для боевых операций. Снарядов и других боеприпасов было достаточно. Погода нам, как всегда, не благоприятствовала: дожди, туманы. Масса комаров. Все планы наступления были разработаны, и дивизия заняла исходное положение. Наступали дни горячего июльского боя.

Июльский бой

В 10:00 начать артподготовку. Район высот перед дер. М. Врагово. Нашему полку, идущему в 1-м эшелоне, прорвать линию обороны, занять высоту 246,9 и рощу Шапки и отвлечь внимание противника. Таков приказ командования. Средства связи и штабные работники прибыли на исходное положение. Танки подошли еще ночью. Артподготовка в 10.00 не началась и командир полка ушел по вызову, к командиру дивизии. В этот промежуток, в 11 ч. 30 м. началась артподготовка, и батальоны остались без управления, так как танки промчались вперед, командир полка был вызван к командиру дивизии. Получилось короткое замешательство. Затем прибыл на кп командир полка. Прибыл я к нему с 3 радиостанциями. Связь была налажена во всех направлениях. 3-й батальон должен был итти за танками, а 1-й батальон, когда все внимание отвлекут на себя танки, броском должен вырвется вперед и занять высоту 246,9. 2-й батальон шел вторым эшелоном. 2 танка застряли, 1 танк подбило, 2 повернули обратно. Пехота встала, пошла за танками. Когда танки остановились. Пехота залегла. Огонь противника сосредоточился на этом участке. Первый батальон промедлил удобный момент и когда по дополнительному приказу пошли в атаку, то время было уже упущено, противник разгадал планы командования. В результате чего оба батальона понесли большие потери. К вечеру 19 июля ввели в бой 2-й батальон, который броском продвинулся вперед, огонь противника был сильным и сосредоточенным. В результате первого дня продвинулись на 150 метров, понесли чувствительные потери. Задача не была выполнена. Все закопались глубоко в землю. Шел проливной дождь, все промокли. Обстрел был беспрерывным и сильным. На следующий день ввели в бои 528 сп и 371 сп. Танки также своей задачи не выполнили. Артиллерия работала отлично. Отдельные пушки были поставлены на переднем крае и били прямой наводкой. Противник подбрасывал подкрепления. Наш полк, уже потрепанный, собирал силы, чтобы выполнить задачу. Была послана разведка, в задачу которой' входило блокировать дзот и отвлечь на себя внимание противника, автоматчикам создать шум. Другая большая группа должна была выполнить основную задачу - занять высоту. Разведка осталась без связи по вине трусов и паникеров Андреева и Прокофьева, которые убежали с поля боя, не организовав связи разведчика с командиром полка. Разведчики же, расстреляв и израсходовав все боеприпасы, не выполнив основной задачи, без приказа отошли назад. Затем их еще раз послали на выполнение этой же задачи, но время было упущено и время шло к рассвету. Так опять по вине связистов и разведчиков сорвалась и эта операция. Приказ был опять не выполнен, потери возрастали. Остальное дни прошли в сборе и сосредоточении сил с тем, чтобы выполнить задачу. Прибыло пополнение комполитсостава. Но все же задачу, поставленную командованием, как полк, так и дивизия в целом не выполнили, понеся чувствительные потери. 23 июля отошли на исходный рубеж, заняв оборону на старых рубежах, только на нашем участке 200 м вглубь. Были захвачены немецкие окопы. С одного конца, была наша оборона, с другого немецкая, начали опять окапываться на новом месте. Так прошли пятидневные июльские бои, которые многому научали бойцов и командиров. Бурым - командир 1-го батальона снят с должности вместе с комиссаром, командир и комиссар полка получили выговор.

Не все бои были успешны,

И неудачи мы несли.

Тогда сжималось сердце крепче

И с большей силой в бой все шли.

Последний бой среди июля,

Запомним, как свой неуспех,

Уроки извлечем из боя,

Накопим сил и отомстим за всех...

Немцы в этих боях понесли не малые потери в живой силе. Больше того, оттянув силы на наш участок из района Ожееды, Дягилево, там наши части, встретив слабое сопротивление, заняли Ожееды и Печище, оседлав шоссе. В контратаки немцы не переходили, сил было мало, но оборона была очень крепкая. Красные воины в этих схватках показали образцы мужества и отваги. Отлично работали связисты: Семин, радист Агафонов и многие другие бойцы показали образцы мужества и отваги.

И так подряд пять дней июльских

С врагом жестокий бой вели,

Хотя немного брать им юга

Мы в этих схватках помогли.

Так закончились бои под М. Врагово с 19 по 23 июля. Полк окапывался. Строили землянки, погода была переменная. 26 июля дивизия сдавала участок обороны и переезжала на новое место.

Сразу же весь полк и батальоны начали строить линию обороны на берегу реки. Полк разместился в районе деревень Просеково-Конищево. Получили пополнение среднего комсостава. Политотдел дивизии поставил вопрос о поднятии на должную высоту художественной самодеятельности. Радисты под моим руководством, бойцы из санроты, химики, саперы, вся эта группа выступала в художественной самодеятельности 2 августа. Массовые номера, давали радисты. Успех был, говорят, неплохой. Нас отобрали на дивизионный смотр художественной самодеятельности. Бойцы могут не только бить ненавистного врага, но и умеют культурно и весело отдыхать. Силы и энергия приходят всегда. Жизнерадостность не покидает бойца. Кино смотрели 3 раза. Это был промежуток между боями – передышка. Время для подготовки к дальнейшим боям. 3 августа расстреляли изменника родины, который за время последних боев сделал себе самострел в руку, желая легко отделаться и уйти с передовой и обмануть нашу медицину и командование. Нет места трусам и паникерам в нашей среде.10 бойцов, командиров и политработников выступили со словами негодования против трусов и паникеров. Нет места сорной траве в наших рядах, рядах Московской добровольческой рабочей дивизии. Был получен приказ т. Сталина о некоторых мероприятиях в Красной армии, о дисциплине, организованности, трусости и паникерстве. Ни шагу назад - таков приказ родины, таков приказ т. Сталина. Только вперед. 5 августа дивизия снялась для перехода. Путь был один из труднейших. Погода, как и всегда, дождь. Шли ночами, днем отдыхали в лесах и болотах. В ночь делали по 25-40 км. Дорога 50% накатника, у бойцов на ногах появились кровяные мозоли-водянки. Грязь по колено, мокрые до нитки. Обозы вытягивают на себе. Спали мало и все же никаких слов. Вперед и вперед. На привалах нас не забывала наша русская, веселая песня и мы ее начинали петь. Газеты и письма получали в пути. Наши почтальоны т.т. Сотков и Яшников, где бы мы ни находилась, всегда своевременно доставляли корреспонденцию и на передовую и в пути, везде, где бы ни был полк. Товарищеская поддержка, выручка и забота о товарищах везде и всюду помогают преодолеть любые трудности. 9-го утром прибыли к намеченным пунктам севернее: дер. Козлово. День отдыхали, ночью полк подошел к переднему краю: на шоссе 1,5 км от врага. Другие части вели наступление, начатое 11-го утром, имели неплохие успехи. Дивизия прибыла и влилась в состав 1-й ударной армии. Была поставлена задача: оседлать дорогу, ведущую к окруженной группе немцев, которая имела узкий проход 2 км. С другой стороны действовала 11 ударная армия. Днем 11-го готовы были выступить. Ночью пошли на передний край. Здесь попали в большое болото. По колено в грязи. Сапоги слезают с ног. Все мокрые.

Средства связи и штаб остановились на развилке дорог. Батальоны пошли к реке. Установили связь уже в 1 час ночи. Была получена срочная радиограмма от комдива: комполка к 4:00 быть готовому для атаки вражеских укреплений. В 5 часов утра 11-го прибыли на нп. Берег реки Робья. Здесь же были расположены батальоны. Развернули станцию, вошли в связь и дали телефонную связь. И полк уже не к 4:00, а к 11:00 был готов выполнить задание. Бойцы были все воодушевлены и рвались в бой, чтобы помочь братьям юга пойти скорее громить подлых собак фашистов. К этому времени в составе руководства со стороны командования произошел ряд изменений: ком. полка подполковник Пшеничный, комиссар ст. бат. комиссар Гольштейн, нач. штаба капитан Лайпанов, пнш Камшев, нач. связи капитан Андросов, нач. санслужбы Беркович, командир 1 батальона Фетисов, командир 2 батальона Асфаньяров, командир 3 батальона Жуков, остальные изменения не стоит указывать. Я, как командир радиовзвода, неизменно оставался на своем посту со дня его формирования. Вообще изменения произошли.

Августовские бои

12 августа наш полк, как и вся дивизия, был готов начать наступление. 528 сп шел вторым эшелоном. Началось наступление днем, наш полк прорвал укрепленную линию немцев и с боем продвигался вперед. Мужественно и отважно дрались красные воины, наступление начато в 12 часов. К 1 часу дня уже продвинулись на 200 м. Ранило ком. 1 б-на орденоносца Фетисова, ком. 3 б-на Жукова и много других. Продвижение вперед продолжалось, сперва вошли в рощу, а затем в лес. Разгромили на пути взвод, подбили пушку, захватили автоматы, винтовки и другие трофеи, раненые эвакуировались хорошо. Немцы вели усиленный обстрел нашего переднего края, снаряды и мины рвутся в воде. Река Робья стала мишенью для немцев. Масса рыбы плавает сверху, оглушенная взрывами. НП, штаб и спецподразделения спасает северный берег реки. Мины бьют в берег или в реку. Снаряды перелетают или тоже в реку. Много раненых осколками, которые бьют и летят во все стороны. Первый день мы имели неплохие успехи, телефонная связь почти все время не работала, все управление с верхом и соседями только по радио. Артиллерия ведет огонь хорошо и получает все заявки на огонь и команды по радио. Земля вся горит, все в дыму, нам хорошо помогают «Катюша» и артиллерия. Много огня. Не найдешь места на земле, чтобы не было воронки. Трава черная, деревья скошены, земля изрыта. К вечеру наш полк, т. е. действующие 1 и 3 батальоны подвинулись на 300 м, понеся потерн как убитыми, так и ранеными, немцы также понесли чувствительные потери, от осколков зарылись в берег, в землю, норы на 2-3 человека. В реке на дне трупы немцев, которых не было времени убирать в ямы. Вода была тухлая - пить нечего. Солнце сильно печет. Все же приходится пить воду из реки. Да - но пьем. Нельзя было дать врагу окопаться, нужно было его все время беспокоить, уничтожать, так день и ночь мелкими группами, не давая покоя подлым врагам, которые старались уцепиться за каждый куст.

