ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
ПУБЛИКАЦИИ
«Меня три раза хоронили, а я
до 90 лет дожил!»
Николай КОПЫТОВ, Екатерина ПАНФИЛОВА («КП» - Барнаул»). Фото Олега
УКЛАДОВА.
Корреспонденты «Комсомолки» навестили того самого
русского солдата, с которого списан памятник в Болгарии.
Ветеран Алексей Скурлатов
живет в деревне Налобиха Алтайского края. И, хотя
недавно встретил 90-летний юбилей, по-прежнему могуч и красив. Неудивительно,
что образ русского богатыря списали именно с него!
- Я учился в Троицке на тракториста, только окончил
курсы, и тут грянула война, - вспоминает Алексей Иванович. - Направили меня в
отдельный алтайский лыжный батальон под Москву.
Первая похоронка в семью Скурлатовых
пришла в 1942 году. Уже успели оплакать любимого Алешу мать с сестрами. А потом
получают письмо: «Я жив!» Еще одна похоронка прилетела в Налобиху
после боя под Ленинградом. Алексея Ивановича с головой засыпало землей от
разорвавшегося снаряда. Лишь через сутки медсестричка
заметила: а солдат-то живой!
- Где то под Москвой на могиле мое имя значилось...
Сейчас, наверное, уже убрали, - рассказывает Скурлатов.
После третьего ранения Алексея перевели из
артиллерийской разведки в связисты. И так до самого конца войны. До самой
Болгарии.
О памятнике же, прославившем имя Скурлатова,
сам ветеран рассказывает без особого удовольствия. То ли из-за скромности, то
ли надоело, что его сравнивают с «Альошей», что
возвышается над Пловдивом.
А дело было вот как. В Болгарии Алексей подружился с
рабочим телефонной станции Методи Витановым.
История гласит: именно он передал фотографию Скурлатова
скульптору Василу Родославову.
Вот и получился монумент точь-в-точь похож на нашего
земляка.
Памятник не раз пытались снести, но жители Пловдива
отстояли своего «Альошу».
...На дежурный вопрос «Как вы относитесь к этому памятнику
и его имени?» Скурлатов, как всегда, пожимает
плечами: «Дело ихнее»...
« А Л Е Ш А »
Текст
Константина Ваншенкина, музыка Эдуарда Колмановского
Белеет ли в поле пороша,
Пороша, пороша,
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алеша,
Алеша, Алеша,
Стоит над горою Алеша –
В Болгарии русский солдат.
И сердцу по-прежнему горько,
По-прежнему горько,
И сердцу по-прежнему горько,
Что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка,
Его гимнастерка,
Из камня его гимнастерка,
Из камня его сапоги.
Немало под страшною ношей,
Под страшною ношей,
Немало под страшною ношей
Легло безымянных парней,
Но то, что вот этот - Алеша,
Алеша, Алеша,
Но то, что вот этот - Алеша,
Известно Болгарии всей.
К долинам, покоем объятым,
Покоем объятым,
К долинам, покоем объятым,
Ему не сойти с высоты.
Цветов он не дарит девчатам,
Девчатам девчатам,
Цветов он не дарит девчатам,
Они ему дарят цветы.
Привычный, как солнце и ветер,
Как солнце и ветер,
Привычный, как солнце и ветер,
Как в небе вечернем звезда,
Стоит он над городом этим,
Над городом этим,
Как будто над городом этим
Вот так и стоял он всегда.
Думаю, трудно найти в России человека, никогда в жизни
не слышавшего марш «Прощание славянки». Однако мало кто знает, что это знаменитое
произведение сочинил человек ... долгие годы возглавлявший легендарнейшее
подразделение КГБ.
Правда, справедливости ради следует признать: когда
марш был написан, его автор Василий Иванович Агапкин еще не служил в органах
госбезопасности. Сделать этого он не мог чисто технически - «Прощание славянки»
появилось на свет в 1912 году и было посвящено им, штаб-трубачом
царской армии, всем балканским женщинам, провожающим на войну мужей.
Однако в годы гражданской войны
славянско-патриотическая направленность марша резко изменилась. Популярность
его была столь велика, что и белые, и красные сочинили на один мотив две
диаметрально противоположных песни. В одной - призывая сражаться за вековую
христианскую Русь. А в другой
- зовя в бой со старым отжившим миром под командованием лично главкомвоенмора товарища Троцкого.
Даже сам автор определился в своих симпатиях лишь в
20-м году, став капельмейстером оркестра ВЧК в Тамбове. Почему именно ВЧК -
остается загадкой. Так или иначе на долгие годы
Агапкин связал свою судьбу с грозным ведомством на Лубянской
площади.