14-го началось наступление ровно в 6 часов утра. Бой разгорелся сильный, сильно работала артиллерия, в минуту пролетало с каждой стороны по 40-50 снарядов и мин. Вот привели 2 пленных, один маленький косой, другой верзила, идут - озираются как волки, отвоевались бандиты. К концу дня захватили около 14 пленных, уничтожили много фрицев. Вечером немцы предприняли контратаку, но, встреченная дружным огнем наших бойцов, контратака захлебнулась, а потом и совсем провалилась, понеся большие потери. Враг отказался контратаковать, ранило комиссара Гольштейна. Огневые налеты противник делал часто, через 30-40 минут. В бой ввели 2 батальон, также к нам прибыло пополнение. Сколько героев рождается в бою. Мужество и отвага, беззаветная преданность родине и Сталину воодушевляют бойцов на боевые дела и подвиги. Опять беспокоим врага, не давая ему сосредоточиться и окопаться. Хорошая погода сменилась дождем, на ночь бой утих. 15 августа с утра разгорелся жестокий бой. Мы должны выполнить задачу и мы ее выполним. Нас всех засыпало землей, ничего не слышим, оглохли от взрывов, пообедать нет возможности, все попадает в котелок. Да, стрельба большая, но им тоже достается от нашей артиллерии. слышен крик раненых немцев, скрежет зубов мимо идущих раненых бойцов. Ранило радиста Кима, он кореец. С первого дня формирования во взводе, со слезами на глазах уходит в санчасть, не хочется расставаться с боевыми товарищами, с боевой жизнью и работой. Началось новое наступление утром 16-го /воскресенье/. Идут бои в лесу за каждый куст, за каждое дерево. Шаг за шагом упорно продвигаемся вперед. Ни на минуту не затихает артканонада. В 12:30 у нас не стало боевого друга и командира, подполковника дважды орденоносца т. Пшеничного /ком. полка/. Будучи на переднем крае и наблюдая за полем боя, осколком мины в голову был убит командир. Герой отечественной войны, сын родины, участник гражданской войны, погиб наш дорогой командир. Сердце сжалось, злоба вскипела. Уничтожим проклятых гадов, отомстим за своего командира, тяжелая утрата. Из уст в уста переходила весть о гибели командира, на лицах горечь и злоба, слезы выступают, крепитесь, бойцы, крепче держите оружие, сильнее бейте гадов. Не пожалеем своих сил и жизни, отвечают в один голос бойцы и командиры, отомстим за верного полководца, руководившего нашим полком с начала боевых действий. Сегодня же, 16-го августа дивизия получила приветствие от командующего армией за успехи в боях и мужество. Еще больше стало сил и энергии для борьбы против немецких оккупантов. Настало короткое затишье, вечером большой туман. Транспортные самолеты противника прилетают 4-5 раз в день, подбрасывая боепитание немцам. короткое затишье на фронте - это мертвая тишина, когда нервы и вся душа отдыхают от стука и разрывов. Но это бывает редко и потом тишина нарушается шквальным огневым налетом, который затем переходит в несмолкающую перестрелку. Канонада длится несколько часов подряд. Ночью работали наши разведчики и автоматчики. 17-го прибыло пополнение, собрали всех лишних людей из подразделений, оставив необходимый минимум. Наступление началось в 10:45. Каждому наступлению предшествует и сопровождает его артподготовка. Бои все идут на этом же участке. Наш полк глубоко вклинился в немецкую оборону, зубами приходится выдирать каждый метр советской земли у подлых фашистов. Операции продолжаются день и ночь. К нам на место Пшеничного прибыл капитан Вороновнч и комиссар полка ст. политрук Парфенов. Стали организовывать и сколачивать силы, чтобы как можно лучше разбить и уничтожить гитлеровских бандитов. 18-го августа вели боевые действия и уничтожали артиллерийские точки противника. 19-го вели наступательные действия и к вечеру продвинулись вперед. В 5 часов утра 20-го заговорили все виды оружия, началось наступление. Медленно, но уверенно тесним противника, изматывая его живую численность и уничтожая технику. К концу дня продвинулись на 20-50 м. 21-го начали наступление в 16 часов. Погода в эти дни стоит исключительно хорошая, теплая и солнечная, дорога немного просохла. Река течет своим руслом, трава на берегах черная, горелая, сильно пахнет разложившимися трупами, мухи облипают те места, где осталась кровь раненого бойца. Иногда пролетит ворон, который ищет себе добычу. Вообще птиц почти не видно, подход к переднему краю только ползком. Все простреливается перекрестным ружейно-пулеметным огнем. Необходимо отметить во всех боях, начиная с февраля и по сей день, отличную работу санчасти полка. Возглавляет старый большевик с 1920 года, участница гражданском войны, военврач 3 ранга т. Беркович. Неустрашимая старушка со своим коллективом, ею воспитанным, спасли тысячи жизней бойцов и командиров. Без сна по двое, трое суток, но жизнь воина дороже своей жизни. Сотни благодарностей шлют им бойцы нашего соединения, находящиеся на излечении в госпиталях. Вас не забудет народ, вас не забудет история. Вы наравне с мужчинами добровольцами поднялись на защиту Москвы и страны. Почет, честь и слава героиням-девушкам, спасавшим жизнь нашим бойцам, превозмогая тяжести, по несколько суток находясь на переднем крае, выносили десятки раненых бойцов и командиров. Смертью храбрых пали девушки за нашу Родину.

Темной ночью шел сильный дождь /14 августа/, пришлось мне пойти на передний край по блиндажам. Лощину нужно было перебегать, и я, споткнувшись о что-то, упал, затем быстро встал и нога провалилась во что-то мягкое, затрещала, сломалась. Кругом пулеметно-автоматный огонь, под свет ракет я увидел, что я попал в труп, в живот ногой. Пошла смертельная вонь, пробежал по росе, чтобы обмыть сапог и пришлось лечь и ползти, все простреливалось. Днем немного лучше в отношении зловония, жарко, все испаряется; ночью все садится на землю, спускается туман и поднимается сильная вонь, голова болит без конца. От разрывов снарядов и мин пахнет фугасом и гарью травы и земли. Вот идет раненый боец, он просит пить. Губы у него потрескались, он выполз с переднего края. Воды много, но пить нечего, и он припадает губами к речке и пьет эту тухлую, разложившуюся воду, на дне плавают трупы. Сверху плывут грязные повязки, 2 плахи и на них куски человеческого тела, части рук и ног. Там впереди идут бои на самой реке за переправой. Видны следы крови на всякой рухляди, которая плывет по реке и эту заразу пьют. Кипятить эту воду нельзя, днем виден дым, ночью огонь. Демаскировка, по дыму - мины. Немцы узнали, что наш нп находится под горкой. Им это стало известно, вероятно, по показаниям наших пленных, т. к. у нас пропало несколько человек из отдельных разведгрупп без вести, поэтому они всеми силами и средствами пытались разбить наш нп, но трудно. Снаряды перелетают, мины не долетают. Все мы сильно не любили с первых дней их появление. Это немецкие самолеты корректировщики, «горбы» или «костыль», как его звали и «раму», которые приносили много нам неприятностей. Дни проходили, бои продолжались, мы продвигались, но очень медленно, потери были значительные, разведгруппы ходили часто, но успехов не было. 22 августа было намечено начать наступление, прибыло пополнение. Днем отдохнули, артиллеристы получили боевую задачу, приказ о наступлении был написан. Наступление было назначено на 22:00. Днем и вечером подходило пополнение, которое сразу зачислялось в батальоны и на передний край. Но с нашей осторожностью и маскировкой, с какой подходило пополнение на передний край, нельзя было скрыть нашей подготовки от немцев. К тому же последние 3-4 дня артиллерия противника и минометы вели огонь с флангов и не такой сильный. Транспортные самолеты противника, летавшие в день по 4-5 раз, возили какие-то грузы и шли разговоры, что немцы часть артиллерии перебрасывают на другой фронт, там, где он терпел крах. И все это давало право некоторым успокоиться и не принимать всех мер предосторожности. В 21:15, когда все уже было подготовлено для наступления, противник открыл такой артиллерийский и минометный огонь, какого мы не видели с начала боевых операций. За 40 минут было выпущено до 1500 снарядов и мин. Каждый метр площади покрывался осколками. Вся земля была изрыта воронками. Вода в реке Робья кипела, со дна ее поднялись вверх разложившиеся трупы, и в это время противник перешел в контратаку на наш полк и на соседний 371 и 528 сп. Связь была вся перебита и с батальона, и с полками, и со штабами дивизий. На берегу реки создали оборону, собрав все резервы. Огонь не прекращается, летят струями разноцветные трассирующие пули. Со всех сторон идет сильная стрельба, и те, по мнению которых были увезены орудия и минометы, тоже заговорили и пришлось самоуверенность испытать на своей шкуре. Подходы к переднему краю и выход были невозможны. Свинцовый ливень покрывал все пространство. Бугры, по которым можно было подойти к нам из тыла, тоже обстреливались. 500 м. от переднего края стояла наша артиллерия и она подверглась этому жестокому артналету. Спустя некоторое время мы устанавливаем связь по радио с соседями и дивизией. В землянку радистов было прямое попадание мины, всю ее развалило и завалило станцию обломками. Внутри у станции находились я и Агафонов. Мы, заградив собой радиостанцию, были оба ранены. Антенна была вся перебита и первое, что мы сделали - это восстановили антенну и установили связь. 371 сп отбил сильную контратаку немцев, о чем я передал штабу дивизии. Также передали несколько срочных радиограмм. Наш полк, как стало позже известно, тоже отбил контратаку противника. Поступило сообщение от 371 и 528 сп, а также и наших наблюдателей с 23:00, что противник сосредотачивает силы, готовясь к наступлению. Быстро была дана по радио заявка артиллерии с указанием координат и спустя 20 минут катюша сыграла, результаты были отличные. Позже катюша играла еще 3 раза. Замыслы противника были разгаданы и разбиты, контратака отбита и наше наступление было сорвано. От огневого налета мы понесли потери, заняли круговую оборону и приводили все в порядок, но назад не отошли ни на шаг. Наша артиллерия работала отлично, пока была связь, но с потерей связи заявок не стало и артиллерия била по старым данным, в результате чего были меньшие результаты. Нш Лайпанов был контужен, пнш Камышев был ранен в левую ногу той же миной, которой и я. Я также был ранен в правую ногу, в стопу и, проработав по разрешению ком .полка Вороновича на радиостанции до утра, утром направился в тыл лечиться. Не знаю, каковы были боевые дела после моего ухода из полка, но знаю одно, что я был последним старым командиром, оставшимся в полку с первого дня формирования 15 октября 1941 г. до последних дней мною описываемых. 22 августа в 21:15 я был ранен и покинул передний край в 5 часов утра 23 августа.

 

Люди нашего полка

Петр Митрофанович Пшеничный

С первых дней формирования нашего коммунистического полка появился он среди нас. Он работал в штабе полка. Высокого роста, коренастый мужчина, на вид 40-45 лет. С рябинками на лице, немного сутулый, был награжден орденом Красного Знамени за участие в гражданской войне, и как бесстрашный воин, командир, старый член партии с 1918 г. Ничем не отличался он от всех работников штаба, если не считать его спокойствия, хладнокровия и выдержки. Был период подготовки бойцов к большим боям, сколачивались батальоны и спец. роты, ему было скучно работать в штабе, он хотел к бойцам, в массу и по его просьбе его назначили командиром 1 батальона. С первых дней появления его в батальоне работа закипела. В это время роты были на укрепленных рубежах, где держали оборону Москвы. 1-й батальон занимал одно из первых мест по всем видам боевой и политической подготовки. Когда был получен приказ об отправке нашей дивизии на фронт, первым грузился в полку 1-й батальон и несколько спец. подразделений, в частности рота связи. Мы узнали в пути, что командир полка майор Лукутин от должности отклонен и назначен командиром полка майор Пшеничный, это было 10 февраля 1942 г. С этого дня он стал нашим близким командиром. 21 февраля он вызвал к себе командиров батальонов и поставил им боевую задачу. Начиналась боевая деятельность полка. Испытание качеств бойцов и командиров на боевые дела.

- Задача ясна? - спросил он.

- Ясно, товарищ майор. Разрешите итти выполнять.

- Идите.

И задача была отлично выполнена. Шел липкий снег. Погода была пасмурная. Авиация противника почти не появлялась из-за тумана, командир не отдыхал уже сутки.

- Захватить населенный пункт Бутылкино, беречь людей, оставить связных у меня, артиллерии задача дана. Задача ясна?

- Ясно, товарищ майор. Разрешите итти выполнять.

- Идите.

И опять задача была выполнена отлично. Понесли большие потери под Островней. 7-я рота погибла в шахматном порядке, шедшая в наступление. Погибли лучшие люди полка, майор Кириченков, пнш Калинин и много др.

- Я сейчас переживаю самое большое горе в моей жизни, я потерял свою опору, если я это горе переживу, то оно отпечатается на моих нервах.

Да, оно отпечаталось на нашем командире, дополнительная прядь седых волос выступила у него на голове, вместе с командиром переживали мы все.

- Я в тыл не поеду, буду лечиться здесь, у вас в санбате, я нужен для родины.

Один день его пребывания в полку - это удар по врагам. Так говорил командир, будучи ранен в руку под Островной и он остался лечиться в санроте. Он всеми силами старался поскорей вернуться в свои полк, хотя к его возвращению в полку осталось старого состава, вместе с хозяйством и тылом, 350 человек.

- Я буду мстить и днем и ночью подлым фашистам за нашу землю, за близких бойцов москвичей, потерянных в предыдущих боях.

Да, он им мстил.

- Товарищи бойцы, командиры и политработники, получая высокую правительственную награду орден Красного Знамени, я благодарю вас всех, я вместе с вами рос, учился и побеждал. Благодарю партию и правительство за высокую награду, не пожалею сил и самой жизни и буду еще смелее уничтожать врагов.

Это было в первых числах мая. Ему присвоили звание подполковника и наградили орденом.

- Я переживаю второе горе - неудачу этой операции, которую сорвали в самом ее начале по вине несвоевременного выполнения ранее спущенного боевого приказа. Я получил выговор и особенно жалею потерянных бойцов. Нас опозорила эта неудача, но мы свою вину искупим, оправдаем на деле.

Эта неудача была для всех тяжела. Оставшиеся в живых бойцы и командиры еще теснее сплотились вокруг близкого нам командира. Ясно характеризует облик нашего командира стихотворение о командире Пшеничном.

Во всех боях зимой и летом,

Весной прекрасной, золотой,

Наш командир полка Пшеничный

Водил бойцов на смертный бой.

В феврале, в мороз трескучий,

Сам лично боем управлял.

Бойцы шли в битву как герои,

Он нас для битвы закалял,

И в результате две деревни,

Две сотни жителей родных,

Отбиты нашими бойцами

У озверелых псов цепных.

И Павлово отбили наши,

И Сидорово заняли мы.

Пошли вперед гнать дальше немцев,

В сердцах несли слова любви.

Слова любви к родной отчизне,

К родной красавице Москве.

И к командиру дорогому,

В одном с ним ели котелке.

Заняв еще одну деревню,

Бутылкино ее зовут,

Пошли смелее все в атаку,

Бои и там и тут идут.

В одном ночном бою суровом

Был в руку ранен командир,

Все было жаль и сердце сжалось,

И мы сказали - отомстим.

За отважного героя,

Мы мстили им на всем пути,

Под Черной, Ожеедой били,

И везде, куда бы мы ни шли.

Пришла весна, конец апреля,

Вернулся снова командир,

Поправился с рукой зажившей

И старый полк опять ожил.

Советский праздник май весенний

Мы с боем встретили в лесах.

Сам командир управлял нами,

С ним закалялись мы в боях.

В один из майских дней весенних,

Полк на поляне весь стоял,

Уже второй по счету орден

Герой Пшеничный получал.

Правительство, Москва родная,

Сам Сталин полон был к нему любви.

Звезда вторая загорелась,

На левой стороне груди.

Весна прошла и лето наступило,

И мы не раз ходили в жаркий бой,

И с опытом, смекалкой русской,

Водил нас командир все против банды той.

В дни боя, он, родной товарищ,

Спроси - ответ он даст прямой,

Душевный, ласковый, толковый,

С открытой, ясною душой.

Не все бои были успешны,

И неудачи мы несли.

Тогда сжималось сердце крепче

И с большей силой в бой мы шли.

Последний бой среди июля,

Запомним как свой неуспех,

Уроки извлечем из боя,

Накопим силы и отомстим за всех,

Еще не раз в бой ходить будем,

И наш отважный командир

Уменьем, храбростью своею

Прославит войско на весь мир.

И бойцы и командиры добровольцами пришли,

И с Пшеничным командиром

Вместе знамя понесли.

Будь здоров герой, товарищ,

Вместе в бой с тобой пойдем,

Ты указывать нам будешь,

И врагов мы разобьем.

Всем дорога наша отчизна,

Ты подполковник, он боец,

Я лейтенант-радист высокий,

Все вместе скажем - им конец.

Когда я ему прочел это стихотворение, он сильно взволновался и сказал мне: - Сейчас наша задача всеми силами, силами бойцов и командиров, как лучше и скорее разгромить врага: так воспитать бойцов, чтобы они, если не будет рук, зубами уничтожали подлых собак. Спасибо за стихотворение.

Я постарался скорее выйти и оставить его одного, чтобы он мог успокоиться, т. к. сильно расстроился.

Полк передвигался на другой участок фронта. Шли ночами, дорога была плохая. Был привал на отдых. Расположились около леса на жнивье. Командир полка уехал на рекогносцировку местности и приехал, когда было уже совсем темно. Была холодная, августовская ночь. Одет он был, как и всегда, в плаще и пилотке. Он уже не отдыхал двое суток и расположился в 10 метров от моей рации. Я его позвал на Москву. Он как всегда пришел, послушал последние известия, «интернационал» и уснул. Я рядом с ним тоже уснул крепким сном. Мы проспали 2 часа, нужно было тронуться дальше. Я осторожно встал, оставив командира отдыхать. Я сказал ему, чтобы он оставался, затем нас догонит на лошади. Он стал такой же бодрый, жизнерадостный, не чувствуя усталости, ответил:

- Отдыхать будем после войны, а сейчас я должен быть впереди и вы от меня не отставайте ни на шаг.

Мы тронулись в путь. Ночь темная, холодная грязь по колено и он был все время среди нас, то впереди, то сзади. Много он говорить не любил, требователен к себе и к подчиненным. Так мы под его руководством начали августовские бои и успехи были хорошие.

- Это только начало наших успехов, сейчас мне нужно выполнение, мы будем их гнать, бить и уничтожать.

Полк получил благодарность за боевые успехи, но развить успех мало было сил. Нужно указать, что Пшеничный дружно жил с полковым комиссаром Гольштейном. Неудачи июльских боев, неимение достаточных сил для развития успехов, потери командиров Фетисова и Жукова, а также большие потери бойцов, повлияли на командира очень сильно. Он ходил сумрачный, не находившим для себя места. Его успокаивала московская музыка, которую я ему настраивал на своей радиостанции. Он ее мог слушать, ночь не спавши. Он меня благодарил за это, но я был доволен до глубины души, что могу рассеять его напряженное состояние и дать возможность ему работать с новыми силами и энергией. Я знал его характер, знал его натуру и всегда знал, когда его позвать на Москву, и он шел ко мне и слушал нашу родную столицу, любимую Москву. В воскресенье 16 августа полк наступал, хотя в составе было не более 60 стрелков. Командир ушел на передний край. Он был веселый и жизнерадостный. В 12 часов 30 минут около него в 3 метрах взорвалась мина и осколок величиной со спичечную головку попал в висок командиру. Он был в плаще, без каски, в пилотке и только можно было услыхать его последние слова:

- Вот все и кончилось.

Командира не стало. Он навсегда ушел от нас. Лицо осталось такое же жизнерадостное. Как была тяжела эта утрата! Слезы выступали из глаз, сердце сжималось, но друга нашего, боевого товарища командира не стало. Он остался у нас в памяти как герой великого русского народа, отдавший все силы и жизнь за родную землю, за счастье. Мне раненый боец-кореец Ким пишет из госпиталя:

- Когда мы узнали о гибели нашего отца и командира, мы не смогли обедать, мы с удовольствием шли бы с оружием в руках мстить за командира, но нас не пускают. Но мы еще отомстим.

Его похоронили в д. Козлово на бугорке, на похоронах присутствовал его родной брат, ст. лейтенант артиллерист. Мы поклялись отомстить за нашего дорогого товарища командира. За командира, за наших отцов, жен, матерей и детей, за поруганную землю, за все отомстим подлым гитлеровцам. А тебя, дорогой командир, мы никогда не забудем. Тебя не забудет народ, наши дети и внуки, ты был наш и остаешься с нами.

В воскресенье солнышко светило,

Ты на передний боем край ушел.

Взорвалась мина. Кровь на лбу застыла

И здесь ненужную ты смерть нашел.

Ты голову склонил и тихо опустился,

И ушел от нас ты навсегда

И даже с нами, друзьями, не простился

И жизни больше не стало у тебя.

Застывшая улыбка на лице осталась.

Глаза закрылись. Ты уснул навек.

Фашистам дорого жизнь твоя досталась.

Ты был стойкий русский человек.

Ты погребен, и мы тебе клянемся,

Разбить фашистов подлых на куски.

Поверь же нам - Мы этого добьемся.

Мы, как и Ты, герои из Москвы.

Ты погиб, отважный друг, товарищ,

Любимый командир нам и отец.

Фашистов за тебя бить будем крепко,

Пока им подлым не придет конец.

 

Разведчица Соня Кулешова

Она просилась в разведку и ее просьбу удовлетворили. Гордилась она этим званием и достойно им гордилась.

В середине июня она вместе со всеми разведчиками готовилась к операции - блокировка дзота, захват языка. Тренировалась на учебном дзоте, ходили наблюдать за настоящим дзотом. Кропотливая и долгая подготовка, руководил операцией политрук Бусалов. В назначенное время все было подготовлено, и они тронулись в путь. Ночь была сумрачная, но обещала быть хорошей. В час ночи началась артподготовка и блокировка дзота. Первыми ворвались в дзот Бусалов и Кулешова. Они несколько фрицев убили и двух захватили в плен. Один из них большой фриц, как позже выяснилось, из крестьян, другой – унтер. Так пока Соня тащила этого унтера, он никакими силами не хотел итти, кусался, царапался, кричал, но все же она его дотащила до штаба полка. Весь обратный путь пришлось делать под сильным артиллерийским и минометным огнем противника. Пленные дали ценные показания, задача была выполнена отлично. Командование представило к награде всех участников операции и высоко оценило правительство их подвиг, наградив Бусалова и Кулешову орденами Красного Знамени, а остальных участников операции медалями. Весь полк, вся дивизия узнали о подвиге славных разведчиков и о разведчице Соне, она продолжала настойчиво работать над собой и совершенствовать свою специальность. В конце июня была подготовлена следующая задача: блокировка дзота и захват языка. Соня опять была, как и всегда, готова к действию, но операция сорвалась по вине минометчиков. Соня была легко ранена и в госпиталь уходить не хотела, лечилась в санроте. Через 15 дней вернулась в строй. Будучи в санроте, ее не пускали в разведку, т. к. она еще не поправилась от ранения, а в это время разведка шла выполнять задачу. Тогда Соня ушла ночью из санроты и вместе с разведчиками ходила на выполнение задачи. В последних операциях в середине августа Соня была ранена в руку и отправилась лечиться в медсанбат. Так патриотка москвичка Соня Кулешова отдает свои силы для защиты Родины, нашего счастья и нашей родной земли. Их много таких девушек-героев, которые отдают свои силы, а некоторые отдали жизнь на благо родины. Немало девушек, которые в разведке или снайпера-девушки, в тылу ухаживают за ранеными бойцами, работы много. Родина знает своих героев и их не забудет никогда.

 

Еще записи отдельные

12.08 был сильный бой. Начался ровно в 12:00. Многих наших старых очень сильно ранило. Филаткина ранило в голову. Первыми шли 1 и 3 батальоны, командиры Фетисов, Жуков. Оба ранены. Затем пошел 2 батальон. Вошли в рощу, а затем и в лес. Продвинулись 300-500 метров. Подавив танки и разрушили ДОТ. Ночью прибыло пополнение, отвели их на передовой край.

13.08 бои шли небольшие, готовились.

14.08 начался бой ровно в 06:00 утра. Наша дивизия прорвала оборону, за день захватив 14 пленных фрицев. У меня ранило Барабанова и Козлова. Ураганный обстрел. Все как будто живы. У нас успехи хорошие.

15.08 сегодня с утра горячий бой идет дождь. Утром сильный обстрел. Ранило Кима в лопатку и ногу. Был ураганный обстрел, всех засыпало, оглохли. Обедать нельзя, сыпется в котелок песок. Вечером командир слушал радио. Вечером пошел дождь. Стрельба ураганная. Сидим у реки в горе в земле.

16.08 утром началось наступление. В 12615-12630 убило Пшеничного, командование принял капитан Лайпанов.

17.08 утром пришло пополнение. В 10:49 началась артподготовка и наступила теплая погода, огневые налеты частые. Транспортные самолеты летают в день 4-5 раз. Отбили несколько атак. Потери с обеих сторон большие. Пришло подкрепление. Все наши батальоны вместе. Осталось очень мало стрелков, до 20.

20.08 наступление началось в 05:00, продвинулись на 20-30 м

 

1942 год

 

Формирование батальона Московских рабочих Ростокинского района

Фролов Константин Павлович

 

В конце первой половины октября месяца 1941 года обстановка в районах Москвы и в самой Москве складывалась напряженной. Фашистские орды подходили к Москве и по приказу людоеда Гитлера хотели взять Москву любой ценой.

13 октября Ростокинским райкомом партии из добровольцев коммунистов, комсомольцев и непартийных большевиков начал формироваться батальон, который должен выступить на защиту города Москвы от фашистских шакалов.