В 1922 году вместе с оркестром он перебирается в
Москву и назначается капельмейстером 115-го отдельного батальона войск ВЧК
(впоследствии 17-й особый полк ОГПУ). В конце 20-х Агапкин уже в 1-й Московской
школе транспортного отдела ОГПУ. В 1930-м - он капельмейстер Центральной школы
ОГПУ. В 1941-м - начальник всех оркестров Отдельной мотострелковой дивизии
имени Дзержинского.
В этом качестве Агапкин и дирижировал сводным
оркестром московского гарнизона, на параде 7 ноября 1943 года. Очевидцы
вспоминают, что парад стоил чекисту-музыканту немало нервов. В тот праздничный
день над столицей ударили жуткие морозы. Чтобы звуки не замерзали в воздухе,
духовики заливали в инструменты спирт. Холод был настолько велик, что у
дирижировавшего со специальной подставки Агапкина попросту примерзли к ней
сапоги. К счастью, это заметил его помощник. В тот момент, когда по сценарию
Агапкин должен был сойти с подставки и дать дорогу войскам, он подбежал и, не
говоря ни слова, отодрал начальника от заледенелой поверхности.
Репертуар музыки, исполненной на параде, строго
отбирал сам маршал Буденный. В список «рекомендованных произведений» вошли
марши «Ленинский призыв», «Лейб-гвардии Егерского полка», «Герой». Для
«Славянки» места не нашлось.
Сейчас это покажется странным, но вплоть до 1946 года агапкинский марш был исключен из служебно-строевого
репертуара оркестров РККА. Дело упиралось в гражданскую войну. И белый, и
прославляющий Троцкого, красный тексты слов явно не вызывали доверия. И даже на
Параде Победы в 45-м, где Агапкин руководил фанфаристами и барабанщиками
сводного оркестрового полка, исполнять «Славянку» было строго-настрого
запрещено. Плотно засевшая у нас в мозгу ассоциация: под этот марш на фронт
уходят отряды, а жены кидаются на шею мужьям, — не более,
чем вымысел кинематографистов. Со временем, впрочем,
превратившийся в штамп.
Впервые «Славянка» появилась на экране лишь в 1957
году в фильме «Летят журавли». Картина собрала столько международных призов,
что властям, собственно, ничего не оставалось делать, как махнуть на все рукой.
Примерно в одно время с реабилитацией своего детища
вышел в отставку и начальник образцово-показательного оркестра Министерства
госбезопасности Василий Агапкин (он руководил им с 47-го года). Этот самородок,
не имеющий специального музыкального образования, немало сделал для
популяризации облика МГБ. Каждое лето, по традиции, образовавшейся еще в 30-е
годы, оркестр выступал с концертами в столичном саду «Эрмитаж». Одним из первых
в Союзе стал он играть и джазовые композиции.
К сожалению, после отставки и смерти полковника
Агапкина (он скончался в 1964-м, имея 61(!) год выслуги) коллектив быстро
оказался на вторых ролях. Сначала решением коллегии КГБ его штат сократили с
восьмидесяти до двадцати одного человека. А потом и вовсе задвинули из
центрального аппарата в Высшую школу КГБ.
Подобное отношение сохранялось вплоть до сегодняшнего
дня. Еще два года назад в оркестре Академии ФСБ служили всего 19 музыкантов -
даже меньше, чем в полковом оркестре. Сегодня их уже 53.
Чекистский ансамбль играет не только
на ведомственных закрытых мероприятиях и похоронах (под музыку агапкинских наследников были похоронены абсолютно все
высокопоставленные контрразведчики.
Одним из последних - бывший первый зампред КГБ генерал армии
Георгий Цинев, ушедший из жизни этим летом).
Выступают они и на крупных концертных площадках вместе с популярными артистами.
Создавая непередаваемый колорит.
Многие хотели бы заполучить музыкальных чекистов к
себе на подмогу. Кто-то понимает, что три гордых буквы
принесут долгожданный коммерческий успех. Кто-то видит, что перед ними
настоящие профи. Музыканты не отказываются. Оркестр играл вместе с Владимиром
Маркиным, Виктором Зинчуком, Сергеем Пенкиным,
кабаре-дуэтом «Академия», «Ногу свело»...
В отличие от современных артистов, внутри ФСБ же
особой популярностью пользуются песни о чекистах. Понятно: оркестранты могут
сыграть, что угодно.
Но о секундах свысока здесь стараются, в принципе, не
думать. Наступит время, на Лубянке это сами поймут. Наверное...