Командиром батальона Московских рабочих Ростокинского района Ростокинским Райкомом партии был утвержден майор Кулагин и заместителем командира батальона по хозяйственной части был утвержден Фролов К.П.

В 9 часов утра 14 октября в школе по 2-й фабричной улице, собрались все записавшиеся добровольцы, исполненные ненавистью к врагу и готовые любой ценой защищать родную столицу Советского Союза Москву. Настроение у всех было одно "Умрем под Москвой, но не допустим фашистских гадов топтать улицы столицы кровавыми сапогами".

В батальоне по возрасту были от 17 до 50 лет мужчины и женщины: рабочие, служащие, инженеры и научные работники.

Когда товарищам с преклонными годами, приходилось отказывать во вступлении добровольцами в батальон, то они со слезами на глазах доказывали, что возраст 50 лет и болезненное состояние не помещает им, наравне с более молодыми, защищать родную Москву.

Партизанка, член партии с 1917 года тов. Ходос, дошла до секретаря Райкома и доказала, что она, несмотря на свой преклонный возраст, способна держать оружие в руках и оказывать первую помощь раненым.

Тов. Асамолов Иван Иванович, член партии с 1920 года в возрасте 53 лет, своей настойчивостью добился, чтобы его зачислили добровольцем.

В батальон шли лучшие люди, которые свою жизнь не отделяли от жизни партии и советской родины. Товарищи, пришедшие в батальон, быстро знакомились и помогали один другому знакомиться с видами оружия. Ежедневно проводились беседы и читка газет. Товарищеская дружеская обстановка среди бойцов сковывала в мощный кулак батальон для отражения кровавых варваров-фашистов.

Прежде чем выступить в бой с составом батальона предстояло провести большую работу по изучению родов оружия.

К изучению оружия и тактической отработки приступили в день прихода в батальон.

В организации батальона оказывал большую практическую помощь Райком партии в лице 1-го секретаря тов. Астафьева, 2-го секретаря тов. Епифанова и зав. военным отделом т. Сорокина.

К 17 октября весь состав был обмундирован в теплую одежду. Винтовок было до 200 штук, станковых пулеметов 15 штук и ручных пулеметов 10 штук. Винтовки и пулеметы были отечественного производства, немецкого и польского образцов. Часть оружия была в негодном состоянии, которое пришлось ремонтировать. Для ремонта оружия были выделены два оружейных мастера, которые привели все оружие в боевую готовность к 20 октября.

Гранат противотанковых РПГ-41 было завезено до 600 штук и ручных гранат РГД-33 до 1000 штук и польских до 1500 штук. Изучение видов оружия и применения его в бою шло по ускоренной программе. К 20 октября в основном все виды оружия были освоены и дальше требовалась тактическая отработка.

20 октября батальон выступил на отведенный рубеж в районе села Шукино, где Ростокинский батальон слился с батальонами Коминтерновским, и другими батальонами районов города Москвы в Коммунистический батальон. Коммунистический батальон в районе его формирования имел большой авторитет и уважение у окружающих жителей.

Старушка Сидоренко Евдокия Петровна пришла в школу и попросила вызвать начальника. Когда я вышел к ней, то она со слезами передает мне стеганные брюки и фуфайку со словами: "Я узнала, что здесь формируется коммунистический батальон. Я принесла вам теплые брюки и фуфайку. У меня два сына в Армии, которые защищают Советскую Родину. Бейте фашистских гадов".

Слова старушки Евдокии Петровны для меня и для бойцов добровольцев, вставших на защиту любимой столицы Москвы, явились благословением на подвиги для поражения заклятого врага всего прогрессивного человечества.

 

Фролов К.П., интендант 3 ранга, 22 января 1942 г.

Об организации легкого артиллерийского полка

Трутнев Иван Тимофеевич

 

Полк начал формироваться в дни отечественной войны 12 ноября 1941 года при дивизии Московских рабочих в г. Москве. До начала формирования Легкого Артиллерийского полка, прежде всего начал свое формирование штаб полка, в подчинении которого находились отдельные дивизионы ПТО: 262, 278, 276.

С первых дней своего существования штаб полка состоял из трех лиц: комиссара полка - полкового комиссара Монжале В.С., начальника штаба полка - капитана Трутнева И.Т. и пом. ком. полка по мат. части - старшего лейтенанта Стразова И.И.

02.11.41 г. прибыл зав. делопроизводством Васин и пнш-1 лейтенант Ковтун Л.И.

Трудно было руководить подразделениями, не имея полного штата в штабе полка, но все это никоим образом не снимало ответственности за порученную работу.

Были дни, когда этот неполнокровный штаб оставался не евши, так как сразу организовать питание не представлялось возможным. Много приходилось работать над тем, чтобы сформировать штаб. Каждый день комиссар полка и начальник штаба ездили в штаб дивизии, надеясь что- либо оттуда получить, но все было безрезультатно, так как и дивизия ничего не имела. Ездили в МВО, но это не давало должных результатов, так как в этот ответственный момент для нашей родины все внимание было обращено на фронт, туда, где бойцы нашей доблестной Красной Армии грудью отстаивали каждую пядь Советской земли. Наконец, 10 ноября прибыли начальники служб: начальник пфс интендант 3 ранга Шахиджанов С.Б., начальник овс интендант 3 ранга Дегтярев С.Н., нач. финчасти интендант 3 ранга Метлин В.А. и 18 человек бойцов, которых пришлось взять из подразделений, для охраны штаба. Был написан первый приказ артиллерийского полка ПТО о том, что во временное командование полком вступил капитан Трутнев, комиссар полка - полковой комиссар Монжале.

Близился день Великой Октябрьской Революции, но враг своими превосходящими силами продолжал теснить нашу доблестную Красную Армию, старался во что бы то ни стало захватить сердце нашей страны г. Москву.

Дни Великой Октябрьской Революции полк отметил усилением бдительности и боеготовности. Во всех подразделениях были усилены караулы, установлено дежурство батарей и вся мат. часть приведена в полную боевую готовность.

Поздно вечером 11 ноября 1941 г. прибыл командир полка майор Егошин Г.Г.

12 ноября был отдан приказ артполку ПТО за №06 о вступлении в командование полком майора Егошина, но командовать этим полком майору Егошину не пришлось, так как решением командования дивизии московских рабочих артдивизионы выделились в отдельные дивизионы и из подчинения полка вышли.

13.11.41 г. начал формироваться ЛАП. Первое пополнение полка из 221 чел. рядового состава и 42 мнс положили начало образованию подразделений в полку, и 14.11.41 г. был отдан первый приказ легкому артиллерийскому полку.

Прибывшее пополнение, главным образом сибиряки, прошли 4-х месячную подготовку. Лучшего требовать в этот момент, конечно, было нельзя, казалось бы, полк должен был начать дышать полной грудью, но этого, к сожалению, еще не было.

Полк не имел командного состава, вооружения, боеприпасов и транспорта. Все это создавало трудности в работе, с которыми приходилось бороться командованию полка.

Много приходилось уделять внимания вопросу организации питания в то время, когда основным вопросом в тот момент был вопрос приведения в полную боевую готовность подразделений. Но в полку этой готовности не было; полк совершенно не имел вооружения, которого с нетерпением ждали бойцы и командиры.

Наконец этот радостный день настал - 16.11.41 г. Воентехник Горгола, который в то время работал за нач. артснабжения полка, привез две 76 мм пушки образца 1900 г. Правда это была капля в море, но все же можно было на этих пушках учить людей - делать из них артиллеристов, так как многие из прибывших совершенно не имели понятия об артиллерии. Вскоре, кажется через день, были получены еще три 76 мм пушки образца 1938 г. и снаряды к ним, которые немедленно были поставлены на огневые позиции.

Таким образом, полк постепенно, хотя очень медленно и с большим трудом становился на рельсы своего существования. Занял боевой порядок и приготовился встретить наступающего врага. Правда эти подразделения не были полностью боеготовые, так как имеющиеся недочеты объективного и субъективного характера мешали этому, но все же наши орудия и личный состав приготовился встретить врага.

22.11.1941 г. получили новое пополнение от 488 кап, 1 и 3 сп. Этот контингент людей был гораздо хуже первого пополнения, очевидно это объясняется тем, что части, которые откомандировывали своих людей в наш полк, постарались избавиться от тех, кто им не нужен был. Были припадочные, контуженные и с другими болезнями. Один из командиров батареи 488 кап в личной беседе со мной выражал свое удовлетворение: ну, теперь, говорит, я избавился от ненужных мне людей - всех больных, неграмотных и недисциплинированных отправил в лап.

Таким образом, второе пополнение в  количестве 213 человек было гораздо хуже первого.

Естественно, это не может служить причиной наших недочетов в работе. Конечно, с этими людьми приходилось и приходится больше работать, но и они на сегодняшний день имеют огромные успехи в боевой и политической подготовке.

22 ноября в связи с тем, что боевой порядок полка изменился, а следовательно и управление подразделениями было затруднено - штаб полка переехал в Щукино, где управление было более удобным, но и это расположение штаба вскоре не стало удовлетворять возросшим требованиям боевой обстановки.

Полк постепенно оснащался техникой, были получены винтовки, боеприпасы, приборы управления и некоторое другое имущество.

И сама обстановка диктовала о перемене боевого порядка, вновь потребовалась перемена места расположения штаба полка.

26.11.1941 г. штаб полка перешел в Тушино, где и продолжал оставаться ровно месяц. В течении этого месяца продолжалось комплектование полка главным образом командным составом.

07.12.1941 г. получен новый вид вооружения: миномет-лопата и ружейные гранаты несколько позже, т. е. 13.12.1941 г. были получены новые гаубицы, а старые сдали. Получение этих гаубиц подняло дух бойцов и командиров, особенно восхищался этой прекрасной техникой командир 3-ей батареи ст. лейтенант Ищенко.

19.12.1941 г. это день, когда полк потерял 6 лучших товарищей из-за преступно-халатного отношения к порученным обязанностям командира дивизиона Васильева и политрука Саламонова. В этот день от взрыва гранаты РПГ-41 погибли 5 бойцов и мл. лейтенант Любов.

Решением военного трибунала ст. лейтенант Васильев и политрук Саламонов были осуждены на 10 лет, но суд счел возможным эту меру наказания заменить отправкой их на фронт, по их просьбе.

Долго это позорное пятно придется носить нашему полку. Бойцы и командиры учли этот горький опыт, решительно перестроили всю свою работу и вот уже около месяца полк не имеет ни единого чрезвычайного происшествия. В полку заметно повысилась требовательность к себе и к подчиненным, улучшилось качество боевой подготовки. Все бойцы и командиры со всей энергией взялись за учебу, с тем, чтобы в кратчайший срок сделать все подразделения боеспособными.

Резкий перелом на фронтах отечественной войны дал возможность нашему полку готовить весь личный состав к будущим решающим боям.

 

13 января 1942 года

О создании Куйбышевского коммунистического батальона

Минин Дмитрий Семенович

 

15 октября 1941 г. стали прибывать коммунары Куйбышевского района ... из 140 человек, направлениях в пулеметную роту, знающих пулеметное дело и пулемет было только двое... Но зато все имели высшее образование и среднее; из 140 человек 116 человек коммунистов, остальные: 10 комсомольцев и 14 беспартийных большевиков.

Например, члена президиума Центросоюза тов. Рыбакова назначили повозочным; члена президиума ЦК союза учителей тов. Лихарева - подносчиком патронов; начальника госналогов НКфина СССР т. Сталим - подносчиком патронов; бригадного комиссара т. Ступина - ком. отделения; батальонного комиссара, зав. кафедрой марксизма-ленинизма одного из Московских вузов т. Белова – наводчиком; руководящие работники наркоматов, старшие политруки Беликов, Шапильдян были назначены вторыми номерами...

Вооружение рабочего коммунистического батальона взяли на себя Куйбышевский РК ВКП(б) и райсовет Осоавиахима. Нам дали пулеметов разных систем: Максим, Кольт, ДП, Браунинг, Люкс, причем "Максима" станины были польские, а тело русское. Ни один пулемет не имел щитков. Не было никаких инструментов. И как только эти пулеметы привезли, так тут же была организована мастерская по ремонту и сборке пулеметов. Сами были механиками, слесарями, сборщиками... Винтовок всем не хватало. А кто получил, ходили точно именинники. Большинство винтовок были трофейные польские, канадские, французские образца 1848 г., которых в шутку называли "привет от Наполеона" или "трофейные музейные".

Ночь с 15 на 16 октября 1941 г. В 3 часа ночи командира батальона, комиссара, командиров и политруков рот вызвали на совещание в Московский Совет. Совещание проводил зам. председателя Московского Совета генерал-майор Фролов и зав. в/отделом Московского комитета ВКП(б). На этом совещании впервые было сказано, что фронт прорван .... и было дано указание каждому району занять определенный рубеж обороны.

... Куйбышевскому районному коммунистическому батальону был отведен рубеж район Щукино, фронтом свыше 4 км, расположенным по каналу Москва-Волга. Рано утром 17 октября двинулись. Нужно было быстро рыть окопы. Инженерных сил недостаточно. Лопат, ломов нет. Пошли на поиски по домам и дачам. Собрали необходимые массовые инструменты. Днем рыли окопы, ночью изучали материальную часть и несли охранение рубежей.

19 октября принимали военную присягу. Куйбышевский РК ВКП(б) не провожал своих коммунаров, прошло 5 дней, а руководящих работников райкома нет.

20 октября. Еду в Москву в РК ВКП(б). Но там оказалось, что они помнили о батальоне, но не знали, где он находится. Больше того, в райкоме не знали, кто находится в батальоне, так как списки сформированного батальона были райкомом уничтожены. И уже нам пришлось восстанавливать эти списки для райкома ВКП(б) и дать список отдельных трусов, которые бежали из батальона (всего убежало 8-10 человек). Об их судьбе нам неизвестно. В этот же день вместе со мной в расположение батальона выехал 3-й секретарь РК ВКП(б) т. Мякотин, зав. военным отделом РК тов. Сысоев и представитель треста общественного питания. На месте были разрешены вопросы питания, обеспечения газетами, папиросами и т.д.

22 октября состоялось объединение коммунистических батальонов Куйбышевского, Ростокинского, Красногвардейского, Пролетарского. Командиром батальона был назначен тов. Верстак.

Числа 27-28 октября во второй половине дня мы получили приказание выделить из нашего батальона 50 лучших бойцов ... для пополнения Московской Гвардейской дивизии. Сбор на отбор – 30 минут. По боевой тревоге рота (6-я) была выстроена, коротко им было рассказано ... и предложено было желающим выйти 2 шага вперед, но желающих оказалась вся рота.

... Вместо 50 человек в Гвардейскую дивизию было послано 64 человека.

 

первый политрук пулеметной роты Куйбышевского батальона ст. политрук Минин Д.С.

Северо-Западный фронт

Горчаков-Баргайс Гарри Григорьевич

 

В январе 1942 года ополченцев отозвали с фронта под Москвой, переформировали в 130 стрелковую дивизию и привезли на Савеловский вокзал. Оттуда перебросили до станции Чёрный Дор (около Осташкова, на полпути между Москвой и Санкт-Петербургом). А затем, 19 февраля, в полной выкладке (с лыжами на плечах, в маскхалатах, с винтовками, запасом патронов, гранатами и продуктами на 3 дня) полк прошел 100 километров за трое суток по глубокому снегу. Лыжи несли на себе, чтобы никто не ушел вперед или не отстал, и можно было контролировать всех.

Шесть человек из полка тогда на марше не выдержали, свалились замертво. А я, во время коротких привалов научился, как и другие, спать стоя, на «трех точках»: расставят ноги, схватятся за дуло поставленной впереди винтовки, обопрутся подбородком и - мгновенно засыпают. На марше, бывало, засыпали и на ходу: падали тогда, как подкошенные, а сверху лыжи и винтовка еще били по голове. Одеты были в теплое байковое белье, свитер, телогрейку, шинель, маскхалат и валенки. В таком наряде особо не разбежишься, но он спасал от обморожений, когда спали на снегу, подложив под себя лишь еловые ветки.

После марш-броска (февраль 1942 года) полк оказался в районе Новой Руссы (Новгородская область, тогда Ленинградская). Там были жуткие бои с окруженной немецкой 16 армией. Фрицы сидели хоть и в окружении, но горя не знали – продуктов хватало, жили в деревнях, не высовывались. Каждую деревню делали неприступной крепостью. Между деревнями налажена связь и прочищены дороги, что позволяло быстро организовывать переброску войск, подкрепления и боеприпасов. Сгоняли людей, вокруг насыпали снежный вал метра в полтора-два и заставляли еще все это обливать водой. Получался непробиваемый защитный рубеж, за которым и не видно было, что творится в деревнях.

В начале войны был лозунг: «С марша – в бой!». Люди, которые еле ноги передвигали, посылались в атаку. Они измотаны были до полной апатии: война – не война, жить тебе или не жить – уже было все равно, люди буквально засыпали в бою, двигались, как сомнамбулы. Падали под огнем и ползли до тех пор, пока никого не останется. Рядом, допустим, был овраг, по которому можно было пробраться без потерь, но приказ давали идти в атаку по полю, прямо на пули. В 41-м и практически весь 42-й год была тактика лобовых атак. Приказали взять к 23 февраля или к другой праздничной дате укрепленный населенный пункт, и – все. Без всяких обходных маневров, прямо на пулеметы и минометы. Это был кошмар!

Помню, нам нужно было брать одну деревню, но разведка донесла, что немцев в ней нет. И когда мы к этой деревне шли, увидели Новую Руссу – большое село, с колокольней, церковью. Тишина, солнце светит, снег искрится, из труб (а нам за брустверами видны только крыши) дым валит столбом. А как раз был канун 23 февраля. У каждого из наших батальонов были свои задачи. Деревни вокруг были разбросаны на расстоянии 5-6 километров. Вот наш комбат из пограничников, с запоминающейся фамилией Верстак, приказал: будем брать Новую Руссу (в батальоне три роты – примерно 800 человек). Атаковать решили, когда стемнеет. Но попали под жуткий огонь пулеметов. У них оборона была устроена по вахтовому методу. Дежурные - на позициях, все время пускают осветительные ракеты, остальные – отдыхают в теплых избах.

Но нам еще повезло. Другие полки атаковали деревню Павлово, которая находилась в стороне. Там завязался ожесточенный бой – комполка даже попал в плен. Немцы сняли большую часть солдат из Новой Руссы и отправили туда, на подкрепление. Оставили лишь заслоны. Благодаря этому, нам удалось взять деревню. Но жуткой ценой. От нашей роты в 180 человек осталось 36. Причем, я весь бой провел на лыжах. Только встанешь, как опять огонь, вновь падаешь в снег в своих деревяшках. Прицел забивается снегом – что целься в него, что не целься. В наступлении снайперу вообще делать нечего. В общем, мы в эту деревню вползли и растворились. Заняли избу на краю деревни. А комбат со штабом в центре села оказался. Рота автоматчиков во главе с Халиным с другого края села. Проверять, где немцы, уже сил не было. Повалились все спать. Как рассвело – огонь страшный по мазанке хлещет. Немцы осмелели, поняв, что нас немного. Комроты, старший лейтенант Еремин, приказывает: «Снайпер Баргайс, идите на чердак, осмотритесь, откуда ведется огонь». Я поднимаюсь - вижу: сапоги немецкие из сена торчат. Там, оказывается, ночью немец прятался. Я кубарем скатился с лестницы… В общем, его сдернули оттуда и прикончили. Тем временем, огонь на время стих. Наш командир роты Еремин вышел тогда из избы и стал в бравую позу. Тут вновь обстрел начался, мина сарайчик во дворе разнесла. Потом очередь автоматная разрывными пулями прошла. Я ему: «Вы бы, товарищ старший лейтенант, отошли в укрытие». Но он все бравирует. Тут второй очередью его и ранило в руку – сразу присел-заохал. Опять меня зовет: «Снайпер Баргайс, идите и доложите командиру батальона Верстаку, что я ранен». А тот – в центре села, метрах в 500 от нас. Там вовсю бой идет, немцы что-то кричат. И автоматчики тоже наши завязли в бою на своем крае. Понимаю, что надо пробиваться сквозь немцев. Приказ, хоть и самый глупый, на войне не обсуждался.

Полез по задам дворов, вдруг вижу трех немцев со спины, которые из миномета пуляют по нашим. Дальше ползу по укрытиям, среди каких-то сеялок. Опять смотрю – немцы. Они меня не видят. Я понял, что мне до центра села таким способом не добраться – элементарно попаду в плен. В общем, когда оставалось метров сто и вокруг были сплошь фрицы, я вскочил и рванул по натоптанным тропинкам. Немцы при виде меня заорали, а стрелять не могут - иначе друг в друга попадут. И вот эти 100 метров я, как на крыльях пролетел до Верстака. А они в школе каменной укрылись, от которой почти развалины оставались. Куча людей перебита была. Я ему докладываю, что Еремин ранен. Он на это даже не среагировал, приказав занять оборону. Вот тут моя винтовочка с оптическим прицелом, пожалуй, единственный раз и пригодилась – снял пулеметчика, который нас с колокольни поливал.

Как тогда продержались до вечера, даже не понимаю. Ночью наступила передышка (немцы по ночам старались не воевать). А на рассвете они раза три ходили в атаку. Если бы не каменные развалины школы, нам бы не выстоять.

И вдруг через какое-то время немцы стали стрелять куда-то в поле. Оказывается, к нам пришла подмога. Комбат, прежде, чем рация вышла из строя, успел передать, что он в Новой Руссе. В дивизии удивились: как так, батальон взял Новую Руссу, там полку было бы не под силу! Известно было, что там находилась большая немецкая часть, но о том, что основные ее силы ушли к Павлово, тогда еще не знали. Словом, к нам пришел полк на подмогу, и мы сообща немцев вытеснили. Много трофеев взяли. Но как только немцы сбежали, сразу налетели их самолеты, начался артобстрел. Ну, бомбежка – так бомбежка! Мы, изголодавшиеся, ее почти не замечали, объедались трофейной едой и нашей, из полевых кухонь, которые наконец подоспели за полком. Правда, поносило потом всех жутко. До этого мы несколько дней провели под открытым небом и, в основном, без горячей еды…

 

Бывший снайпер 2 батальона 5 роты 2 взвода 2 полка 3-ей Московской Коммунистической стрелковой дивизии (она же 130 сд 528 сп) Горчаков-Баргайс Гарри Григорьевич

 

Из письма

Горчаков-Баргайс Гарри Григорьевич

 

…Через несколько суток наш «батальон», но уже под другим командованием, т.к. Верстак стал комполка, ночью атаковал деревню Антаново. Нашей ротой командовал младший л-т Малков, бывший , Комвзвода .Молодой кадровый , т.к. Еремин был ранен в Новой Руссе. Выйдя из леса стали спускаться по склону к деревне. Наша рота в центре, слева 4, справа 6. Попав под сильный огонь 4 и 6 роты отступили, а наша нет. До деревни было уже близко и очень скоро всех перебили. Когда я очнулся уже светило солнце, кругом лежали убитые и раненные, недалеко Зина Алешина у нее ранены обе ноги и рука. Скоро из домов выскочили раздетые фашисты и стали, издеваясь добивать раненых. Меня спасло, то, что вся спина оказалась, забрызгана чужой кровью, очевидно, когда расстреливали рядом лежащего бойца, он сидел. Чудом удалось доползти до леса где меня подобрали свои, таким образом, из участвовавших в этом бою в роте остался один я. Возможно, в начале боя кто-то из раненых тоже выполз. Подтверждаю гибель Алёшиной, Письменной, Гриневского. В нашей дивизионной газете по этому событию была напечатана заметка. Цитирую: «Недавно одна из наших частей была окружена фашистами. Большинству бойцов удалось прорваться из вражеского кольца. На поле боя осталось несколько тяжелораненых красноармейцев. Среди них был и снайпер Баргайс. Фашисты начали расстреливать раненых в лицо из автоматов. Так они убили лежащую рядом сандружиницу Зину Алешину. Решив, что Баргайс мертв, фашисты отошли от него. Дождавшись ночи, снайпер приполз в расположение своей части». Позже прочтя эту заметку, мать Зины пришла к моей матери, и та, сколько могла, рассказала ей о героической гибели дочери. После войны мать Лени Гриневского, обвинила меня в смерти сына. Я ее понимал. Да, выжившие в чем-то виноваты, смерть выбирает всегда лучших.

 

Разведчик Иван Тютюнов

Малышева Наталья Владимировна

 

В кинофильме "Великая Отечественная война" есть кадры, показывающие москвичей-добровольцев, выкатывающих станковый пулемет из складских ворот. Один из них - Иван Тютюнов. Он отказался от "брони" завода и встал в ряды защитников Москвы в составе 3-й Коммунистической дивизии московских рабочих. В разведроте дивизии Иван вначале был назначен командиром отделения, а затем помощником командира взвода.

Высокий, крепкого сложения, светловолосый, с открытым русским лицом и удивительно живыми глазами, - таким он запомнился нам, его боевым товарищам. И еще тем, что он стал настоящим командиром-разведчиком: смелый без ухарства, всегда собранный, волевой, серьезно относящийся ко всему, что было связано с боевым делом. Не случайно именно ему поручались самые сложные и опасные задания, и разведчики охотно шли с ним. Он умел подбирать людей для выполнения каждого конкретного задания, лично занимался с ними, превращая группу в хорошо слаженный коллектив, где все были уверены в друг друге и беспредельно доверяли своему командиру.

Я и сейчас глубоко убеждена в том, что наши успешные вылазки в тыл врага, выполнение заданий как правило без потерь, - это прежде всего заслуга нашего командира - Ивана Тютюнова.

Одна из таких операций особенно запомнилась нам, её участникам. Не случайно о ней была даже статья в нашей дивизионной газете, которая, насколько помнится, начиналась словами: "Тютюнова вызвал комбат …". Тогда, в апреле 1942 года, штаб Северо-Западного фронта, готовя наступление, требовал от всех дивизий глубокой и точной разведки противника. Нужны были "языки", а взять их не удавалось, - слишком прочной была оборона немцев. На этот раз такая задача командиром дивизионной разведки была поручена Ивану Тютюнову.

Тютюнов основательно готовился к выполнению ответственного задания, изо дня в день он заставлял нас тщательно, до мелочей изучать местность перед передним краем и в расположении противника, распорядок немцев в первых траншеях, их повадки дней и ночью... И только тогда, когда был выбран подходящий объект, продуманы в деталях предстоящие действия, Тютюнов доложил командиру о готовности группы. Решение и план Ивана были утверждены, продуманы вопросы обеспечения операции и взаимодействия с нашей пехотой и артиллеристами. Но тщательная подготовка группы обусловила такие её успешные действия, что не понадобилась поддержка другими силами.

Группы работали "как часы"! Ударная группа - трое разведчиков во главе с Иваном, незамеченной проникла в немецкий блиндаж на переднем крае, "навели там, по выражению Ивана, порядок", взяли там в качестве "языка" старшего по чину, и столь же быстро притащили пленного к месту расположения группы прикрытия. Ошеломленные немцы не успели даже опомниться, их беспорядочная стрельба уже не достигала цели.

Тут же, перед отправкой в штаб дивизии, Иван приказал мне допросить пленного, пока он не пришел в себя....

За отличное выполнение ответственного задания И. Тютюнов был представлен к награждению орденом Красного Знамени. Он не успел получить эту заслуженную награду. В июне того же года при выполнении боевого задания в районе деревни Врагово Иван Тютюнов погиб. Погиб как герой, защищая свою Родину.

 

Н.В. Малышева, бывший боец дивизионной разведки

 

Воспоминания

Тюпич Мария Михайловна

 

Родилась в 1912 году в с. Ново-Ропск Брянской обл. Мать овдовела в 1919 г. Младших двух дочерей отдала в Покровский детдом. Это в 19 км от дома. Детдом и помог вырастить девочек, сначала младшая, а потом и Мария были взяты домой. Трудно было, 4 десятины земли отдавали с исполу, на жизнь не хватало, но дети учились.

В 1930 году Мария Михайловна окончила девятилетку в г. Новозыбкове и была направлена в с. Брахлов для работы учительницей начальных классов. Очень хотелось учиться и в 1931 г. Тюпич поступила в Московский институт овцеводства, который был потом переведен в г. Ставрополь. Ставропольский институт она окончила в 1935 г. и была рекомендована в аспирантуру как проявившая склонность к научно-исследовательской работе. Проработав год в совхозе № II Саратовского края, Тюпич поступила в Всесоюзный институт животноводства.

В 1938 г. поступила в аспирантуру под руководство профессора В. К. Милованова. В этом же году Тюпич приняли кандидатом в члены Коммунистической партии. Успешно закончена аспирантура, заканчивается оформление диссертации, но вероломное нападение фашистской Германии на нашу мирную Родину прервало работу по диссертации. Призыв Партии и Правительства нашел быстрый отклик в душе Тюпич. Она одна из первых подала заявление об отправке ее на передовые позиции, чтобы помогать и если надо отдать свою жизнь за нашу священную Родину, за завоевания Октября.

Однако, в армию она попала лишь в октябре, когда фашисты рвались к Москве и тысячи москвичей пошли на сборные пункты, где формировались рабочие коммунистические батальоны. И сотрудники ВИЖа - З. Арзуманян, К. Пахмурин, П. Астафьев, И. Заскис и другие, а вместе с ними и Тюпич пошли в батальон. Батальон Октябрьского района влился в состав 3-й Московской коммунистической дивизии. Весь боевой путь 3-й МКСД Тюпич прошла до конца войны в качестве сандружинницы, сестры, солдата. В 1943 г. ее назначили эпидемиологом полка, но на этой должности долго работать не пришлось, ее тяжело ранили. Едва научившись после ранения ходить, Тюпич отказалась от предложения работать в госпитале, и настояла на возвращении в родной полк. За участие в боях она награждена орденом Красной Звезды, медалями и3а отвагу", "За оборону Москвы".

Отгремели бои. Советский народ одержал победу над фашистской Германией. Бывшие воины вернулись к мирному труду, вернулась и Тюпич в свой родной ВИЖ к своему любимому учителю академику В.К. Милованову. Долгие годы работала она под его руководством и сейчас он ее постоянный консультант. В 1948 г. Тюпич защитила диссертацию и получила  ученую степень кандидата биологических наук. Все время работает по вопросам физиологии воспроизведения с.х. животных. Большинство исследований она проводит на фермах в колхозах и совхозах. К ней постоянно обращаются за помощью и консультацией работники производства и аспиранты. Не считаясь со временем, всегда окажет посильную помощь. За безупречную работу Тюпич награждена орденом "Знак почета".

Всегда ведет большую общественную работу.

Связь с боевыми товарищами не прерывается. Ветераны 3-й Коммунистической дивизии часто собираются под руководством Советского комитета ветеранов войны, вспоминают боевых друзей и обсуждают вопросы сегодняшнего мирного труда.

 

13 октября 1941 г. В школу 211 приходили добровольцы и 17летние и 60летние с заводов, фабрик, учебных заведений. Это были люди, у которых была бронь или они не подлежали призыву в армию (женщины). Недалеко от нашей школы был Всесоюзный институт животноводства. Из него пришли: лаборант ИСАЕВА АЛЕКСАНДРА ИВАНОВНА (1918 г.р.), она была комсомолка, активно участвовала в комсомольской работе. Закончила школу медсестер. Шура сразу в батальоне нашла свое место среди сестер и сандружинниц и с ними она прошла всю войну. Она была сандружинницей в 8 роте, сестрой в полковой санчасти. Отвечала за гигиену полка. Проверяла здоровье и санитарное состояние бойцов. Во время наступательных боев участвовала в них, перевязывала раненых на поле боя и вытаскивала раненых в укрытие. Особенно запомнился эпизод: на реке Ловать за деревней Птицыно, недалеко от деревни Кобылкино на горке, которую бойцы называли «Господняя?», был расположен батальон. Немцы непрерывно бомбили это место, обстреливали из пушек и минометов. Пулеметные очереди простреливали все расположение батальона. Ходить по расположению было нельзя. Солдаты и офицеры перемещались только ночью ползком. Оставить это место нельзя было потому, что это место имело большое значение для боя. Шура Исаева все время была на этой горке. Много раненых пришлось перевязать и вынести. Все ночью и все под обстрелом. Однажды немцы пошли в атаку, бойцы отчаянно сопротивлялись. Многие вышли из строя. На участке, где была Шура. Осталось только трое: Шура, ее подруга и пулеметчик. Девушки быстро вставляли патроны в пулеметные ленты. Пулеметчик непрерывно строчил. Пулеметный огонь остановил большое количество немцев. К Шуре и ее товарищам подоспела помощь. Атака немцев захлебнулась. Мужество 3 русских солдат: 2 девушек и пулеметчика, оказалось сильнее целой роты, а, может быть, и батальона врага. Как ни трудно было в боях, но молодое веселье не покидало ни девушек, ни воинов. В перерывах между боями устраивались концерты и игры. Девушки часто нарушали дисциплину: собирали землянику на заминированном поле, куда ходить было запрещено. Собирали клюкву на «ничейной» земле. Часто немцы по ним стреляли, а командиры за это тоже ругали.

Таня Милорадова – медсестра из детской больницы по Алексеевской улице. По национальности – карелка. С ней вместе работала Таня Сидоренко. Они тоже пришли в батальон в 211 школу. Эти две подруги работали сестрами в батальоне, а потом были переведены в другую часть для работы в качестве военных фельдшеров.

Из 211 школы батальон влился в 3 полк 3 мксд. Всего в Москве было 5 дивизий. Сначала полк размещался в Институте кооперативной торговли, а потом был переведен на боевые рубежи в порт Химки. Там стояли на 3-м оборонительном рубеже в землянках и окопах окружающих деревень. Немцев от Москвы погнали и дивизия погрузилась в эшелоны на Савеловском вокзале и отправилась на Северо-Западный фронт. От станции Фирово, Ватолино через деревню Черная, Рождество и другие отправились пешком (около 100 км) в Молвотицкий район. Перед дивизией была поставлена задача: вместе с другими войсками ликвидировать Демянскую группировку немцев. Дивизия освободила районный центр Молвотицы и 15 населенных пунктов. Деревни: Павлово, Сидорово, Новую Руссу и другие. После этого батальон передвинулся дальше, взяв деревни такие как Поля, Теплынька, Бель-1, Бель-2. Воевали под Старой Руссой. В январе 1944 г. перебросили на Ленинградский фронт. Взяли там несколько населенных пунктов. Летом 1944 г. форсировали реку Великую и продвигались по дороге к Риге. Участвовали в боях за освобождение Риги, Тарту. Дивизия получила название Тартуская. В Прибалтике освободили много населенных пунктов. В день Победы дивизия была недалеко от города Либавы.

 

Как я не выполнила задание

 

Тюпич  не рассказала нам об особо интересных боях, говорит, что об этом рассказывают многие и со свойственным ей юмором сказала: «Лучше я расскажу о том, как я не выполнила задачу».

Бой подходил к концу. Это было в Прибалтике между населенными пунктами Майсини и Бранчи. Мне дают поручение - срочно надо идти по направлению наших тылов километра три. Иду, тороплюсь. Ночь очень темная. Снег по пояс. Небольшие поля перемежаются с участками леса. Вдруг потеряла уверенность, куда иду? Прислушиваюсь к звукам утихшего боя, к пулеметным очередям на полукружной немецкой стороне. Совсем где-то близко проскрежетал "Ишак" (немецкий шестиствольный пулемет). Так ведь можно и к немцам прийти. Как же быть? Как найти правильное направление? А тут еще попался противотанковый ров, засыпанный снегом. Мы этого рва не видели, когда шли в наступление. Вслушиваюсь. Да, этот ров идет с немецкой стороны к нашим тылам. Скорее, скорее надо дойти до места, сказать про ров. С трудом перебралась через ров, иду лесом, прислушиваясь к строчкам пулеметов, то наших, то немецких.

Наконец, слышатся по лесу отдельные автоматные выстрелы. Первая мысль - это меня ищут. Да и рассвет близко. Бежать не удается - снег глубокий. Шинель тяну по снегу, шапка привязана к поясу, а сама твержу: «Ребята милые, я к вам иду, не уходите, я тут». Наступил рассвет, показались знакомые очертания леса, что около Бранчи. На бегу привожу себя в порядок, а сердце стучит: «какой стыд, заблудиться, не выполнить порученную работу».

Смущенно докладываю о своем неудачном похождении, но все рады, что я благополучно вернулась. Никто не упрекнул меня о потерянном отдыхе (меня-то искали долго).

Но после этого, когда меня куда-то посылали, кто-либо говорил: «Она обязательно заблудится» - и все смеялись над моей неудачей, но это были шутки самых близких и дорогих товарищей. Они никогда не были обидными.

 

Проспала 20 часов с перевязочным бинтом в руках

 

У деревни Козлово, что в Калининской области, в берег небольшой речки врылась полковая батарея 120 мм минометов. Я там командир недостающего орудия, т. е. сандружинница. По обе стороны речки заминированные поля, а на опушке леса роты подготовлены  к наступлению. Весь передовой край молчит - как всегда перед боем. Надо освободить населенный пункт Веревкино. У нас болотистое место, у немцев - пригорок. Бой был тяжелый, поток раненых все увеличивался. Надо помогать батарейцам, предупредить раненых, чтобы не шли на минные поля, кому-то помочь перейти речку, миновать полыньи, пробитые снарядами. Вдруг мне приказано оставить батарею и идти в санроту, она вот недалеко на опушке леса, но как оставить батарею в бою, как оставить речку и минные поля? Однако приказ есть приказ, злюсь, но иду.

А если недоброе случится с Аней Завадиной, Манюней Цимерман, Олей Пугачевой, я не смогу заменить их на поле боя?

Трое суток не утихал бой, трое суток никто в санроте не отдыхал ни минуты. Мне приказано заниматься эвакуацией. Надо сортировать раненых, не опоздать подать на обработку к врачу в первую очередь тех, кто ранен в голову, живот, грудь, у кого оторваны конечности. Распорядиться кого напоить, накормить. Особенно тяжело с теми, кому  нельзя давать и глотка воды, но этих отправляли сразу в землянку к врачу.

Наконец бой утих. Санрота, кроме дежурных, повалилась в сон, а мне надо бежать в батарею, надо узнать, как там, все ли живы и здоровы. Не заметила, как добежала. Оказывается много легкораненых осталось в строю. Надо перевязать их лучше, обработать раны, а кого-то все равно придется отправить в санроту, к врачу.

Разворачиваю перевязочный бинт, дана команда командира всем на перевязку, а  я опустилась на настил, да и заснула с бинтом в руке. Ребята решили, пусть поспит до обеда, накрыли шинелью. Я проснулась через 20 часов.

Никто не упрекнул меня, все знали о трех тяжелых сутках работы и о благодарности мне за эту работу.

 

Быстрее марафонского бега

 

Поступили сведения, что Путножиды освобождены. На передний край отправляется инженерная разведка и я с ней. Идем, разговариваем, не маскируемся, ничего не опасаемся. Бот они Путножиды. Пришли и вдруг как током поразило в позвоночнике - немцы! Офицер скомандовал «Бегом, назад». Бежим скорее, скорее, только бы не отстать, только бы не плен, а сзади топанье, гиканье, автоматная густая дробь. Отстала, сильно отстала, некогда оглянуться, надо бежать, только бежать, низко пригнувшись к земле. Спасибо, луна зашла и темное поле помогает.

Вдруг навстречу заговорили автоматы. Это наши нас заметили, а ребята впереди уже кричат. Вниз головой кидаюсь в окоп и попадаю в объятья парторга полка М.М. Абрамова. Этот пожилой уже воин меня понимает, гладит по голове, успокаивает. А тут ноги мне отказали, стали ватными, прямо колесо подо мной, а не ноги. Наконец успокоилась, пошла на КП, а там уже знали о нашей неудаче. Мне попало, что я не быстро бежала и отставала от ребят, сдерживала их продвижение, а они были помоложе меня и посильнее физически.

Ребята роты были рады благополучному исходу, потянулись, кто с махоркой, кто с сахаром, каждый хотел отдать мне самое лучшее.

 

«Страшная сила» и «Братья-разбойники»

 

М.М. Тюпич любит шутки, смешные истории, песни, а на фронте это тоже было важно. На ее шутки и солдаты отвечали ей шутками.

Вот однажды что приключилось. Ей надо было освоить некоторые элементы работы минеров. Саперы в это время занимались снятием мин с освобожденной земли.

- Мария Михайловна! - позвали ее. Подбежала.

- Новая немецкая мина, мы не знаем, как ее обезвредить, отнесите комбату, пусть разберется, да только поосторожнее.

Она берет в руки «страшную силу», осторожно, минуя пни и кочки, несет к комбату. Тот бережно берет «мину» в руки, ставит ее на пень и быстрым движением на нее садится. Доли минуты страха, а потом по лесу покатился задорный солдатский смех. «Миной» оказалась небольшая дымовая шашка.

Это не была злая шутка. Это было задорное веселье.

За незнание саперного дела в перерыве от занятий пришлось рассказать солдатам «Братья разбойники» и все были веселы.

 

Воспоминания

Макеев Алексей Сергеевич

 

Я, Макеев Алексей Сергеевич, родился в 1911 году в семье крестьянина Тамбовской области д. Кожвотовка. От матери и отца остался в 8 лет сиротой. Отец и мать умерли от тифа. До 14 лет жил в деревне у чужих людей и воспитывался кое-как. С 1928 по 1929 г. работал у зажиточного крестьянина Ф. Рогатина в качестве батрака. В конце 1929 г. приехал в Москву и встал на биржу в Люберцах, как безработный. С люберецкой биржи часто направляли на поденную работу. В середине 1930 г. я перешел на Пятницкую биржу труда в Москве и был послан на постоянную работу на завод «Мосэлектрик», теперь радиозавод им. Орджоникидзе, Б. Татарская, 35. Вначале работал в качестве чернорабочего, а позже перешел ремонтером радиоприемников.

В 1931 году на заводе вступил в комсомол, имея общественную нагрузку: как-то посылка в подшефный колхоз, распространение займа - я был секретарем цеховой организации.

В 1933 году был призван в Красную Армию и зачислен в Военно-морской флот. В 1934 году окончил школу подводного флота имени С.М. Кирова, Ленинград. После окончания школы был направлен служить на Черное море.

Вначале находился на береговой базе, а позже был зачислен на подводную лодку «Декабрист» и «Щука» в качестве штатного электрика, подводника горизонтальных и вертикальных рулей. Военно-морской флот привил во мне чувство ответственности, как за людей, так и за механизмы.

На подводной лодке служба проходила очень ответственно, ибо там один отвечает за всех, а все за одного. Служба проходила в военных походах по Черному морю. За один из походов в противогазах, командующим Черноморского флота тов. Кожановым мне была объявлена благодарность за выносливость.

Большое внимание подводникам уделял в то время Нарком Обороны тов. Ворошилов. Нас хорошо кормили, обували и одевали. Школа и служба во флоте явилась для меня постоянной школой любить свою Родину и защищать ее от врагов.

В 1937 г. я демобилизовался и приехал обратно в Москву на завод Орджоникидзе. Посоветовавшись с комсомольской организацией, направился в Горком комсомола, откуда и был послан работать на Московский метрополитен им. В.И. Ленина.

В 1937-1938 г. в северном депо окончил школу машинистов электроподвижного состава. Вначале работал начальником поезда, а когда открылся Горьковский радиус метро, перешел в депо «Сокол» и работал машинистом на электроподвижном составе. За отличную и безаварийную работу в качестве машиниста каждый год получал министерскую премию.

В 1941 г., когда началась Великая Отечественная война, я работал машинистом и у меня была бронь, но несмотря на это я изъявил желание пойти на фронт добровольно. Тут же перешел из кандидатов партии в члены партии. Составили список и направили на утверждение в Ленинградский РК Секретарю Райкома тов. Титову. Каждого, согласно списка, вызывали для беседы. Я, и многие товарищи согласились пойти на защиту Москвы. Это были тов. Никитин, Быков, Ячменев, Пешахонов, Дьячков Д.С. и ряд других (многие отказались, это были Чернов, Гаврилкин, Корзин, Зозуля. Нужно сказать, что к ним никаких мер не было принято. Они сейчас здравствуют и работают).

Товарищи, которые были утверждены Райкомом, все зачислены в группу истребителей танков. Вначале мы проходили маленькую школу в клубе летчиков на Ленинградском шоссе, бросали бутылки с керосином под условные танки, изучали технику врага, ходили на стрельбище, копали рвы, противотанковые окопы по Волоколамскому шоссе и ряд других военных мероприятий.

В здании Тимирязевской академии нас переформировали и мы из Ленинградского района попали в Бауманский район г. Москвы. В здании Тимирязевской академии я был зачислен в 1 сп 3 батальон 6 роту. Командиром полка тов. Кузнецов, комиссаром полка тов. Репин. Нач. штаба батальона тов. Макеев Г., ком. роты тов. Маркин, ком. взвода тов. Тяпкин. Все мы находились станция Левобережная (Химки) Октябрьской ж.д. Там мы несли как бы охранную службу, т.е. также копали окопы и делали бойницы.

Когда постепенно немцев стали отгонять от Москвы мы выступили на Савеловский вокзал и там погрузились в эшелон и через 5-6 дней прибыли на станцию Черный Дор. От станции Черный Дор шли пешком до озера Селигер. Не помню вблизи какой деревни мы мылись по темному в крестьянских банях Калининской области.

21 февраля 1942 года мы выступили на деревню Павлово. Рано утром мы подошли к ней и стали стрелять. Немцы перебегали из дома в дом. Минометным огнем мы подожгли крайних два крестьянских дома. Дали команду не стрелять, так как разведка 7 роты зашла в деревню. Но, как оказалось после, это была неправда.

Примечание: Это наши части были в дер. Павлово и там нач. полка Кузнецов и комиссар Репин с группой бойцов кричали ура ...

Мы шли на деревню с боем. На подступах в деревню Павлово из нас очень многие нарывались на мины, т. к. деревня была заминирована. Ком. полка и комиссар, раненные, сожжены были в горящих домах. Мы вынуждены были отступить.

На следующий день Павлово было взято обходным путем в 5 часов утра.

После прочистки деревни я лично с Сергеем Ячменевым доставил 2-х пленных в штаб, который находился в деревне Красные Лучи. Эти пленные дали хорошие показания, что для наших войск явилось ценным в продвижении вперед.

После взятия деревни Павлово мы до деревни Бутылкино взяли еще несколько деревень. Деревню Бутылкино взяли в 6 часов утра. Немцы в кальсонах удирали восвояси. Ввиду того, что очень много налетело немецкой авиации на деревню Бутылкино и почти всю ее разбили, часть наших войск ушла в лес, а мы из 8 роты пошли в качестве партизанского отряда на большую дорогу подбивать немецкий транспорт. И действительно, когда вышли на дорогу между деревнями Островня и район Молвотицы, мы подбили одну машину и в кузове убили немецкого офицера, т. к. было уже поздно и нас стали окружать. Мы вынуждены были вернуться в деревню Бутылкино, где и ночевали в погребе до утра.

Утром все вновь собрались и выступили на деревню Великуша. Деревню Великуша мы брали так же как и деревню Бутылкино. Утром рано, но с большими для нас потерями.

7 марта в деревне Великуша я был равен в голову и руку. Крестьяне подобрали нас и доставили в полевые госпитали. После лечения мне дали 6 месяцев отпуска, а после отпуска вышел приказ всем явиться на свои места, кто ранее работал на железной дороге. Я вернулся обратно в метро. Машинистом работать не смог. Сейчас работаю дежурным по депо Измайлово Московского метрополитена имени В.И. Ленина. Член КПСС. В 1953 году закончил 2-х годичную партшколу Сталинского района г. Москвы.

 

15.12.1958 года

 

Воспоминания

Залманов Борис Павлович

 

В грозные дни нашего народа, по зову Коммунистической партии и советского правительства 15 октября 1941 года была сформирована 3-я коммунистическая добровольческая стрелковая дивизия, в эту дивизию я был направлен Дзержинским военкоматом вместе с другими добровольцами Дзержинского района г. Москвы.

В тот же день в школе в Марьиной Роще мы прошли медицинское освидетельствование и строем были отправлены на место нашей первой стоянки, т. е. в здании академии имени Жуковского, куда прибыли в 12-м часу ночи.

Переночевав, ваше командование начало комплектование бойцов по военный специальностям. Так как моя военная специальность была телеграфист-связист, я был направлен во взвод связи 2-го рабочего полка 1-го батальона в качестве командира отделения. С этого момента наша часть начала готовиться к предстоящим боям по защите Москвы от наступающих гитлеровских орд. Началось изучение винтовки, пулемета, телефонии, правильного окапывания. Взвод связи после его сформирования немедленно наладил телефонную связь от штаба батальона к стрелковым ротам. Также была налажена связь с полком и дивизией. Но враг все ближе и ближе приближался в окраинам Москвы.

Наш 1й батальон был переброшен на станцию Трикотажная. Бойцы приступили к рытью траншей и окопов, были установлены танковые заграждения. В эти дни наше командование не теряло время даром и учило бойцов правильно вести окапывание, смело наступать на врага, приемам стрельбы. Бойцы и командиры учились выносливости, делая 50-километровые переходы.

Но участвовать в боях под Москвой нашему батальону не пришлось. После разгрома врага под Москвой наша дивизия в полном составе 15 февраля 1941 года была погружена в теплушки и отправлена на северо-западный фронт (конечно в то время никто из нас не звал, куда лежит наш путь).

В пути мы пробыли четверо суток и добравшись до ст. Осташково наш батальон в полном составе в пешем строю, со всем вооружением проделал 100 километровый переход и с ходу 22 февраля 1942 года вступил в бой с частями 16 СС армией врага.

Как в пути, так и в боях впереди всегда были коммунисты и комсомольцы.

Наш полк по прибытии на Северо-западный фронт получил наименование 528 стрелковый полк, а дивизия 130 стрелковая.

528 полк наступал на хорошо укрепленный населенный пункт Новая Русса. Вокруг населенного пункта враг врыл в землю танки, превратив их в доты и дзоты. Церковь, находившаяся в Новой Руссе, служила врагу наблюдательным пунктом.

В первом же бою погиб командир батальона капитан Звягинцев и комиссар Шапиро. В этом же бою был тяжело равен мой друг москвич Бодров Иван Васильевич, член партии, и много других бойцов и командиров остались на поле боя и отправлены в медсанбат.

Первые неудачи не остановили нас, мы помнили, что являемся посланцами Москвы и носим звание коммунистической и еще сильнее прижав винтовки к груди бросились в новую атаку с криком - за Родину, за партию, за наших погибших товарищей.

Бой за Новую Руссу протекал весь день 22 февраля и к утру 23 опорный пункт был полностью освобожден от гитлеровских войск. Враг не хотел мириться с оставлением населенного пункта и решил его уничтожить артиллерийским огнем, также сбрасыванием бомб всех калибров с самолетов.

Освобождением Новой Руссы бойцы ознаменовали наступление дня Советской Армии.

23 февраля по приказу командира полка капитана Довнара мое отделение из взвода связи 1-го батальона было переведено в роту связи полка, получило боевое задание держать непрерывную связь с командованием полка, находясь при штабе 3-го батальона, командир батальона ст. лейтенант т. Иванов.

Этот батальон наступал на населенный пункт Новогучево. Штаб батальона разместился на опушке леса в километре от Новогучево. Отделение связи протянуло линию от штаба батальона к штабу полка. Населенный пункт Новогучево подвергался артиллерийскому обстрелу нашей батареи. Враг, укрепившись в Новогучево открыл ураганный минометный и артиллерийский огонь по лесу, где находились бойцы и штаб 3-го батальона. При обстреле много раз была повреждена линия связи и под несмолкающим неприятельским огнем из минометов, артиллерии и автоматов связисты сержант Маркелов, боец Савченко и я быстро устраняли повреждения. В этот день мне лично пришлось 5 раз устранять повреждения, несмотря на все усиливающийся обстрел противника.

За хорошую работу по обеспечению бесперебойной телефонной связи мое отделение получило от командира батальона ст. лейтенанта Иванова благодарность. Необходимо отметить хорошую самоотверженную работу по исправлению линии связи со стороны комсомольца тов. Маркелова.

К вечеру 23 февраля населенный пункт Новогучево был освобожден бойцами 3 батальона. В этот же день был освобожден населенный пункт Старогучево и еще несколько населенных пунктов и наша дивизия вплотную подошла к сильно укрепленному пункту Великуша. Бои за Великушу были ожесточенные, населенный пункт переходил несколько раз из рук в руки. Много командиров и бойцов отдали свою жизнь в борьбе за этот населенный пункт. Количество бойцов 528 полка все время уменьшалось. Батальоны превращались в сводные роты, но борьба ни на минуту не ослабевала. Мы всегда помнили, что мы посланцы Москвы и назад нам дороги нет. Борьба за Великушу протекала с 25 февраля по 4 марта.

В боях за этот населенный пункт погиб боец роты связи тов. Агеев. Выполняя задание командования, он под вражеским огнем бросился исправлять нарушенную связь. Вражеская пуля оборвала его жизнь, когда он, выполнив задание, возвращался обратно в свою часть.

Мне запомнился день 2 марта, в это время я находился у дежурного аппарата штаба полка и держал связь с его батальонами и со штабом дивизии. В 0 часов 10 минут связь со вторым батальоном внезапно была прервана и командир полка капитан Довнар дал команду начальнику связи полка лейтенанту тов. Капустину и командиру взвода связи полка младшему лейтенанту Сулимкину немедленно разыскать обрыв и восстановить связь. Так как под рукой командования никого не было, все были разосланы и я выполняли боевые задания, младший лейтенант Сулимкин заменил меня у аппарата штаба полка и дал мне задание устранить повреждение я добраться до командного пункта 2 батальона и заменить у аппарата обмороженного сержанта Маркелова.

Получив приказ, я немедленно приступил к его выполнению. Выполнять приказ пришлось в очень тяжелых условиях. Весь путь сильно обстреливался противником как автоматами, минометами и артиллерией. Но в это время я ни о чем другом не думал, как быстрей и лучше выполнить приказ и наладить связь с командованием 2 батальона ст. лейтенантом Вороновичем.

Быстро взял контрольный телефонный аппарат, запасный провод, винтовку, замаскировался в белый халат, и по-пластунски пополз по линии связи, все время ощупывая телефонный провод. Расстояние, отделяющее меня до штаба 2 батальона было примерно около полукилометра.

Враг заметил мое передвижение и открыл ураганный огонь из всех видов оружия. Ползти по-пластунски было очень тяжело, а поднять голову и отдохнуть из-за вражеского обстрела не было возможности. Прополз я примерно 300-500 метров, нашел обрыв провода, соединив оба конца связался с командным пунктом полка, доложив об исправлении линии, я продолжал продвижение вперед к штабу 2 батальона. Прополз примерно метров 50 от места обрыва и был ранен в спину вражеским автоматчиком. Раненый, обливаясь кровью, я продолжал движение вперед. Ослабевший, я добрался до штаба батальона, доложил ст. лейтенанту Вороновичу о выполненном задании и о ранении. Отдохнувши минут 15, по распоряжению Вороновича двинулись в обратный путь. Условия продвижения были тяжелее, только разница в том, что туда я продвигался один, а обратно втроем, а именно: ст. лейтенант Воронович, получивший приказ прибыть к командиру полка, сержант Маркелов, обмороженный, и я – раненый.

Несмотря на вражеский огонь мы благополучно достигли безопасного от обстрела места и по приказанию Вороновича я отправился в полк, где доложил командиру роты связи лейтенанту Моргунову обо всем случившемся, я был направлен в санчасть, а оттуда после перевязки в медсанбат № 122 в роту выздоравливающих, где пробыл до 20 апреля.

20 апреля по приказу командира дивизии полковника Анисимова, из поправляющихся после ранения бойцов и мл. командиров был сформирован учебный батальон по подготовке младших командиров. Командиром учебного батальона был назначен старший лейтенант Воронович. Я был назначен пом. ком. взвода. С 20 апреля по 25 мая мы успешно занимались, овладевая навыками командования.

25 мая по приказу командира дивизии наш учебный батальон был брошен в бой под населенным пунктом Большое Врагово. Командованием батальона нашему взводу было дано распоряжение укрепиться на участке, отстоящем от позиции противника примерно в 200 метров. Наш взвод разбился на два отделения: в одном из них принял командование мл. лейтенант тов. Французов, в другом командовать поручено мне.

Получивши приказ от ст. лейтенанта Вороновича и командира роты лейтенанта Смирнова мы срочно окопались. Окапывание велось ночью. Противник не хотел мириться с близким нашим соседством и предпринимал одну атаку за другой, чтобы выбить нас с занятых позиций. Все вражеские атаки мы отражали и заставляли с большими потерями занимать исходные позиции. Во время боя вы всегда чувствовали около себя командование батальона и роты. Всего нашему отделению пришлось отражать 15 вражеских контратак.

Под Большим Враговым наш учебный батальон, пробыв в непрерывных боях до 3 июня и был отозван для окончания курса учебы, и 12 июня учеба была закончена и мне было присвоено звание сержанта.

По окончания учебы я был направлен в 371 стрелковый полк. нас, молодых командиров, приняли командир полка подполковник Дудченко и комиссар полка батальонный комиссар Кагаков.

По разверстке полка я был направлен командиром пульвзвода пульроты 3 батальона. В это время наша часть стояла в обороне, и как всегда мы использовали каждую минуту для учебы.

19 июня наш батальон перешел в наступление и получал приказ овладеть 3 дотами, расположенными у населенного пункта Малое Врагово.

В момент наступления был выведав из строя один из 3-х станковых пулеметов. Чтобы помочь продвижению пехоты обстановка требовала усиленного пулеметного огня по противнику, и я как командир взвода бросился к умолкнувшему пулемету, быстро устранив повреждение, и пулемет вновь заговорил веселым огнем. Исправляя повреждение, я был ранен в правую руку, но из поля боя я ушел только после повторного ранения. На излечение я попал в ту же роту выздоравливающих при медсанбате №122, где пробыл до 23 сентября. 12 августа в роте выздоравливающих я был принят в члены коммунистической партии.

После выздоровления 23 сентября я был откомандирован в распоряжение начальника политотдела дивизии ст. батальонного комиссара т. Бирюкова, который направил меня в распоряжение 371 полка в качестве политрука 4-я стрелковой роты 2-го батальона. Как и в первый раз, я был принят подполковником Дудченко и батальонным комиссаром Кагаковым, и со связным полка я отбыл в свой батальон, а оттуда в роту. Наша часть вела бои у населенного пункта Козлово. 30 сентября после смерти командира роты я принял командование на себя.

Командир батальона лейтенант Сидоркин дал задание нашей роте выбить врага из леса, где он укрепился и атаковать вражеские траншеи. Выполняя приказ, рота с криком «За родину!»

бросилась в атаку и к вечеру весь лес был освобожден от врага. В этом бою было убито около 30 вражеских солдат и офицеров, захвачено много трофеев. Враг не ожидал такого натиска и начал отступать, отстреливаясь. В этом бою я уничтожил вражеский пулемет и вывел из строя его расчет, но сам был тяжело ранен в левую ногу вражеским автоматчиком и был вынесен с поля боя красноармейцем Антоновым. Командование быстро переотправило в санчасть полка, где мне была сделана перевязка, наложена шина, меня отправили в медсанбате №122, где мне немедленно была сделана операция ноги. Быстрота медперсонала спасла мне ногу и газовая гангрена была предотвращена.

После операции в медсанбате я был эвакуирован самолетом в глубокий тыл. Сначала в Вышний Волочек, потом поездом в Ярославль, а потом в гор. Киров. Везде, где бы я не находился, я чувствовал заботливую руку медицинского персонала госпиталей.

В госпитале в г. Кирове я пролежал в гипсе без движения до 20 марта 1943 года и комиссией был освобожден от дальнейшей службы в Красной Армии, получил инвалидность и уехал в Москву, где месяц отдохнул и еще на костылях поступил на работу в Министерство танковой промышленности, где работал до 1946 года.

С 1946 года по настоящее время работаю по строительству в системе Главмостстроя в качестве старшего инженера.

Находясь в госпитале или в Москве я не переставал следить за продвижением нашей дивизии и когда 8 декабря 1942 г. по радио было объявлено о присвоении гвардейской, я радовался вместе со всеми.

 

Бывший политрук роты, инвалид Отечественной войны, В. Залманов